Коробки для еды на вынос мягкие, потому что они остались на ночь, и впитали конденсат и жир. Инес с отвращением морщит нос, когда я бросаю их в мусор поверх одноразового телефона, который сломала пополам и выбросила после того, как проснулась. Если только Талант не позвонит Инес, у него не будет абсолютно никакой возможности связаться со мной. Сомневаюсь, что он снова появится у моей двери. — Почему ты не рассказала мне о дружбе с Талантом Риджем, Лидия? — она спрашивает. — Это избавило бы меня от многих забот. Я закрываю крышку мусорного бака и встречаюсь с ней взглядом. — Он мне не друг, и я его больше не увижу. Она смотрит на кольца на своих пальцах, понимая, что зря достала их из футляров. Как она вообще могла поверить, что я позволила ему остаться здесь на ночь, когда знала, что сегодня она подбросит Камиллу, мне непонятно. Не то, чтобы Талант, остающийся на ночь, когда-либо был разменной монетой. — Должна ли я беспокоиться о количестве информации, которую ты скрываешь от меня? Ее беспокойство немного смягчает меня, и я качаю головой. — Нет. Ничего не изменилось. — Я во многом на тебя рассчитываю, Лидия. Если мы не будем доверять друг другу, последствия будут катастрофическими. — Я бы сказала тебе, если бы Талант был заинтересован в продолжении рабочих отношений со мной, Инес. Это не то что ты видела прошлой ночью. Если «Ридж и Сыновья» — это место, которое тебе все еще интересно, пошли еще одну девушку, потому что я не хочу его снова видеть. Хотя с братом тебе может повезти больше. Талант — это тупик. Она качает головой. — Это тема, к которой мы можем вернуться потом. Сейчас меня беспокоит не Ридж или его сыновья, а ты. Прежде чем я отдам Камиллу в твои руки, я должна убедиться, что мы на одной волне. Что мы в одной команде. Я все еще на той же странице, что и Инес? Без сомнения, что-то во мне изменилось после того как я встретила Таланта, но моя жизнь не изменилась из-за этого. Я думаю о перспективах жизни вне эскорта больше, чем раньше, но со временем я сдамся. — Как долго она будет здесь? — Инес не нуждается в том, чтобы ее тревогу ослабляли словами. Ей нравится наблюдать за действиями, и если она настаивает на том, чтобы Камилла пала мне в ноги, я могу воспользоваться ситуацией и доказать свою надежность. Камилла станет лучшей шлюхой в городе, как только я с ней закончу. — Пока она не будет готова быть одна, — отвечает Инес. Инес зовет Камиллу из своей комнаты. Она появляется сразу, как будто ждет, чтобы ее позвали. Пес спешит за ней по пятам, любопытствуя по поводу незнакомца в нашем доме, и я чувствую себя преданной его наглой демонстрацией неверности мне. Я спасла его от уличной жизни, а новая девушка его уже отвлекает. Типичный мужчина. Моя новая соседка по комнате выше, чем я помню из нескольких раз, когда видела ее за стойкой регистрации в «Молчании». Она слишком худая, у нее плохая осанка, и ей нужно избавиться от робкого блеска в глазах. Невинность — это одно, но мужчинам нужно сразу же почувствовать себя желанными — они не должны утруждать себя выманиванием ее из скорлупы. — Сколько тебе лет, Камилла? — Двадцать, — отвечает она. Она не так молода, какой я была в первый раз, когда продала свое тело. Мне не показали другого способа выживания, пока я не отказалась от своей добродетели за тридцать баксов и горячую еду. Если бы кто-то вмешался и предупредил меня о необратимых последствиях и затянувшейся травме, я возможно, сделала бы другой выбор. Эта жизнь не для хрупких, и она заслуживает шанса сбежать. — Ты закончила среднюю школу? — Да, вскоре после моего восемнадцатилетия. Домашнее обучение. Я никогда не ходила в государственную школу, — на мгновение обида омрачает застенчивую легкость в ее глазах, и это выражение я узнаю в себе. Она прячется за своей робкой внешностью, и отсутствие общения в школе может быть причиной ее неловкости. Вот почему она стремится покончить с этим, — Вскоре я ушла из дома. — Где твой дом? — спрашиваю я, скрещивая руки на груди. — И почему ты ушла? Камилла выпрямляется и стоит твердо, выпятив подбородок. Это поверхностная демонстрация храбрости, но это то, что я искала, чтобы знать что у нее есть яйца, чтобы вынести жизнь на изнанки общества. — Клермонт, Северная Каролина, — она колеблется между вызовом и страхом, как