Поправляя осанку, я в замешательстве наклоняю голову и спрашиваю. — Я думала, что ее сегодня не было в офисе. — Обычно она не приходит по воскресеньям, но появилась Наоми и не уходила, пока Инес не согласилась с ней увидеться. Это было некрасиво. Ты, должно быть, соскучилась по ней. Я проверяю свой телефон, нет ли у меня пропущенного звонка от Инес, но она вообще не пыталась со мной связаться. На самом деле, сегодня я ни разу о ней не слышала. Я не настолько в бреду, чтобы предполагать, что Инес включает меня во все приходы и уходы в «Молчании», но недовольная бывшая сотрудница, которая обманом заставила меня переспать с Талантом Риджем, кажется проблемой, в которую я должна быть включена. — Она устроила сцену? Джессика закатывает глаза и фыркает, и до меня доходит, что она знает. Когда Инес рассказала ей? — Она была относительно спокойной, пока не появилась Инес, а потом она начала кричать. Инес удалось заманить ее в офис. Мы сделали музыку погромче, чтобы приглушить звуки их ругани и чтобы клиенты не услышали это. Не знаю, о чем речь. Мы не видели Наоми здесь несколько недель. Если кто-то из клиентов и замечал что-то необычное, то не поднимал этого вопроса. Я просто подумала, что все это было странно. Я знаю, что Наоми какое-то время была ее личным помощником, но у нас сложилось впечатление, что отношения испортились. Кричать на бывшего начальника — это не способ вернуть работу. Через час мы с Камиллой идем в продуктовый магазин. Мой разум кружится, гадая, что заставило Наоми столкнуться с Инес спустя столько времени. «Молчание» запрещен и существует с единственной целью отмывания денег для услуг эскортниц. Что бы ни задумала Наоми, она знала, что перешла черту, вызвав сцену в спа-салоне. Между бразильской депиляцией Камиллы и воском для бровей я извинилась и позвонила Инес, чтобы получить ответы. Она не брала трубку, поэтому я отправила ей сообщение. Она не ответила. Я беспокоюсь, потому что она не любит держать меня в неведении. — Скажи мне правду, Кара. Не лги, — Камилла поворачивается ко мне лицом. Я поднимаю взгляд от телефона, — Я все еще действительно красная? Это преуменьшение. Все ее лицо было начищено воском, и теперь она напоминает помидор, но дуга ее бровей выглядит безупречно. — У тебя раздраженная кожа, — честно говорю я, — Все вернется к норме через пару часов. Это не имеет большого значения. Она опускается на свое место, похлопывая себя по щекам. — Тебе легко говорить, ты все еще выглядишь как проклятая богиня. Я не хочу ходить по продуктовому магазину в таком виде. Все будут смотреть. — Пусть смотрят. — Моя кожа такая странная, — продолжает она, — Так больше не будет, верно? — Тебе понравится. — Как бразильцам? — Да, — говорю я, — Как бразильцам. Дважды в месяц я езжу в один и тот же продуктовый магазин на другом конце города. Ближе к моей квартире недавно открылся рынок, но ради рутины захожу сюда, потому что знакомо. Пункты в моем списке редко меняются, и я так хорошо ориентируюсь, что вхожу и выхожу меньше чем за час. Так почему же я не могу найти чертову заправку для салата? Где-то в течение последних двух недель, управляющие решили переставить весь продуктовый магазин, и я в середине своего кризиса. Проход с хлебом теперь является международным отделом продуктов питания, а отдел консервов теперь превратился в отдел газированных напитков и воды. Они переместили алкоголь в другой конец магазина, где раньше были яйца, и я не зашла достаточно далеко, чтобы узнать, где они сейчас. — Мы можем разделиться, чтобы сэкономить время, — предлагает Камилла, сжалившись надо мной, — Назначь мне несколько пунктов из твоего списка, и мы вместе соберем все. — Мой список совпадал с планировкой магазина. Ничто из этого сейчас не имеет смысла. Я должна заново узнать, где все находится, чтобы скорректировать свой список в следующий раз. Нет смысла нам обоим бегать в поисках чертовой итальянской заправки. Камилла имеет приличие выглядеть понимающей. — Мы можем поговорить с менеджером. Посмеиваясь, я говорю. — Хорошо, Камилла. Мы обнаруживаем, что ходим вверх и вниз по каждому проходу более одного раза, чтобы найти пункты в списке. Проблема с покупками таким образом заключается в том, что в нашей корзине оказывается намного больше, чем я ожидала. Прибавьте к этому тот факт, что мы не ели весь день, и теперь у нас есть отдел с печеньем, к которому я обычно не приближаюсь. — Тебе нравится нутелла? — спрашивает Камилла. Она взяла на себя обязательство вычеркивать предметы из нашего списка, когда мы находим их на полках. Она отлично справляется с изменением порядка в списке, и я благодарна ей за помощь. — Я не ем такое дерьмо. — Моя