– А что? Нужно было позволить ей загрызть тебя? Таня вспомнила оскаленные зубы, ощутила на своем лице брызжущую слюну и горячее дыхание собаки и содрогнулась. – Нет, лучше уж так! – Я тоже так думаю, – кивнул Саша. – Если животное проявляет неуправляемую агрессию к человеку, то выход тут только один. Животное надо вразумить. Ну, пойдем! Ребята отвели Таню в дом бабы Гали, где тоже услышали выстрел и переполошились. А когда в дверях появилась заплаканная Таня в разодранном тулупе, все заохали на разные голоса. – Да как же это? Что за собака такая? Наш Трезорка на цепи сидит. Как гости съехались, я его от греха подальше привязала. Чья же собака на тебя напала? Как она выглядела? Таня принялась вспоминать. Собака была небольшой, с гладкой серой шерстью, похожей на небольшую овчарку. – У наших таких собак нет, – заявила баба Галя. – Хотя, может, привез кто. Пройдусь по соседям, может, разузнаю чего про эту тварь. – Вряд ли эта собака была из здешних. Если бы ее хозяин находился в Диковинно, то собака бы побежала к домам. А она учесала в лес. – Может, и впрямь волк? Или одичавшая собака? Волк или дикая собака в электронном ошейнике за несколько тысяч рублей? В такое Саше что-то слабо верилось. А Таню от пережитого ужаса стало трясти. Только сейчас до нее дошло, что она могла погибнуть от клыков той жуткой злобной твари, и девушку забила мелкая дрожь. – На! Выпей! Марина протянула Тане стакан, наполненный чем-то пахнущим мятой и спиртом. – Это живо приведет тебя в чувство! Но получилось с точностью до наоборот. Таня едва успела опрокинуть в себя настойку, как почувствовала, что сознание ее куда-то уплывает. Она чувствовала, что ее несут, кладут в кровать и уходят. А дальше она заснула. Когда девушка проснулась, то первым делом посмотрела в окно, там светило солнышко, погода была прекрасной. Настроение у Тани мигом улучшилось. До чего все-таки хорошо, что она осталась жива и может наслаждаться всем этим. И солнцем, и небом, и утром. Потом она взглянула на часы и ахнула: – Проспала! И Таня спрыгнула с кровати. Утренний автобус приходил в Диковинно в семь тридцать, а часы показывали уже почти десять. – Почему вы меня не разбудили? Я снова проспала! Марина в ответ лишь невозмутимо пожала плечами. – Ты вчера натерпелась, замерзла, тебя чуть собака не сожрала. Мы решили, что будет лучше дать тебе поспать. – Мы не правы? – поддержал ее Сергей. – Разве тебе куда-то срочно нужно? – Нет, но… не могу же я у вас навсегда поселиться. – Навсегда тебе и не нужно, а немного пожить запросто можешь. Нам только в радость. Таня с недоумением посмотрела на Марину. С чего это она такая добрая? Марина не производила впечатления человека, который готов приютить у себя какую-то бродяжку без надежды извлечь из этого предприятия какую-то свою выгоду. Но какая выгода могла быть Марине с Тани? Этого девушка не понимала. – Позавтракаешь, до речки прогуляйся, – предложила ей Марина. – Водицы бабе Гале из иордани зачерпнешь. Бабка верит, что водица из приготовленной для Крещения проруби целительной силой обладает. Сделаешь? Таня согласилась. Уж такую малость она для гостеприимной и доброй бабы Гали сделать могла. – Да и чего тебе дома сидеть? – мигом повеселела Марина. – Погода прекрасная, а времени у тебя до вечера еще вагон и маленькая тележка. – Почему до вечера? Автобус же в три часа дня приходит. – Это по будним дням. А сегодня суббота. По субботам и воскресеньям он только два раза в день приезжает. – Снова ждать до вечера? – А чего нет? – удивилась Марина. – Посмотри, день-то какой чудесный! Прямо как у Пушкина! Мороз и солнце! День и впрямь был чудесный. С ярко-голубого неба светило солнышко. Отражаясь в недавно выпавшем чистейшем снегу, оно сверкало так, что глазам было больно. После вчерашнего снегопада заметно потеплело, морозец был совсем легкий, он приятно бодрил и слегка кусал щеки и нос. – Кстати, тулупчик вчерашний в полную негодность пришел, – сказала Марина. – И пуховичок твой тоже