Поезд, громыхая, проносился мимо ночных огней спящего города. Его попутчица по-прежнему молчала. Она стянула с головы шапку Браконьера и провела рукой по остриженным волосам. Казалось, будто она хочет сказать что-то важное. Она опустила руки на колени. – Ты не знаешь, как меня зовут, – наконец произнесла она. – Что? – Джейк не поверил своим ушам. Он высказал ей все, что о ней думает, разве что не плюнув ей в лицо, – а ее волновало то, что он не знает ее имени? – Мое имя, – повторила она. – Ты даже не поинтересовался. – Ты издеваешься? – Нет, – возмутилась она. – Но, если бы ты считал меня за реального человека, если бы ты уважал меня, удосужился бы спросить. – За реального человека? – Да. Не просто за богатенькую девочку, которой повезло в жизни. Ты ведь так про меня думаешь, правда? А вот я уважаю тебя. Джейк покачал головой. – Я тебе не верю. Ты говоришь как люди из телевизора. – Я знаю ваши имена: Ласточка, Олли, Джейк… – Ага, отлично. – Джейк закрыл лицо руками. Невероятно. Он чуть не засмеялся, до того это было глупо. Как его угораздило оказаться с ней вдвоем в одном вагоне? Он снова ощутил прилив гнева. – Когда мы сойдем с поезда, я не хочу тебя видеть. Мне наплевать, как тебя зовут. Девчонка опустила взгляд. – А вот на что мне не наплевать… – он запнулся. Ему было больно говорить. – Мне не все равно, что Марта умерла. Мне не все равно, что станет с Джетом и Беглецами. Не все равно, что Сёрфер и женщина со шрамом охотятся за нами, и если они убили Марту, то спокойно прикончат и нас… Он не видел ее лица в темноте. – И да, мне все равно, как тебя зовут и как ты живешь. Я тебе не доверяю. Ты хотела приключений, ты получила их, теперь можешь идти домой. Будет что рассказать твоим друзьям с большими кошельками. Спрыгни, как только поезд замедлит ход. Расскажи первому встречному, кто твоя мать, и тебя тут же отвезут домой. – Я не могу, – ответила она. – Ты смогла забраться в вагон. Я помогу тебе слезть, если сама не справишься. – Я же сказала, что не могу. Вчера я нашла служебную записку на кухне. Официальную… Джейк стукнул по рулю. – Подожди. Ты нашла служебную записку Коалиции у себя на кухне? Что-то не верится. – Она лежала на столе, среди маминых бумаг, на самом верху. Я сфотографировала ее. Поэтому и пошла на встречу подземщиков. – Скажи еще, что там было написано «Совершенно секретно». От удивления девочка обомлела. – Откуда ты знаешь? Именно так и было. Поэтому я не удержалась и прочитала. Обычно мамины бумаги – та еще скукотища. Я бы показала вам фото с печатью Коалиции и прочим, если бы ваш Браконьер не разбил мой телефон. Впрочем, неважно. Так откуда ты знаешь про надпись? – Потому что мои родители… – начал было Джейк, но осекся. Зачем он вообще с ней разговаривает? – Неважно. Мне наплевать на эту записку и на твою мать. Он повернулся к Джету и прикрепил к ошейнику поводок. – Классная история, но я пойду поищу другую машину. – Ты даже не знаешь, что там было написано, – ее голос стал выше и тоньше, как у всех девчонок из его школы, когда они были чем-то рассержены. Джейк потянулся к ручке двери. – Стой. Если ты сейчас выйдешь из машины, я никогда тебе не скажу. Но как только мы доедем до Ньюкасла, я все расскажу Олли. – Ну и скажи Олли, – буркнул он. – Мне твои игры не интересны. – Нет, – произнесла девушка тихим голосом, – это не игра, ты не прав. И я не играю. Я бы ни за что не стала говорить об этом тебе, если бы не была в отчаянии. Я бы предпочла рассказать все тому, кто относится ко мне как к порядочному человеку. Но у меня нет выбора. Джейк подавил желание накричать на нее. Это его, Джейка, и весь отряд не считали за людей. Это они были изгоями, а не она. Это их заперли в Академии, это им пришлось стать Беглецами. Это он устал от боли и злобы и больше всего на свете хотел отыскать дедушку с бабушкой и наконец перестать быть Беглецом. Все остальное просто не имело