— Не уверен, что снова приглашать тебя в мой кабинет было хорошей идеей, Лидия. Или ты предпочитаешь, чтобы я звал тебя Кара? — Вы можете называть меня как хотите, мистер Ридж, — я подмигиваю. — У тебя есть фамилия? — Тебе не нужно этого знать. Талант меняет свое положение, чтобы осмотреть магазин. Для человека, который внимательно следит за каждым своим движением, он выглядит здесь как дома. Несколько человек смотрят и смотрят снова, и я слышу, как бариста переговариваются друг с другом, останавливаясь только для того, чтобы мельком увидеть Таланта Риджа. Но с ним не обращаются так, будто у него одно из самых узнаваемых лиц в обществе. — Одна из этих сетевых кофеен находится буквально через дорогу от нашего дома, — говорит он, все еще наслаждаясь окружающей обстановкой, — Было бы намного проще купить кофе там, чем ехать сюда через весь город. Но это был любимый магазин моей мамы. Они всегда заставляли меня чувствовать себя здесь комфортно, поэтому я надеялся, что и ты почувствуешь то же самое. — Ты пьешь много кофе? Талант снова смотрит на меня. — Честно говоря, я чертовски ненавижу кофе. Я беру капучино, потому что не знаю, что еще заказать. Указывая на свой напиток, я говорю. — Понятия не имею, где этот напиток был всю мою жизнь, но он восхитителен. Талант держит кружку между ладонями над столом. Он ухмыляется и имеет наглость выглядеть застенчивым. — Я чувствую то же самое по отношению к тебе. Ничего. Пустота. Мой разум пуст. Мое лицо пусто. Он посмеивается про себя и меняет тему, говоря. — Филипп и я выросли вместе. Он признался, как только я рассказал ему о тебе. Этот парень с самыми лучшими намерениями. То, что он сделал, было неправильно, и это больше никогда не повторится. Не таким образом. Я хочу спросить, не таким образом что? — Талант, — говорю я резким тоном, — Если ты пригласил меня сюда, чтобы объяснить твою невиновность, я знаю эту историю. Я также знаю о «Ридж и Сыновьях» и о том, что значит репутация твоей семьи в Гранд-Хейвене. Можешь быть уверен, никто никогда не узнает, что между нами произошло в твоем офисе. Это и мой заработок. Секс — не единственное, за что мне платят. Мое молчание так же ценно. Он не выглядит пристыженным или сбитым с толку моей честностью. Он просто отвечает. — Я тебе не платил. Это не требует ответа. Если он расспрашивает моего персонажа, никакие мои слова или действия не успокоят его. Я всегда буду проституткой, у которой есть кто-то кроме него. Подобные секреты имеют тенденцию всплывать на поверхность в худшие времена для таких людей, как Талант. Или, может быть, ему нравится драма. Может быть, это добавляет пикантности его приземленной, привилегированной жизни. Не каждый день он может обращаться со шлюхой, как с игрушкой. Нет, он не похож на искателя драмы. Я даже не думаю, что его волнует мысль о том, что однажды я ворвусь через вход в какую-нибудь церковь, если он когда-нибудь женится, чтобы раскрыть правду о той ночи, когда он трахнул проститутку на своем столе. Семья Ридж слишком сильна, чтобы беспокоиться о ком-то вроде меня. Без сомнения, у них есть группа людей наготове, если «Ридж» окажется замешанным в скандале. Как бы я ни старалась уйти от этой ситуации и воплотить Кару Смит, в его присутствии это невозможно. Меня выталкивает из тайников моего разума любопытство и откровенное увлечение. Меня когда-нибудь раньше так привлекало другое человеческое существо? Мне поручено заниматься сексом со столькими разными типами мужчин, но ни один из них меня особенно не привлекает, поскольку я их кошелек. Они одномерны и расплывчаты. Есть человек, с которым я потеряла девственность, когда мне было четырнадцать. Но это было прямым результатом моего воспитания в сексуализированной среде и моего стремления узнать, что такое секс. — Я не могу перестать думать о тебе, — признается Талант. — Две тысячи в час, — отвечаю я, не пропуская ни секунды. Талант не оскорбляет меня шокированным видом. — Такова ставка в наши дни? — Три тысячи, потому что ты умничаешь, — восстановить иллюзию уверенности несложно, когда речь идет о цене моего тела. В отличие от кофейни и человеческого общения, обсуждение денег не чуждо мне, — Конечно, сначала тебе нужно пройти проверку. — Ух-ты, — Талант подносит кружку к губам, — Это может стать интересным. — И проверка кредитки, — добавляю я. Переговоры с клиентами — это