– О господи, – испугалась пенсионерка. – Где ж вы такого нашли? Почему не нашего? Православного? Что же вас в секту потянуло? – Девушка, платите, – поторопила меня кассирша. Я протянула ей карточку, и тут послышался знакомый баритон: – Простите, пропустите. Там моя… э… подруга… с едой… Я повернула голову, увидела мужчину, который ушел за крекерами, и замахала рукой. – Все в порядке! Можете не спешить. Но незнакомец уже успел пролезть сквозь плотную очередь. – Уф! Едва успел! – Женщина, беленькая, губастенькая, у которой муж валерьянка, – заговорила бабушка, – купите ему колбаски. Видите, как у этой, что с банками, жизнь сладко катится. Один парень дома сидит, консервов ждет, второй за ней по магазину бегает. А вы с капустой и горошком стоите одна, горемыка горькая. Очередь весело засмеялась. Я взяла один пакет, а второй протянула мужчине. – Ваша покупка. – Заплатили за меня? – опешил незнакомец. – Не хотела задерживать очередь, – пояснила я, – и вот ваша сумка. – Совсем про нее забыл, – признался мужик, – вообще-то я не хожу в магазин, хозяйством жена занимается. Я, если честно, рассеянный. Забываю, что взять надо, не то беру. Катюша заболела, поэтому я и очутился в этом адском месте. Сколько я вам должен? Я протянула ему чек. – Ой! Налички нет, – занервничал незнакомец, – вон там банкомат. Сейчас деньги возьму. – Хорошо, – согласилась я. Покупатель пошел к двери, возле которой находился автомат выдачи денег, притормозил, вынул телефон, прижал его к уху, некоторое время стоял, потом вышел на улицу. Я решила, что тот, кого я выручила, увидел объявление «Не работает» и решил взять ассигнации в банкомате, который расположен снаружи. Через большую витрину хорошо просматривалась улица и покупатель с пакетом. Он приблизился к автомобилю. Я улыбнулась, понятно, вспомнил, что в машине есть наличные. А незнакомец сел за руль и уехал! В первую секунду я оторопела. Потом захихикала. А он и правда все забывает и путает. Сейчас выбросил из памяти, что должен мне деньги. Не беда, покупка нескольких банок консервов меня не разорит. Давай, Танюша, хватит тут стоять, топай домой. Глава двадцать шестая – Альберт Кузьмич, вот твои новые вкусные консервики, – засюсюкала Надежда Михайловна, забирая у меня пакет. – Надеюсь, он их съест, – вздохнула Рина, – кот не любит перемен. – Зачем тогда вы решили ему другой корм давать? – спросил Димон, когда мы с Ириной Леонидовной и Бровкиной вошли в столовую. – Ел он то, к чему привык, и хорошо. – Людмилочка Юрьевна посмотрела его анализ крови, – ответила мать Ивана, – и велела Альберта Кузьмича пару месяцев подержать на лечебном питании. – Ходякова прекрасный доктор, – поддакнула Надежда, – мы всегда выполняем ее указания. – Не станет кот содержимое банок даже нюхать, – высказался Никита. – Это почему? – удивилась Ирина Леонидовна. – Все полезное на вкус отвратительно, – объяснил Никита, – а лечебное вдвойне мерзкое. – Один раз гастроэнтеролог прописал мне особый йогурт для желудка, – поежилась моя свекровь. – Помню, – засмеялась я, – Иван притащил его на весь курс. Десять пачек. А ты глотнула из одной и отказалась пить дальше. – Такая пакость! – воскликнула Ирина Леонидовна, – гаже ничего в жизни не пробовала. – Вот поэтому я никогда не приобретаю ничего нового в большом количестве, – менторски заявил Никита, – сначала надо понять, съедят его или выкинуть придется. – У нас ничего не пропадает, – возразила Рина, – я начала Ване в чашку мой лечебный йогурт наливать. Ему он очень понравился, весь запас уничтожил. А у меня желудок перестал болеть. – Иван Никифорович угощался йогуртом, а ты выздоровела? – удивился Димон. – Когда смотришь, как кто-то употребляет полезную гадость, прописанную тебе доктором, то мигом избавляешься от недуга, – объяснила Рина. – Выглядят консервы аппетитно, – сказала Надежда Михайловна, – и пахнут приятно. – Да ну? – рассмеялся Никита. – Это корм премиум-класса, – объяснила Бровкина, – дорогой. Но Альберт Кузьмич нам дороже. А он после всех своих приключений до сих пор нервный[7]. Во сне лапами сучит, зубами скрипит. Людмила Юрьевна объяснила, что эти консервы в деликатесном соусе успокаивающие, мясо в них отборное. Котик, иди сюда, иди, дорогой, иди, мальчик. Альберт Кузьмич походкой царя проследовал на кухню. – Сейчас все хором примемся уговаривать их высочество откушать новый корм, – вздохнула Надежда Михайловна. – Пахнет он приятно. – Что странно, – засмеялся Коробков, – обычно от консервов для животных противно пованивает. Мне конкретно не хочется их нюхать. – Консервы для животных – это консервы для животных, – заявил Никита, – они не должны нравиться людям. – А эти просто как телятина из духовки, – сказала я, – и к ней подали вино. Раздался дружный смех, потом Рина заметила: – Танюша, сегодня твой уникальный нюх дал сбой, алкоголя в банке точно нет. Я втянула в себя воздух. – Если вспомнить про цену, то его там целая бочка. – Только-только уговорили котика есть новый сухой корм, – запричитала Бровкина, – и опять смена! Альберт Кузьмич сейчас убежит! Кот приблизился к миске, наклонил голову и замер. – Видите? – трагическим шепотом спросила Надежда. – Говорила ведь Людмилочке Юрьевне: не надо. Альберт Кузьмич поднял шерсть дыбом, издал звук, которого я до сих пор не слышала, нечто между утробным воем и ликующим рыком тигра при виде добычи, а потом налетел на миску и стал есть. Нет, жрать! Нет, хватать куски корма, давиться им, одновременно «петь» и хлебать коричневую подливку. – Мама родная! – ахнула Рина. – Никогда мальчика в таком состоянии не видела. – Во дает! – восхитился Никита. – Аж самому захотелось попробовать корм. – В чем проблема? – развеселился Димон. – Бери банку, и вперед. Детектив посмотрел на Рину. – Можно? Моя свекровь протянула ему жестянку и вилку. Никита сдернул крышку, воткнул столовый прибор в кусок и отправил его в рот. В кухню вбежали Мози и Роки. Кабачки, не обращая никакого внимания на нас, ринулись к миске и оттеснили Альберта Кузьмича. – Безобразники! – рассердилась Надя. – Отобрали ужин у котика! Кыш отсюда, обжоры. Рина вынула из шкафа пустые миски и открыла две банки. – Им тоже пора подкрепиться. Пусть уж полакомятся. Эй, мальчики, идите сюда! Надя, положи коту еще несколько ложек, а то его братья объели. Всем приятного аппетита! Некоторое время в комнате стояла тишина, которая нарушалась лишь громким чавканьем бульдожек и утробным урчанием кота. К этой симфонии присоединилось баритональное причмокивание Никиты. Молчание прервал Димон: – Мне кажется, что все в восторге, или я ошибаюсь? Никитос? – М-м-м, – промычал коллега, – жаль, раньше не знал, какие у котов вкусные консервы. Теперь буду их вместо пельменей брать. Рина и Надежда переглянулись, Бровкина схватила банку, открыла ее, вынула небольшой кусочек, положила в рот и начала жевать, бормоча: – М-м-м! Похоже на бефстроганов, только соус не белый!