— Я не хотел поднимать эту тему, — сказал Густав. Он сидел на большом диване и потел в костюме, который носил накануне. Время от времени он бросал взгляд в сторону кухни, где Грегер беседовал с Фридой. Густав только что подтвердил, что у него были отношения с Мадлен Сведин. — Я уверен, что она не имеет ко всему этому никакого отношения, — заявил он, когда Чарли спросила, почему он не рассказал обо всем с самого начала. — Фриде и так тяжело. — Что важно, а что неважно для следствия — решаем мы, — ответила Чарли. — Поэтому, если у вас есть еще какие-нибудь тайны, лучше выкладывайте их сейчас. Густав покачал головой в знак того, что никаких тайн у него больше нет. — Это вы утверждали и раньше, — с нажимом произнесла Чарли, — и, тем не менее, мы получили сведения о вашей ссоре с Паскалем Бюле. — Это была не ссора, — возразил Густав. — Он просто остался недоволен той суммой, которую получил за свою долю в компании. Он лишился этих денег. Сколько раз мне еще это повторять? — Похоже, он чуть больше, чем просто недоволен, — сказала Чарли, — и теперь они оба исчезли — и он, и Беатрис. Кажется, это должно было сделать вас поразговорчивее. — Мне нечего больше об этом сказать, — ответил Густав. — И я не знаю, где он может быть. Чарли сменила тему. — Расскажите о своих отношениях с Мадлен, — попросила она. — Собственно говоря, это были не отношения, — ответил Густав. — А что тогда? — Мы познакомились, когда я только что вернулся из России, и пошел в бар с несколькими деловыми знакомыми. У нас с Фридой тогда был непростой период и… в общем, я встретил Мадлен, она начала ко мне клеиться, и… даже не знаю. «Как предсказуемо, — подумала Чарли. — И так трусливо сваливать вину за все свои ошибки на жену и обольстительную любовницу». — А потом? — спросила она, не в силах выслушивать, как он стал жертвой обстоятельств. Если ее что-то и выбивало из колеи, так это люди, не умеющие посмотреть на себя со стороны. Моральное падение и глупости не вызывали у нее отторжения — пока человек не начинал обвинять других. Ей пришлось напомнить себе, что Густав — отец ребенка. Отец, чья дочь пропала, и он не знает, получит ли ее назад — живой, мертвой или больше не увидит вообще. — Потом? — переспросил Густав, словно не понимая вопроса. — Да, после того вечера. Я предполагаю, что вы встречались несколько раз. — Да. — Как долго? — Несколько месяцев — месяца три, наверное. — И как часто вы встречались все это время? — Какое это имеет значение? — Пожалуйста, отвечайте на вопрос. — Несколько раз в неделю. Но пару месяцев назад мы расстались. — Почему? — Потому что я этого больше не хотел. Я хочу быть с женой, со своей семьей, мне все это с самого начала не представлялось серьезным. — Как восприняла это Мадлен? — Она как с цепи сорвалась. Кричала, что все расскажет Фриде. Испортит мне жизнь. — И что произошло? Она рассказала Фриде? — Нет, но она много раз мне этим угрожала. Могу сказать, что это довольно мерзко. Чарли подумала о Мадлен, про ее серьезный настрой к работе гида, но и про другую сторону, которую заметила в ее облике. Мадлен, фигурировавшая в социальных сетях, сильно отличалась от той женщины, которая рассказывала туристам о событиях прежних времен. А теперь еще один портрет — в образе отвергнутой, взбешенной любовницы. Мадлен ни словом не упомянула о своих угрозах испортить жизнь Густаву — впрочем, о таком вряд ли хочется рассказывать постороннему, особенно полицейскому. И даже если Мадлен показалась вполне рассудительной, вполне возможно, что под поверхностью скрывается черный омут. Когда тебя отвергли, это может пробудить в душе самые темные стороны. — Есть ли еще женщины? — спросила Чарли. — Об этом я не намерен здесь распространяться, — ответил Густав. — Придется напомнить, что это полицейское расследование, — произнесла Чарли, — когда человек не может сам выбирать, о чем ему хочется говорить, а о чем не хочется. — Придется напомнить, что моя дочь по-прежнему не нашлась, — ответил Густав. — Вы тратите драгоценное время, отслеживая нити, которые все равно никуда не ведут. — Понимаю, что все это вгоняет вас в расстройство, — кивнула Чарли, — но вы не полицейский. Мы задаем те вопросы, которые необходимо задать. Густав вздохнул и подался вперед, покосившись в сторону кухни. — Можно сказать, что мой моральный компас немного… отклонился. — Вы не могли бы уточнить? — Да, есть еще женщины. — Кто-нибудь из них угрожал вам или вашей семье? — Нет-нет, — воскликнул Густав. — Никогда. И даже поведение Мадлен, хотя она и пришла в ярость, но… мне просто показалось, что это излишний пафос. Она не из тех, кто похищает детей. — Вы знаете кого-нибудь из тех, кто похищает детей? — спросила Чарли. Густав не ответил, и она продолжала: — Вот именно. Многим трудно себе представить, как выглядят такие люди. Тем не менее, они существуют. Густав кивнул. — Все же я хочу, чтобы вы записали имена всех, с кем у вас были отношения, — сказала Чарли. — Всех? — переспросил Густав. — По крайней мере, с тех пор, как вы женились. — Не совсем понимаю зачем. — Затем, что всех их предстоит проверить. — Хорошо, но это все равно ничего не даст, да и что считать отношениями? Некоторых я просто… встречался с ними один раз, даже имени не помню. — Постарайтесь вспомнить как можно лучше, — сказала Чарли. — Хорошо, — ответил Густав. — Постараюсь. В общем, мне очень жаль, если я… короче, не знаю. — Просто постарайтесь не затруднять следствие, — с нажимом сказала Чарли. — Вот и все. В смысле — мы ведь хотим одного. Мы хотим найти вашу дочь. Густав кивнул. — Только мне кажется, что я скоро потеряю… — Потеряете что? — Надежду. Я же знаю, как обстоит дело со временем, — продолжал он. — Как быстро падают шансы найти ее живой. А я сижу здесь и совершенно… бессилен. «Вероятно, это для него новое чувство, — подумала Чарли. — Не иметь власти. Быть не в состоянии на что-либо повлиять». — У Фриды возникали психические проблемы? — спросила Чарли. — Я не называл бы это психическими проблемами, но у нее случались приступы усталости, — ответил Густав. — А что? — У меня есть данные, что дело обстоит несколько серьезнее. — Кто это сказал? — спросил Густав. И, когда Чарли не ответила: — Это она, да? Мадлен. Она наговорит всякой чуши, лишь бы навредить нам. Просто злится из-за того, что я дал ей отставку. Если у кого-то с головой не в порядке, так это у нее самой. — Я не утверждала, что это Мадлен. — Да я все равно знаю, что это она. Знаю, как она плетет свои сети и пытается навредить мне. Как будто это заставит меня снова вернуться к ней. — Но почему вы не рассказали нам об этом с самого начала? Существует женщина, которую вы считаете ненормальной, которая угрожала вашей семье… — Как я уже сказал, я не считаю ее сумасшедшей, и я просто пытался разрешить ситуацию. Если Фрида узнает — все пропало. Но я подозреваю… — он снова покосился в сторону кухни, — …что уже поздно. — Да, — подтвердила Чарли. — Поздно.