27 Она идет по тропинке от воды, шагая босиком по корням и сосновой хвое. Бетти зовет ее обедать. Но, когда она приходит домой, там никого нет. В кухне пусто, в гостиной тоже. Запах железа. Она поднимается по лестнице и видит, что весь второй этаж — курятник, где побывала лиса, вокруг лужи крови, перья и недоеденные куриные тела. «Что я говорила, моя дорогая? Разве я не предупреждала, что невозможно укротить дикого зверя? Разве я не говорила, что все пойдет к черту?» Она бежит, снова оказывается в саду. На поляне стоит мужчина без лица, рядом с ним еще один — и еще один. Она оборачивается, смотрит в траву — и вот они, дети. Мальчик уже провалился в землю, но девочка по-прежнему лежит на поверхности. Ползучие растения оплели холодное тело. И снова голос Бетти: «Ты должна вырвать их с корнем, дорогая моя, иначе они снова прорастут. Все это бесполезно, если ты не вырвешь их с корнями». Чарли проснулась, задыхаясь, как от быстрого бега. Часы показывали четыре утра. Давно уже к ней не являлись эти кошмарные сны — но в периоды стресса они всегда возвращались. Действие снов всегда происходило в Гюльспонге, в доме в Люккебу с Бетти Лагер, иногда живой, иногда мертвой. Часто летом, ранним утром или ночью, когда туман лежал на полях и роса на траве, и всегда одно и то же чувство паники, погибели и катастрофы. Новым моментом было появление мужчины без лица. Как бы хорошо ей ни удавалось вытеснить все это днем, ночью видения возвращались с удвоенной силой. «Кажется, все возвращается». Заснуть больше не получалось, в голове стучало. Каждый удар пульса отдавался болью. В конце концов Чарли поднялась и откопала в сумочке одну таблетку собрила и две таблетки ипрена. Она не сможет работать, если не поспит еще несколько часов. Когда она проснулась три часа спустя, от головной боли не осталось и следа, а собрил мягко запеленал чувство паники в спасительное покрывало временного спокойствия. «Сегодня, сегодня мы найдем разгадку», — подумала Чарли, и тут загудел мобильник. Звонила Стина. — Нам позвонили, — сказала она. — Похоже, нашелся Бюле. Мужчина в костюме лесоруба и рвущаяся с поводка подружейная собака встретили Чарли и двух экспертов-криминалистов, Кристоффера и Филипа, на своем хуторе в Весе, в нескольких милях от Карлстада. Кратко представившись, как Оке Эрикссон, хозяин велел собаке сидеть и молчать. Потом он рассказал, что собака убежала и вернулась с окровавленным носом. Он подумал, что она завалила какого-то зверя, и пошел за ней в лес. Там он и обнаружил тело. — Далеко? — спросил Кристоффер. Они с Филипом оба оказались неразговорчивы. За двадцать минут дороги на машине от Карлстада до Весе они произнесли лишь по паре предложений. «Вероятно, человек становится таким от этой работы», — подумала Чарли. — Километр, не больше, — ответил Оке, указав в сторону леса. — Но зрелище так себе, — предупредил он, когда они подошли вплотную к лесу. — Я всю жизнь имею дело с падалью и мертвыми животными, таким меня довольно трудно удивить, но люди — это совсем другое. Он пригнулся, проходя под веткой сосны. Собака быстро унеслась вперед. — Вы должны взять ее на поводок, — сказал ему Кристоффер. — Да, точно, — ответил Оке. — Стой! — крикнул он собаке. — Ко мне! Через несколько секунд собака вернулась и дала взять себя на поводок. Чарли чувствовала, как сердце бьется чаще по мере того, как они заходят все дальше в лес. Она огляделась. Вокруг поросшие мхом камни и еловый лес. Легкий утренний туман еще лежал на земле. «Это эльфы, дорогая моя. Эльфы танцуют». Внезапно собака остановилась. Навострив уши, она начала глухо рычать. — Она почувствовала зверя? — спросила Чарли. — На этом месте она всегда рычит, — ответил Оке. — Не знаю почему. Они продолжали идти. Здесь деревья стояли реже, за ними показалась охотничья вышка. — Вон там он и лежит, — указал Оке. Мужчина, лежавший на спине перед охотничьей вышкой, был одет во все черное. Рядом с ним валялось охотничье ружье. Выстрел прошел через грудь. Дикие звери уже побывали здесь и погрызли тело, в воздухе повис тяжелый запах мертвечины. Эксперты надели защитные комбинезоны, прежде чем подойти к телу. Стоя поодаль, Чарли наблюдала за их работой. Она отчетливо видела линию, делящую лицо мужчины на светлую и темную половину. Не оставалось никаких