пострадал. Его баба Галя к тете Нюре отнесла, та у нас мастерица по художественной штопке. К вечеру будет готов, а пока что бери мою шубу. Шуба у Марины была знатная. Длинная, сшитая из черного каракуля, даже по виду очень тяжелая. Таня буквально утонула в ней. На плечи легла неподъемная тяжесть. Но Марина пристально наблюдала за девушкой: – Нравится? Пришлось Тане изобразить восторг, хотя было видно, что каракуль далеко не новый, шуба была сшита по немодным нынче лекалам. А Тане ее муж дарил шубы и пошикарней. Была у Тани курточка из норки, была парадная шуба из соболя. Вот та была легкой, словно пушинка. Носить ее было одно сплошное удовольствие. А каракуль лег тяжело, Таня почувствовала, как ее буквально придавило. – Тебе идет! Ну, пройдись! Таня послушно сделала несколько шажков по комнате. – Теперь иди! В голосе Марины послышались какие-то торжественные нотки. Словно дочь на свидание провожает, вот что подумалось Тане. Или невесту замуж отдает. Но Марина уже справилась со своими эмоциями, и чтобы Таня не медлила, придала ей ускорения, хлопнув по спине так, что Таня буквально вылетела из дома. Увидев ее, Трезорка выронил кость, которую глодал. А когда Таня двинулась через двор, жалобно заскулил и полез в свою конуру прятаться. – Неужели я такая страшная? Трезорка выглянул и несколько раз гавкнул ей вслед. «Сиди дома, заполошная. Мало тебе вчерашних приключений!» Но Таня уже неслась вниз к речке. Дорога шла под уклон, двигаться ей было легко. Ярко светило солнышко. Вчерашние неприятности уже совершенно забылись за ночь. Сегодня был новый день – ясный, светлый и праздничный. И Таня засмеялась от переполнявшей ее радости. Жители Диковинно разделяли ее чувства, все они от мала и до велика выбрались из своих домов, чтобы порезвиться в белоснежном снежку. Кто-то из детей вместе со взрослыми катался на санках и ватрушках, лихо проносясь мимо Тани с горки. Какой-то молодой мужчина запрягал лошадку, которая от нетерпения била ногой твердую накатанную дорогу и грызла удила. Лошадка была красивая, серая в яблоках. А грива и хвост совсем белые. Таня не удержалась, проходя мимо, погладила лошадь по морде, отчего та фыркнула и потянулась к карману Таниной шубы, учуяла конфеты, которые Марина сунула девушке за услугу. Давать посторонней лошади шоколад Таня не решилась. И ушла, чувствуя на спине укоряющий взгляд лошади. Зажилила! Тане стало стыдно. Она вернулась, сунула руку в карман, вытащила конфеты и с радостью обнаружила, что только одна из них шоколадная, остальные карамель и леденцы. – Скажите, – обратилась она к мужчине, прилаживавшему сбрую на лошадь, – можно дать вашей лошадке конфетку? – Леденцы Милка любит. Особенно кисленькие. – У меня как раз с лимончиком, – обрадовалась Таня. – Ну, дай, в порядке исключения и ради праздника. Лошадь с аппетитом схрумкала две лимонные карамельки, а шоколадную конфету Таня съела сама. Любила она, когда шоколад на холоде застывает, а потом хрустит под зубами. Так они стояли рядышком с лошадью, хрумкали и чувствовали, что жизнь в общем-то хорошая штука. – А вы можете меня тоже покатать? – спросила Таня, с некоторой завистью разглядывая нарядные саночки, в которых были настелены овечьи шкуры мехом наружу, чтобы седокам, во-первых, было мягко, а во-вторых, чтобы можно было в мех закутаться, когда станет совсем холодно. – Отчего же такую красавицу и не покатать! – весело ответил ей мужчина, который все еще возился с санками. – Сперва Настасью с ребятишками прокачу, а потом и мы с тобой прокатимся. Что-то не понравилось Тане это предложение. У него, оказывается, и дети есть. И Настасья – это, наверное, жена. Что же Таня при живой жене с мужиком на саночках кататься станет? Может, кто другой и скажет, что ничего тут особенного нет, но Тане рисковать не хотелось. Вряд ли жена будет довольна, если ее муж отправится на прогулку в обществе молодой незнакомки. Лично она точно не была бы рада такому повороту. И Таня начала потихоньку отступать.