Уайлдер возвращается с пачкой салфеток, и я быстро ее открываю. Я подношу материал под нос Камиллы и помогаю ей выпрямиться. Я пренебрежительно спрашиваю любого прохожего. — Можете ли вы найти кого-нибудь, чтобы убрать этот беспорядок? — Думаю, она останавливается, — бормочет Камилла под салфеткой. Она оглядывается, и ее глаза расширяются, когда она видит братьев Ридж. Новичок в городе, но даже она знает, кто они. — Почему бы тебе не пойти в туалет и не вымыть руки. Я все проверю, и мы сможем вернуться домой, — говорю я. Руки Камиллы все еще раздражены от восковой депиляции, ладони в крови, и ее рубашка запачкана красным. У нее хватает приличия выглядеть смущенной перед двумя самыми влиятельными людьми в Гранд-Хейвене, и она быстро убегает, чтобы привести себя в порядок. Талант кивает в ее сторону, но не смотрит, как она уходит. Он смотрит только на меня, и я таю под его расплавленным взглядом. Единственное, что удерживает мою грудь от обвала — это тяжелое биение моего сердца. Я чувствую это в ладонях, в изгибах локтей и в губах. — Это твоя подруга? Уайлдер скрещивает руки на груди, ничего не выдавая. Я смотрю ему в глаза и призываю его поделиться со мной своим мнением. Я бы прожевала его и выплюнула. — Лидия, — говорит Талант, возвращая мое внимание к себе, — В чем дело? — Простите, — шепчу я, — Мне нужно забрать свою тележку. Уайлдер отходит в сторону, но Талант проводит рукой по своей кудрявой шевелюре и тяжело выдыхает через губы. — Мы можем поговорить? Проталкиваясь мимо него, я говорю. — Не о чем говорить, Талант. Я думаю, мы все выяснили, когда виделись в последний раз. Он следует за мной обратно к проходу с арахисовым маслом — Мы с братом собираемся пожарить стейки у меня дома. Приезжай. И привези свою истекающую кровью подружку. Я смеюсь, отрывая свою тележку от полки с желе. — Дай мне передохнуть. Ты не делаешь покупки для себя и не готовишь себе еду на гриле. Так какого черта ты здесь делаешь? Талант хватает меня за локоть и притягивает к себе. Меня атакует его запах, его тепло, его сила и магия. Я закрываю глаза и вдыхаю напоминание о жизни, которая никогда не будет моей. Мне нужно все, чтобы не погрузиться в его прикосновения и не послать к черту остальных. — Я скучаю по тебе, — он опускает губы к моему уху и шепчет. — Я тоже скучаю по тебе, — признаюсь я. Это небольшое освобождение сдерживаемой тоски, но мне все равно тяжело дышать. — Я пытался держаться подальше, Лидия, — говорит он. Его губы касаются моей кожи, и мурашки бегут по моей спине, — Я пытался выкинуть тебя из головы. Но я скучаю по тебе. Прижавшись лбом к его груди, я втягиваю в себя столько его присутствия, сколько могу, за те несколько драгоценных секунд, которые мы провели вместе, словно перезаряжая аккумулятор. Когда я слышу, как Камилла возвращается и спрашивает Уайлдера, знает ли он, где я, я отступаю из объятий Таланта и снова ожесточаюсь. Как бы я ни скучала по нему, этого все равно недостаточно, чтобы изменить то, кем я являюсь и кто он такой. Это никогда не сработает. — Береги себя, — говорю я, толкая тележку в сторону кассы. Выражение лица Уайлдера не меняется, когда я прохожу мимо, но я его не боюсь. В чем я не уверена, так это в том, знает ли он, кто я и чем занимаюсь. Я стараюсь вести себя сдержанно, но молва распространяется. Братья Ридж входят в тот же круг общения, что и некоторые из моих клиентов. Есть шанс, что он точно знает, на кого я работаю, из уст в уста. А может, интуитивная сволочь просто хорошо разбирается в характерах? Может он сразу сказать, что я не подхожу его брату? Если это так, то ему не о чем беспокоиться. Талант и я не проблема. Вернувшись в квартиру, Эль несет для нас продукты до двери. Я отправляю Камиллу прямо в душ, а сама сажусь на диван с Псом и меняю положение, прежде чем она выйдет. Лесной запах Таланта прилип к