лампочка, которая вот-вот перегорит, — Выбора не было. Я бы умерла, если бы не ушла. Она драматична, но я считаю, что за ее застенчивой внешностью скрывается мужество. Мы с Инес обмениваемся взглядами и безмолвным обсуждением наших мнений, и становится ясно, что мы на одной волне. Камилла настоящая, но ей нужно многому научиться, если она хочет не отставать от таких как мы. Надеюсь, в ней это есть. В противном случае то, что не было разрушено ее семейной жизнью, будет уничтожено ценником на ее теле. Мне нечего сказать, я извиняюсь и прохожу между Камиллой и Инес в свою комнату, чтобы подготовиться к сегодняшней встрече. — Не волнуйся, Кара. Я ухожу, — весело кричит мне вслед Инес. Понизив голос ради Камиллы, она говорит, — Клянусь, эта девушка погубит меня. Слушай все, что она говорит. Я только начала набирать воду в ванне, когда слышу слабое царапанье в дверь, но чем дольше я не отвечаю, тем громче оно становится. Он заслуживает того, чтобы какое-то время пожить в трущобах с новой девушкой. — Грязный предатель, — говорю я, когда он вбегает и бегает вокруг моих ног. Его проплешины зарастают, а ребра уже не так заметны, как были до того, как этот маленький ублюдок приютил себя в моем доме. Он умеет быть рядом, но не мешает мне, и я не возражаю, когда он прыгает со мной в постель ночью, он идеальный личный обогреватель. Я чешу его за ухом и говорю. — Не забывай, кто дал тебе эту жизнь, Пес. Инес, возможно, предупредила Камиллу, чтобы она держалась на расстоянии, или может быть, она может понять намек, но она не беспокоит меня, пока я в своей комнате. Дверь закрыта, и я не слышу ни звука с другой стороны. Если эта договоренность сработает, ей придется держаться подальше и уважать мои границы. Мы не соседи по комнате в общепринятом смысле, и я бы хотела, чтобы наше время вместе было как можно короче. Если бы Талант сообразил так же быстро, как Пес и Камилла, может быть… Нет, Талант мне не подходит. Думать о жизни, в которой у нас общее будущее — это не от мира сего и может принести только вред. Но я ловлю себя на том, что думаю о нем, когда сижу перед своим туалетным столиком, собирая волосы в высокий хвост. Лучше нам разорвать отношения, прежде чем мы закопаемся слишком глубоко. Приручение эскортницы и получение желанного наследника звучит как хорошее время. Но это закончится только разочарованием. Реальность поразит нас быстро, и как только это пройдет, правда о том, насколько мы разные, разорвет нас на части. Еще один пример того, чего нельзя делать, я почерпнула из бурных отношений Крикет. Это во многом связано с кругом грязных мешков, с которыми она вертелась, которые потратили больше времени на избиение и деморализацию, чем на ее благополучие. Она не раз дарила ласку мужчинам, от которых пахло дешевым пивом и потом. Первые две недели всегда были ураганом воинственности и похоти, где она мечтала о свадьбе и часто съезжалась вместе со мной с едва знакомым мужчиной. — Ты можешь хотя бы попытаться быть с ним милой, Лидия? Марти очень много для нас сделал, — конский хвост Крикет распустился, и она носит майку в белую полоску без лифчика. Мы недавно переехали к ее новому парню, и у них все еще был медовый месяц, — Он хочет хороших отношений с тобой, детка. Это будет значить для меня целый мир, если ты дашь ему шанс. Марти действительно может быть тем самым. Марти был алкоголиком с избыточным весом, на тридцать лет старше Крикет, и у него был блуждающий взгляд на четырнадцатилетнюю дочь своей подруги. Это вызывало у меня мурашки по коже, и я толкнула свой комод к двери ночью, потому что не доверяла тому, как он всегда находил предлог, чтобы потереть мне плечи или сжать колено, когда моя мама не смотрела. — Подумай об этом, у тебя, наконец, может будет отец. Она оставалась с Марти дольше других. Как бы мне не нравился мужчина, у меня была собственная кровать, и в ванной, которую мы делили, был приличный напор воды. Когда у нас появилось постоянное жилье, я смогла выяснить расписание автобусов и чаще добираться до школы. Как только я признала, что Крикет снова и снова выбирала мужчин одного и того же типа, я нормализовала ежедневные приступы пьянства и крика. Альтернативой было провести ночь в Buick, пока она не нашла другого Марти, а потом все началось