сомнений, что это Паскаль Бюле. — У него там письмо? — спросила Чарли, подавив желание подойти к телу и вытащить кусок бумаги, торчавший из кармана брюк. — Это ведь Бюле, да? — спросил у них за спиной Оке. Он остановился на почтительном расстоянии и крепко держал на поводке лающую собаку. — Вы его знаете? — спросила Чарли. — Мы с ним в одном охотничьем клубе, — ответил Оке, — но так не общаемся. Черт знает, что… в смысле — что он не видел другого выхода, кроме как… Он сокрушенно покачал головой. Стина собрала всех в зале заседаний. Чарли подтвердила, что мертвый мужчина — это Бюле, что обстоятельства наводят на мысль о самоубийстве выстрелом из охотничьего ружья. — Он уже был мертв, когда пропала Беатрис? — спросил Грегер. — Пока преждевременно что-либо утверждать, — ответила Стина. — Придется дождаться результатов экспертизы. — Учитывая, в каком состоянии находилось тело, решусь высказать предположение, что это в высшей степени вероятно, — сказала Чарли. Голова у нее слегка кружилась, но было и еще что-то — в кончиках пальцев покалывало, тяжесть сдавила виски. Усевшись на место, Чарли выпила три глотка воды и постаралась сосредоточиться. — Если экспертиза подтвердит, что Бюле умер более трех дней назад, то мы сможем его исключить, — сказала Стина. — И это будет означать, что мы снова оказались там, откуда начинали. Вероятно, это звучит как откат назад, однако давайте считать, что это дает нам надежду — ведь если бы Беатрис похитил Бюле, было бы маловероятно, что она до сих пор жива, не так ли? Чарли, ты можешь еще раз повторить, на чем нам надо сосредоточиться, пока мы ждем окончательного ответа от судмедэкспертов? — Конечно. Чарли встала. — С тобой все в порядке? — спросила Стина. — Да, — ответила Чарли и рухнула на пол. 28 Чарли испытала большое облегчение оттого, что в душе отеля можно было пустить почти кипящую воду. Прижавшись лбом к стене, девушка закрыла глаза и почувствовала, как горячие струи обжигают кожу. Она и раньше не раз падала в обморок — видимо, из-за пониженного давления, но впервые с ней это случилось на работе. Было ужасно стыдно. И плевать, что она ничего не могла с этим поделать — отключение на некоторое время от мира, к тому же не по собственной воле, вызывало именно такие чувства. Мысленно она вернулась к той ночи, которая так и осталась в виде провала в памяти. Мужчина без лица. Кто же он? Что он с ней сделал? Как она переживет тот факт, что, скорее всего, никогда этого не узнает? Снова закрыв глаза, она попыталась вызвать в сознании его образ. Увидела кожаную куртку, смутные очертания фигуры и… и больше ничего. Ей вспомнились слова Андерса о том, что ей следовало бы проверять всех мужчин, которых она водит к себе домой, по полицейскому реестру, что рано или поздно она наткнется на настоящего психопата. Тогда она посмеялась в ответ и сказала, что у нее отлично развитая интуиция, но что проку от интуиции, если ты в беспамятстве? Другие настаивали, чтобы она немного отдохнула, не спешила возвращаться к работе. Но как она могла лечь и отдыхать в такой ситуации? Когда где-то там — похищенный ребенок, которого можно спасти. Закрыв воду, она обмотала одно полотенце вокруг головы, другое — вокруг тела. Выйдя из ванной и посмотрев на заправленную гостиничную кровать и чистые поверхности вокруг, она вспомнила кухню дома у Шарлотты и Давида. Перед ее мысленным взором встала столешница. Она не блистала чистотой. И потом — запах, вернее, его отсутствие. Потому что в кухне не пахло чистящими средствами, свежей уборкой. Как она могла это пропустить? Как не заметила, что в доме не убирали? Она тут же набрала Грегера. — Тебе разве не сказано отдыхать? — спросил Грегер. — В доме было не убрано, — выпалила Чарли. — В доме Юландеров. Амина не была там и не убирала, в таком случае Шарлотта дала ей фальшивое алиби. — Уборщица? — спросил Грегер. — Я поеду туда и немедленно переговорю с ними. Сообщи Стине. Прежде чем Грегер успел возразить, она уже положила трубку. Дверь открыла дочь Шарлотты и Давида. На ней был зеленый гимнастический купальник и черные легинсы. — Ты уже была тут раньше, — заявила она, прежде чем Чарли успела открыть рот. — Точно, — кивнула Чарли. — Мама или папа дома? Девочка покачала головой. Папа в своем кабинете, и она обещала не мешать ему.