то, чем я не занималась очень давно. С тех пор, как я делала минет за двадцать долларов, чтобы купить что-нибудь поесть. Но это разговор, который я знаю, и наше окружение растворяется, когда я беру контроль над атмосферой нашего свидания. — Я не делал ничего из этого раньше, — Талант развлекается. Он откидывается на спинку стула с легкой улыбкой на губах и пристально смотрит на меня. Подняв бровь, я говорю. — Это была услуга для друга. Голова Таланта откидывается назад, и он громко смеется. Не в унизительной манере, а в хорошем настроении, наслаждаясь его компанией. — Ты не дружишь с Филиппом Фогелем, не так ли? Потому что у меня сложилось впечатление, что он был единственным, кто оказывал услуги друзьям. — Нет, — говорю я, — Я не дружу с Филиппом Фогелем. Однако я должна порекомендовать тебе найти компанию получше. Он проводит рукой по волосам и смеется. Мы снова встречаемся глазами, но на этот раз ни один из нас не может отвести взгляд. Наше окружение не просто тают, они полностью испаряются. Мы два человека, сидящие за столом, плывущие в глубоком космосе, уходящие все дальше и дальше от комфорта. Талант пронзает меня своим серым взглядом, перешагивая защитную стену, которую я построила высотой в миллион миль, чтобы найти меня незащищенной и уязвимой с другой стороны. В этом огромном небытии, где существуем только мы вдвоем, он подходит все ближе и ближе, мало-помалу, протягивая руку. Мое сердце не выдерживает надежды. Оно не знакомо с этой концепцией. Оно бушует и бьется у меня в груди, когда в моей голове срабатывает тревога, вызывая необъяснимую панику. Слишком близко, Лидия Монтгомери. Он чертовски близко. Сначала я отвожу взгляд, толкая Таланта через другую сторону стены, где ему и место. Мои глаза горят, а сердце продолжает биться, но легкие протягивают мне руку помощи. — Четыре тысячи в час. — Детка, я заплачу тебе, сколько захочешь. Чего я ожидала от него? Что он хочет сделать из меня честную женщину? Он хочет спасти меня от этой жизни и от самой себя? Что я ему тоже нравлюсь? Нисколько. Но почему он меня разочаровывает? Время — деньги, и я потратила достаточно времени бесплатно. Эта шарада заканчивается в тот момент, когда я встаю и ухожу. Это не драматично. Это не привлекает внимание других клиентов. Никто не смотрит, как я ухожу. Когда я прохожу через дверь, бариста кричат спокойной ночи, но мой выход так же плавен, как и мое несчастье. Такси не видно, и я уже готова прыгнуть в чертов городской автобус, когда Талант зовет меня по имени. — Лидия, остановись, — говорит он. Мой конский хвост качается позади меня, когда я ускоряюсь, делая большие шаги, чтобы избежать разочарования. Мои каблуки быстро стучат по бетонному тротуару, унося меня все дальше от кофейни и все ближе, куда угодно, только не сюда. На улице не так много людей, но те немногие, кто присоединяются ко мне на моей ночной прогулке, продолжая путь, как будто я пересекаю проклятое Красное море. — Лидия, пожалуйста, — снова зовет Талант, — Я извиняюсь. В отличие от людей, собак не пугает моя неприкасаемая аура и желание убраться отсюда к черту. Маленький бродячий пес должно быть унюхал взбитые сливки на моих пальцах и кейк-попс на моей коже. Он стоит у меня на пути, прыгает мне на лодыжки, когда я обошла его, и лает, когда я обращаю всю силу своего недовольства на его жалкое выражение. — Убирайся отсюда, собака, — ворчу я. Проклятая собака замедляет меня, и Талант догоняет меня. Он хватает меня за руку и говорит. — Не могла бы ты остановиться на одну чертову минуту, пожалуйста? Так же, как когда Наоми схватила меня за локоть, я останавливаюсь и в шоке смотрю на прикосновение. Но в отличие от Наоми, я не прижимаю его к стене и не угрожаю его жизни. Перевожу взгляд на него, мои губы приоткрываются, и я выдыхаю. Он останавливает время. Но время вообще перестает существовать, когда его рот врезается в мой. Глава 7 Лидия Это мой первый поцелуй. Не технически. Но меня никогда в жизни так не целовали. Талант крепко сжимает мою руку, но его рот нежный и ласкающий. Он не торопит поцелуй, как будто мы идем по часам, а замедляет его, чтобы сделать его бесконечным. Тепло от его тела искушает меня, а затем его руки обнимают меня, перекрывая все открытые пространства между нами. Горький, а затем сладкий вкус капучино остается на его губах, но сильнее ощущается на языке.