моей одежде, и его лицо — единственное, что я вижу из-за закрытых век. Я не знаю, как он выяснил, когда и где я покупаю продукты, но ничто не убедит меня, что мы встретились случайно. Я не могу решить, раздражена я или благодарна. — Так кто такая Лидия? — спрашивает Камилла, только что выйдя из душа. Она намыливает кожу лосьоном и садится между мной и Псом на диване, — Кто-нибудь когда-нибудь говорил тебе, насколько жесткий этот диван? Избегая ее первого вопроса, я говорю. — Это всего лишь реквизит. Никто никогда не садится на него, потому что никто никогда не бывает здесь. Камилла подпрыгивает на твердой подушке. Цвет лица вернулся в норму, а кожа больше не воспалена и не покрыта воском. Она пахнет ромашкой и горячей водой, и мне самой хочется погрузиться в ванну. Но мне нужно убрать продукты. Камилла не знает, где что лежит, а у меня нет сил показывать ей. — Талант назвал тебя Лидией, — голос Камиллы следует за мной на кухню, — Это были Талант и Уайлдер Ридж, верно? Вживую они красивее, чем на обложках модных журналов. Раньше я воровала их в приемной в «Молчании». Они клиенты? — Нет, — резко отвечаю я. Мы купили так много нездоровой пищи, что мне нужно выделить всему этому дерьму отдельную полку. Это далеко от стопок готовых салатов и коробок с мороженым, которые я покупаю для себя. Можно подумать, что здесь живет больше двух девушек. А со всеми свежими мясом и овощами, которые хотела Камилла, плита действительно могла бы пригодиться. — Ты собираешься сказать мне, кто такая Лидия? — снова спрашивает Камилла. Мне хочется швырнуть ей в голову банку с нутеллой, чтобы она заткнулась, но вместо этого я признаюсь. — Я Лидия. Меня зовут Лидия Монтгомери. Теперь три человека в этом городе знают мое настоящее имя. — Подожди, что? — Камилла поворачивается и кладет руки на спинку дивана. — Тогда кто такая Кара? — Я занимаюсь работой как Кара Смит. — Я живу здесь уже неделю и не знаю твоего настоящего имени. — Талант и Инес — единственные, кто настаивает на его использовании. Но во всех смыслах меня зовут Кара. Вся моя жизнь вращается вокруг «Молчания», так что будет проще, если я буду использовать это имя постоянно. Какой смысл кого-то исправлять? Камилла падает обратно на диван, но я все еще вижу ее лицо. Она скрещивает ноги и усаживает Пса к себе на колени. Застенчивым тоном она спрашивает. — Может, мне тоже придумать имя для работы? Я закрываю холодильник и смотрю на свое искаженное отражение в отделке из нержавеющей стали. Слово «да» срывается с моих губ, но булавочный укол в центре живота лишает меня голоса. Я по опыту знаю, что произойдет, если я поведу ее по этому пути. Камилла милая девушка — без сомнения, у нее темное прошлое — но ей еще не поздно передумать и выбрать другой путь. Если бы она не встретила Инес, решила бы она продать свое тело? Потому что секс-работа не для милых девушек. — Я хочу что-то сексуальное для своего альтер-эго. Стейси, Вайолет или Лекси. Мне тоже нужна фамилия? — Камилла, — искренне говорю я. Ее золотой взгляд ускользает от меня, и она твердеет, как будто ее вот-вот осудят, — Ты можешь делать что угодно. Почему именно это? — Я могу это сделать, Лидия, — слышен её шепот. Она чешет Пса за ухом, но в глазах у нее отсутствующий взгляд. Любые следы тепла на ее лице остыли, и она стала замороженной и унылой. В одно мгновение храбрый и счастливый человек, с которым я провела день, ушел. — Любой может это сделать, но спрашивала ли ты себя, сможешь ли ты справиться с собой после того, как позволишь незнакомцу трахнуть тебя? Камилла, ты действительно думала об этом? Потому что твои клиенты не будут выглядеть как Талант и Уайлдер Ридж. Некоторые из них будут отвратительны. — Почему ты говоришь это? Я думала, ты должна мне помочь? Я выхожу из кухни и встаю перед ней. Руки Камиллы сжаты в кулаки, и она сутулится. Пес