мама никогда не разрешала сахар в доме, когда я росла, — говорит она резко, и я ловлю себя на том, что внимательно слушаю, — Нет соку. Нет содовой. Никаких веселых закусок. Так что, когда я ушла, первым делом я побежала в круглосуточный магазин, чтобы съесть шоколадный батончик. Это разрушило мой желудок, но это не помешало мне съесть всю нездоровую пищу, которую я могла достать от Южной Каролины до сюда. Нутелла — моя любимая. Мое представление о жизни Камиллы до того, как она оказалась за стойкой регистрации в «Мочлание», неясно. Но я понимаю, что это было нелегкое существование, и у нас может быть больше общего, чем я предполагала. — Кажется, я видела ее здесь, — говорю я, поворачивая тележку, — Хочешь взять баночку? Мы объезжаем тележку до прохода с арахисовым маслом, где я видела пасту с лесным орехом, и мой желудок резко сжимается, когда я вижу, что мы не одни. Застигнутая врасплох, я чуть не врезаю нашу тележку в полку с клубничным желе, и Камилла врезается мне в спину. Она бьет меня носом в затылок и кричит. — Черт возьми. Талант читает ингредиенты на коробке пирожных, как будто это что-то, что может серьезно навредить его здоровью, но его глаза поднимаются на меня и притягиваются, как магниты, когда он слышит шум в другом конце прохода от себя. Вот почему я придерживаюсь чертового списка. Глава 14 Лидия — У меня из носа идет кровь, — Камилла откидывает голову назад и щиплет переносицу, — У тебя такая жесткая голова. — Замолчи, — я пытаюсь развернуть тележку, но одно колесико застревает. Я бросаю ее, решив, что самое время переключиться на магазин рядом с квартирой. Подталкивая Камиллу вперед, я говорю, — Иди. Поторопись, черт возьми, и пошевеливайся. Мы должны уйти. Кровь течет из ее носа по губам. Она поднимает подол рубашки, чтобы вытереть ее, не решаясь передвинуть ноги, когда я выталкиваю ее из прохода. — Лидия, — окликает меня Талант. Он идет быстро, чтобы сократить расстояние между нами, — Лидия, остановись. — Черт возьми, Камилла. Это просто немного крови. Двигай своими гребаными ногами, — когда толкание не помогает, я хватаю ее за руку и тащу к выходу из магазина. — От крови я падаю в обморок, — признается Камилла. Подошвы ее туфель скрипят по кафельному полу, с визгом останавливаясь. Она сгибается в талии, держась руками за колени, чтобы оставаться в вертикальном положении, — У меня голова кружится. Мне нужна минутка. Это пройдет. Талант не вернул коробку пирожных на полку. Она все еще в его правой руке, когда он приближается к нам, не знаю, он собирается противостоять мне или предложить Камилле руку помощи. Она светло-белого оттенка и разукрашивает красными точками пол своей кровью. — Она в порядке? — спрашивает Талант. Он указывает на нее коробкой с пирожными, — Должны ли мы обратиться за помощью? Ей нужен врач? — Нет, — защищаюсь я, вставая между ними, — Мы уходим. — Я умираю, — стонет Камилла. Ее колени трясутся, — Я чувствую вкус крови во рту. Это отвратительно. Откинув голову назад, я закрываю глаза и считаю до десяти. Я всегда могу уйти одна, сесть в внедорожник, ожидающий снаружи, и приказать Элю ехать и не останавливаться, пока мы не доберемся до другого конца мира, подальше от этой агонии. Сейчас самое подходящее время, чтобы начать свою жизнь заново. — Уайлд, возьми коробку салфеток для этой девушки, пока она не потеряла сознание, — Талант кладет руку на спину Камиллы, и до меня доходит, что утешать ее должна я, а не он. Я дерьмовый человек. Подождите. Уайлд? Это типа Уайлдер? Конечно же, Уайлдер Ридж, старший брат Таланта, подходит с поднятыми руками в знак капитуляции, похоже, так же боясь крови, как и Камилла. Потому что, конечно же, эта ситуация никак не могла улучшиться. Уайлдер — это более крупная, легкая и жесткая версия Таланта. Талант высокий и худощавый, с темными волосами и природной амбициозности. Уайлдер Ридж крупнее, у него светло-каштановые волосы и прямая осанка, которая не колеблется от кровавого стресса. Нос и уши у них одинаковой формы, цвет их глаз почти одного и того же оттенка серого, у Таланта темнее, а у Уайлдера более острый и задумчивый. Он обрабатывает сцену — истекающая кровью девушка, его озабоченный брат и брюнетка в стороне, которая ведет себя так, будто не хочет в ней участвовать. Уайлдер убегает за салфеткой, и я тоже вроде как хочу сбежать. Не то чтобы я оставлю Камиллу одну. — Талант, что ты здесь делаешь? — спрашиваю я, уступая. Я отталкиваю его руку от Камиллы и беру на себя, растирая маленькие круги, как Крикет делала со мной, когда я была больна. — Разве ты не слышала, как я звал тебя по имени? — он спрашивает. — Я не разговариваю с незнакомцами, — отвечаю я. — Ауч.