сначала. Какой смысл было просить ее выбрать лучше? Марти был дальнобойщиком, но чем дольше мы оставались, тем меньше времени он проводил в дороге. Он перешел от выставления стопок наличных денег, чтобы произвести на нас впечатление, до того, что вообще никогда не выходил из дома. Его постоянное присутствие нервировало так же, как его нежелательные прикосновения и затянувшиеся взгляды. В те ночи, когда моя мама допоздна работала в клубе, я ходила с ней, чтобы не оставаться дома наедине с Марти. — Почему бы тебе не остаться дома и не приготовить мне ужин, милая? — он стоял в моем дверном проеме с банкой пива на кончиках пальцев, красный и липкий от высокого кровяного давления. — Приготовь себе свой гребаный ужин, Марти, — говорила я, проталкиваясь мимо него. Я никогда не говорила своей маме, как мне неудобно из-за ее бойфренда. Он так удерживал ее, что я не чувствовала, что этого будет достаточно, чтобы заставить ее уйти. Я терпела, избегая дома всякий раз, когда могла, и держала нож под подушкой на случай, если он сломает комод, который я все еще держала перед дверью в спальню. Когда их отношения начали ухудшаться, она во многом винила в этом мой отказ относиться к Марти как к отцу. Она и не подозревала, что он не хочет быть моим отцом. Он хотел быть моим папочкой. Когда деньги закончились и отопление отключили, Марти несколько месяцев не работал, но свалил всю вину на Крикет. Она не работала достаточно усердно, достаточно долго. — Ты явно не делаешь мужчин в этом клубе счастливыми, Крикет, понимаешь о чем я? — кричал он на нее однажды ночью. — Этого ты хочешь, Марти? Ты хочешь, чтобы я трахалась с другими мужчинами, чтобы ты мог сидеть на своей заднице и смотреть телевизор весь день? Марти не смотрел телевизор весь день. Он смотрел на меня. К этому моменту я уже регулярно ходила в школу и сумела завести подругу, которая жила в той же части города, что и мы. Я не помню ни ее имени, ни даже того, как она выглядела, но ее родители были такими же или еще хуже, чем Крикет и Марти, так что мы могли бегать по улицам без присмотра. Однажды вечером мы хотели посмотреть фильм ужасов в долларовом кинотеатре. Обычно какой-нибудь извращенец двадцати с лишним лет, убиравший зал после каждого показа, открывал нам черный ход, если мы блеснули сиськами. Он не работал этой ночью, а клуб, в котором танцевала моя мама, был недалеко, так что мы подошли, чтобы украсть деньги из кошелька Крикет. — Кто-нибудь видел мою маму? — я спросила вокруг после того, как мы пришли в клуб. Охранник, который позже лишил меня девственности, кивнул на дверь в задней части заведения. У нас было меньше двадцати минут до начала фильма, так что я побежала через стриптиз-клуб и без стука открыла дверь, предполагая, что это офис или второй туалет, о котором я не знала. Это была комната размером со шкаф. Крикет была внутри и трахала мужчину, которого я узнала в лице постоянного покровителя клуба. Он не удосужился остановиться, увидев меня, а Крикет лишь слегка встревожилась из-за моего вторжения. В четырнадцать лет я хорошо разбиралась в том, что происходит в стриптиз-клубе, столь же грязном, как и этот, но я никогда не думала, что моя собственная мать будет участвовать в подобном. Чтобы понять, что я была неправа, все должно было измениться. Это цена, которую я все еще плачу сегодня. Я размазываю весь тюбик помады туда-сюда по зеркалу, пока мое отражение не исчезает за красной вуалью, и отодвигаю стул, чтобы оставить свою комнату и память о Крикет позади, чтобы исполнить ее наследие. Когда я возвращаюсь домой ночью, я сплю с ножом под подушкой и комодом, придвинутым к моей двери. Надеюсь, Камилла знает, во что ввязывается. На следующее утро я на беговой дорожке, когда Камилла появляется из своей спальни. Подняв палец вверх, я наблюдаю за тем, как мой сердечный ритм увеличивается на моих часах, и последние несколько секунд моего бега набирают силу, пока я не достигну своего целевого пульса. Я хлопаю рукой по кнопке остановки без периода заминки и спрыгиваю с беговой дорожки, наслаждаясь приливом дофамина, который попадает мне прямо в голову. — Как дела? — я вытаскиваю наушник, вдыхаю через нос и через рот. От моих щек исходит жар, а в глаза капает пот. — Я не хотела мешать… Вытирая лицо полотенцем, я говорю.