Я не знала, долго ли будет идти снег, поскольку забыла посмотреть прогноз погоды в библиотеке. Вероятно, у Реджи где-то припрятано радио. Судя по запасам провизии, он человек практичный. Я осмотрела дом. Двери в подвал не нашла, зато в конце концов определила, что гудение вызывает небольшая вибрация пола. Значит, внизу есть помещение. Я начала с передней части дома и двигалась вглубь, ползая по полу в поисках люка. В первый заход ничего не нашла, хотя чувствовала вибрацию под ногами. Тогда я возобновила поиски. Во второй раз отодвинула журнальный столик и подняла старый потертый ковер. Под ним оказался люк в подвал. Подняв дверцу за петлю, я увидела стремянку, ведущую к фундаменту. Я взяла в кладовой фонарик и посветила вниз. Теперь гудение стало намного громче. Немного поразмыслив, я решила исследовать подвал. Спускаясь по лестнице, то и дело убирала от лица паутину. У стены стояли пять канистр. Я постучала по одной из них; раздался звук, похожий на гонг. Постучала по остальным — все пустые. Прямо под кухней находился гигантский металлический шкаф, а в другом конце помещения, под кроватью Реджи, была толстая белая дверь. Гудящий звук, похоже, исходил оттуда. Я подошла к двери. Интересно, что там? Может, здесь Реджи хранил мясо, напитки или замороженные продукты? Только слишком уж дорогим выглядел подвал, что никак не вязалось с остальным домом. Я почувствовала легкий озноб, и вовсе не из-за холода. Даже подумывала вернуться… Но жизнь редко подбрасывает шансы, и важно их не упустить. К тому же скука иногда оказывается сильнее страха. Я открыла дверь, и зажегся свет, самый яркий для меня за последние дни. Внутри лежало не меньше десяти мешков с удобрениями. На них были предупреждающие надписи: «Содержит нитрат аммония. Легко воспламеняется». Я пересчитала мешки. Пятнадцать. От них исходил слабый запах. Я захлопнула дверь, подошла к металлическому шкафу и подергала ручку. Заперто. Я поднялась в дом и рылась в своих вещах, пока не нашла на дне сумочки две скрепки. Сделала из одной крючок, а другую выпрямила. Фрэнку нравились замки, поэтому я научилась их взламывать. Вернувшись в подвал, вставила крючок в нижнюю часть замка, нажимая им на левую сторону. Другой скрепкой я орудовала в механизме, пока замок не поддался и не послышался приятный щелчок. Меня захлестнул адреналин. В шкафу были пистолеты, ружья простые и самозарядные. На нижней полке лежали коробки с патронами. В подвале Реджи хватило бы боеприпасов, чтобы стереть с лица земли небольшой городок. Увидев оружие, я поняла, зачем ему удобрения. Реджи вовсе не тихий добрячок. Похоже, он планировал что-то взорвать[28]. А такой человек вряд ли покидал свой бункер надолго. Я вновь поднялась по лестнице, собрала свои вещи и попыталась оставить все в прежнем виде. Бросилась к машине и три часа ехала от озера Саранак до Берлингтона, штат Вермонт. Пришлось несколько раз делать остановки и сверяться с картой. Добравшись до Берлингтона, я купила два одноразовых телефона и прогулялась по главной улице, пока не нашла телефон-автомат. Позвонила в отделение полиции Саранак-Лейка и попросила соединить с детективом. — Детектив Уэбб. — Анонимное сообщение, — сказала я. — Хорошо, слушаю. — У меня есть информация о человеке, который, как мне кажется, планирует что-то взорвать. — Давайте подробнее, — ответил детектив Уэбб. — Его зовут Реджинальд Ли, и он владеет домиком на Черч-стрит, триста тридцать три, недалеко от озера. — Могу я спросить, с кем разговариваю? — Повторяю, сообщение анонимное. — Ясно. Вы знаете, что именно он планирует взорвать? — Нет. Пятнадцать мешков с удобрениями сгодятся для многих целей. — Кем вы приходитесь этому мужчине? — спросил детектив Уэбб. — Мы с ним не знакомы, — сказала я. — Но если вы поднимете ковер в его гостиной, то увидите люк в подвал. Там вы найдете все необходимые улики. — А как вы связаны с этим человеком? — Никак. — Вы же откуда-то его знаете, мэм. — Вы собираетесь что-то предпринять? — К сожалению, в данных обстоятельствах нет. — Почему? — Мне нужен ордер на обыск дома. Без веской причины и заявления от реального человека, а не анонимного источника я ничего не могу сделать. — Но вы должны! Удобрения он хранит явно не для огорода. А еще там целый оружейный склад. Не меньше двадцати единиц. — Вторая поправка[29] запрещает, мэм. — Обещайте мне что-нибудь предпринять. — Если вы придете в участок, мэм, и напишете заявление, мы разберемся в этом вопросе. Я вижу, вы звоните из Берлингтона, штат Вермонт… Я положила трубку. Пока я в оцепенении блуждала по улицам, в моей голове возникла паутина пересекающихся дорог. Я делала поворот, шла в одном направлении, заходила в тупик, давала задний ход, пробовала другое ответвление и снова попадала в тупик. Будь там что-то другое, даже человеческие останки, я бы махнула рукой. Я на многое закрывала глаза. Но Реджи, очевидно, намерен убрать сразу много людей, и я не могла жить с таким грузом на совести. До связи с Райаном оставался час. Я зашла в бар, чтобы подкрепить силы. Выпив две порции виски, вернулась к своей машине, взяла один из телефонов и набрала номер. — Алло? — сказал он. Всего одно слово, сочащееся предвкушением, отбросило меня на десять лет назад. Я думала, что его голос вызовет во мне ярость. Вместо этого почувствовала душевную боль и ностальгию. Я скучала по нему больше, чем ненавидела. — Привет. — Я старалась говорить сухо, как будто чувства больше не входили в мой дорожный набор. — Это правда ты? — спросил он. — Кто же еще? — Я скучал по тебе. — Неужели? — Как твои дела? Я сбросила звонок. Подождав минут пять, позвонила с другого телефона. — Что случилось? — спросил он. — Я очень надеюсь, что ты не отслеживаешь этот звонок, — ответила я. — Зачем мне это? — Зачем? Потому что тебе приказали. — Справедливо. — Ты один? — спросила я. — Да, один. Я в отеле, приехал в Эверетт по делам. — У тебя любовница? — Почему ты так решила? — Просто интересно, какой у тебя брак. — Будь у меня любовница, я мог бы ей выговориться. — Значит, ее нет? — У меня нет любовницы. Я повесила трубку, подождала пять минут и снова набрала номер с другого телефона. — Прошу, перестань так делать, — сказал он, ответив на звонок. — Я не могу рисковать ради затянутых воспоминаний. Что ты хотел мне сообщить? — Твоя мать болеет. — Она всегда болела. — Умирает. — Ясно. От чего? — Рак легких. — Что ж, спасибо за новость. Я никогда не сомневалась, что еще увижу ее, что смогу сказать ей другие последние слова. Мне не приходило в голову, что моя мать покинет этот мир прежде, чем я найду силы ее простить. Видимо, я какое-то время молчала. — Ты еще здесь? — спросил Райан. — Да.