значения. Он глубоко вздохнул: – Я думаю, что ты нормальный человек. Просто… у тебя была совсем другая жизнь. Джейк понимал, что это звучит неубедительно, но на большее он был не способен. Она покачала головой и прислонилась головой к стеклу. – Ты меня не понял. Я хотела сказать… Она приложила руку к оконному стеклу. Затем заговорила медленно, неуверенно, подбирая слова: – Все вы перенесли смерть родителей, Академию, болезни… Вы многого лишились, поэтому готовы оставить позади страну и всех, кого знали, даже не имея представления, что вас ждет там, за границей… По сравнению с вами я почти не страдала. Моя подруга не умерла у меня на глазах. Я даже представить себе не могу, каково это. Вот что я хотела сказать. Она провела пальцем по стеклу. Джейк уставился в темноту. Ему казалось, что она говорит искренне. – Но и для меня это не игра и не приключение, – продолжила она. – И если ты не воспринимаешь меня всерьез из-за того, что мои родители живы и у них много денег, то ты глупее, чем я думала. Она провела руками по своим остриженным волосам и замолчала. Джейк вспомнил ужас на ее лице, когда Марта принялась орудовать ножницами. – Я не знаю, зачем мама вообще решила завести ребенка, – задумчиво протянула она. – Ее никогда нет дома. Все, что ее волнует, – это министерство и дурацкий портфель с бумагами. – А отец? – неожиданно для себя спросил Джейк. Ему стало любопытно, что могло заставить ее сбежать из дома. – Его тоже почти никогда нет дома, но, по крайней мере, он не причиняет никому вреда. Он просто пишет статьи про Шекспира. – Что значит «не причиняет никому вреда»? У тебя что-то случилось в семье? Собеседница посмотрела на него как на болвана. – Нет. Не в семье. Я же сказала, что нашла записку. Ту самую, которая тебе неинтересна. Я не могла поверить тому, что там написано. Это ужасно. Я сразу же побежала в подземку, но в метро было полно полиции, поэтому мне пришлось скрываться. Я не успела до начала встречи, и ты видел, что произошло. Ноэль раздавал экстази направо и налево, словно леденцы. Они все были не в себе. Я показала Ловцам фотографию, но они даже не стали слушать. Чекер засмеялся, и всё. А Газ… Газ был моим другом. – Что собиралась сделать твоя мама? – спросил Джейк. – Не только она. Она все время говорит, что является частью огромной команды, избранной всей страной. Поэтому она трудится во благо Англии, исполняя волю народа. Девушка не видела лица Джейка в темноте, но, кажется, она догадалась, о чем он думает. – Как будто она пытается снять с себя вину. Не несет ответственности за решения, которые принимает вся Коалиция. Джейк кивнул. – Мне кажется, она правда в это верит. И я могу ее понять. Но когда речь идет о чем-то действительно ужасном, тут не может быть оправдания. Неважно, что ты просто выполняешь приказ. Неважно, что вся команда с этим согласна… – ее голос задрожал. – Моя мама и вся Коалиция… То, что они сделали, – просто чудовищно. А Ловцы были моими друзьями. Они заботились обо мне. Газ был очень умным, только ему никогда не везло. А у Чекера было золотое сердце. Она достала из кармана платок и высморкалась. В небе появилась красная полоска зари. Дождь прекратился. Девчонка отвернулась и смотрела в окно. Джейк смотрел на проносящиеся мимо деревья, церкви и сараи в лучах предрассветного солнца. Он попытался представить, каково это: знать, что твоя мать совершила что-то плохое. Что-то ужасное. Он подумал, что их новой спутнице сейчас одиноко как никогда. И, возможно, он действительно заблуждался на ее счет. – Нельзя судить о книге по обложке, – сказал он. – Что? – Моя мама так говорила. Она любила читать. – Она читала настоящие книги? Бумажные? – удивилась девочка. – Да, – Джейк осторожно коснулся ее плеча. – Меня зовут Джейкоб Райли. А тебя? Девушка повернулась к нему, и в предрассветном свете он увидел, что она плачет. – Алия Хан. Джейк протянул ладонь.