спрыгивает с колен и садится у моих ног. Изнеможение внезапно накрывает меня, как густой туман, и мне надоело говорить, но она должна знать. — Эти мужчины платят большие деньги за то, чтобы иметь дело с твоим телом, но они тебя не полюбят. Не важно что они говорят. Что бы они ни делали. Они разбрасываются наличными — денег больше, чем ты знаешь, что с ними делать. Они купят тебе щедрые подарки и предложат дорогие поездки. Они заставят тебя поверить, что ты важна для них. Это все гребаная ложь. Это одинокое существование, Камилла. Ты будешь проводить свои дни с руками и ртом незнакомца на своей коже. Они будут совать свои члены, куда им заблагорассудится. К тебе будут относиться как к вещи, которой нужно владеть. И когда все закончится, ты будешь одна. И с этим нужно жить. Неглубоко вдохнув, Камилла говорит. — Хорошо. Ошеломленная, я стою прямо и с изумлением наблюдаю, как она набирается сил, чтобы посмотреть мне в глаза. И в отличие от искаженного отражения, которое я увидела на холодильнике, в ней я ясно вижу себя. — Выбери имя, — говорю я, — У тебя есть неделя до первой встречи. Элита Гранд-Хейвена любит устраивать благотворительные балы круглый год, но ни один из них не превосходит Гранд-Хейвенский гала-концерт «Карусель любви», где богатые собирают деньги для семей из бедных районов, которые они вытеснили, вторгнувшись в них и повысив стоимость жизни. Джентрификация — это не то, в чем кто-либо признается. Вместо этого наши выборные должностные лица и лоббисты, которые набивают карманы деньгами, похлопывают себя по плечу за снижение уровня преступности и повышение стоимости собственности. Стремясь не попасть в ад, когда они умрут, эти же политики и лоббисты устраивают огромную вечеринку, чтобы финансировать жилье для малоимущих, снабжать учебниками их дерьмовые школы и предлагать продовольственную помощь — конечно, за пределами города Гранд-Хейвен. Приглашаются самые влиятельные люди штата, а также средства массовой информации, чтобы задокументировать благотворительность, и это единственная ночь в году, когда все девушки, работающие на Инес, оказываются под одной крышей одновременно. Кроме одной. Как обычно. В этом году имя Кары Смит включено в список VIP-гостей «Карусели любви» вместе с еще одним гостем. — Что ты думаешь? — Камилла стоит в дверях моей спальни. Ее волосы собраны в большие бигуди, ногти свеженакрашены, и она одета в черное расшитое блестками вечернее платье до пола с разрезом на бедре. Она проводит руками по бокам и улыбается, — Я никогда в жизни не носила ничего столь красивого. С тех пор, как неделю назад наша дискуссия об именах зашла в тупик, я держала свои опасения и мнения при себе. Камилла сделала свой выбор. За семь дней она предприняла огромные шаги, чтобы пойти по моим стопам, включая выбор имени для работы и пристальное наблюдение за мной до и после моих еженедельных встреч. Мы разобрались, как выбирать клиентов, как проходят мои встречи и как вести себя соответственно. Она наблюдала, как я наносила макияж, примеряла мою одежду, и научилась давать пространство, когда я не могу найти в себе смелости сказать еще хоть слово и запереться в своей комнате. — Это работает, — я не говорю ей правду, что от нее захватывает дух. Гала-концерты, подобные сегодняшнему, не входят в ее обычные должностные обязанности. Я не хочу, чтобы она думала, что это обычное дело, — Переоденься, чтобы я могла сделать тебе макияж. Новоприбывшая со свежим лицом превращается в богиню, когда я наношу консилер под ее золотые глаза и углубляю цвет вдоль ее скул румянами. Я наношу нейтральные тени на ее веки и удлиняю ресницы толстым слоем туши. Она хочет нанести мерцающий хайлайтер на переносицу и выбирает помаду насыщенного клюквенного цвета. Мы смеемся, когда на ее передних зубах появляются пятна, и она шутит, что оставила их там на всю ночь.