— Кара, я соскучилась по твоему голосу, stellina — звездочка, — странно, что она назвала меня Карой, хотя она единственный человек в моей жизни, который настаивает на использовании имени Лидия, но я не придаю этому особого значения. Пятьдесят семь минут, и я снова увижу Таланта, — Скажи мне, как ты? Как Камилла? У нас не было возможности поговорить, мне очень жаль. — Хорошо, — говорю я, вылезая из ванны. Струи воды стекают с моего тела, пропитывая хлопковый коврик под ногами, — Гала был… — Мы вернемся к этому позже, — внезапно говорит она. Я заворачиваюсь в полотенце и стою у шкафа, не зная, надеть ли мне что-то провокационное или наряд, который наденет нормальная девушка, чтобы увидеть человека, в которого она влюблена. Я никогда не делала этого раньше. Что надевают нормальные двадцатишестилетние женщины, чтобы увидеть человека, в которого они влюблены? Я могу загуглить. — Я позвонила, потому что мне нужно отменить этот день, — пока я достаю из ящиков разную одежду, ничего не кажется правильным. Как бы я одевалась, если бы не была шлюхой? В детстве я носила поношенную одежду, и одежду из комиссионных магазинов. Все аксессуары, которые у меня были, ужн потеряны и найдены в клубе. Мы с Крикет весело копались в коробке, удивляясь тому, что люди оставляли после себя, когда их отвлекали сиськи и задница. Это не менялось до тех пор, пока Инес не познакомила меня с новой клиентурой, и мне пришлось одеваться как высококлассная эскортница. Но что мне нравится? В выходные я ношу пижаму. Если только мне не надо уходить, тогда я надеваю леггинсы. Добро пожаловать в твою жизнь, думаю я про себя. Ты даже не знаешь, как одеться. — Отлично, — говорит Инес, — Мы можем перенести на другое время. Ошеломленная неестественной пикантностью в ее тоне, я бросаю на пол черное белье вместе с кучей спортивных штанов и мини-юбок. За тридцать дней я нарушила свой график больше раз, чем за последние восемь лет работы на Инес. Она держит меня на пьедестале отдельно от других в «Молчании», но у нее есть бизнес, которым нужно управлять. Если мне не платят, то и ей тоже. Я ожидала, что она устроит сцену, особенно из-за такого ценного человека, как окружной прокурор. Это слишком просто. — Инес, что происходит? Ты ведешь себя странно. — Вообще-то, Кара, — говорит она. Это уже дважды, и теперь я точно знаю, что у нас проблема, — Я хочу с тобой кое о чем поговорить, но мы не можем сделать это по телефону. — Я могу встретиться с тобой завтра в «Молчании», — говорю я, садясь за свой туалетный столик. Вода стекает с кончиков моих волос. — «Молчание» небезопасен. Резко вдохнув, я хватаюсь за край стула и говорю. — Что, черт возьми, ты имеешь в виду, говоря что «Молчание» небезопасен. Инес, все в порядке? Где ты? — Все будет хорошо, — ее голос возвращается к своей обычной уверенности, но мой разум кричит, — Годовщина смерти твоей матери завтра, я права? Запустив пальцы в мокрые волосы, я не могу сосредоточиться на круге проблем, вращающихся в моей голове. Годовщина смерти Крикет завтра. Инес уклоняется, а у меня мало времени, чтобы добраться до дома Таланта. — Да, — говорю я. — Послушай меня, дорогая. Приходи ко мне домой, я приготовлю ужин. Мы можем поделиться историями о мертвых за бутылкой вина. — И ты расскажешь мне, что, черт возьми, происходит? — Да, мы поговорим. Сдаваясь, я опускаю плечи и выдыхаю. — Тогда я буду завтра. — Не беспокойся о сегодняшней встрече, — почти задним числом говорит Инес, — Это вне твоего расписания на неопределенный срок. Нет необходимости переносить. Весь наш разговор был загадкой, и я не могу взломать этот код. Почему Клэй не входит в мое расписание? Это связано с информацией, которую Инес явно скрывает от меня? Коррупция никогда не приводит ни к чему хорошему. — Ты звонила мне по одному из тех дурацких телефонов, которыми ты любишь пользоваться? — спрашивает Инес. — Конечно, — шепчу я. — Хорошо, — говорит она ровным тоном, — Когда мы закончим, избавься от него. Я бегу на кухню, сжимая полотенце в одной руке и сжимая телефон в другой. Я роюсь в кухонных ящиках, пока не нахожу лист бумаги и ручку, которая пишет. Записав адрес Таланта, я защелкиваю одноразовый телефон и бросаю его на прилавок, как будто он раскален. — В чем дело? — спрашивает Камилла. Она свернулась калачиком на диване с Псом. Выбросить телефон или сломать его пополам недостаточно. Я открываю шкафчик под раковиной и достаю небольшой набор инструментов, который храню на всякий случай. Молоток тяжелый в моей руке, но я слишком поздно понимаю, что неправильно держу рукоять, когда опускаю его, чтобы разбить телефон и вместо этого ударить по столешнице. — Лидия, какого черта, — Камилла садится, прижимая Пса к груди. Он рычит. — Черт возьми, — кричу я. Я затягиваю полотенце вокруг тела и сжимаю молоток обеими руками. Зажав нижнюю губу зубами, я зажмуриваюсь и снова и снова вбиваю молоток в мобильник. Я не останавливаюсь, пока телефон не превращается в груду сломанных пластиковых деталей, а затем ударяю его еще дважды. Тишина в квартире после этого оглушает. Камилла ждет, пока я положу молоток, чтобы спросить. — Должны ли мы обсудить это или нет? Вытирая пот со лба, я качаю головой и говорю. — Нет. Приняв мой ответ без лишних слов, Камилла опускает Пса и хватается за метлу, чтобы убрать беспорядок, который я оставила. Она обходит меня, выгоняя из кухни. — Смотри под ноги. Ты можешь порезаться о стекло. Я чувствую, что нахожусь снаружи и смотрю на чью-то жизнь. Я не узнаю себя в брюнетке, закутанной в полотенце. Свет в ее глазах светится как затмение, светящееся вокруг темных краев. У нее хватает приличия смущаться, когда она смотрит, как блондинка подметает последствия ее приступа отчаяния. Молоток был излишеством, но теперь ей есть что терять. Заменитель матери. Бездомная собака. Девушка, которая любит марокканские гобелены и свечи. Принц. Возможно, ее принц. Может быть? Возможно. Мой разум связан с моим телом, и я могу видеть своими глазами, чувствовать, как смущение обжигает мои щеки, и ощущаю вкус беспокойства на кончике языка. — Мне нужно идти, — говорю я. Камилла поднимает совок, полный сломанных обломков телефона, и говорит. — Ты уверена? Обычно ты более подготовлена к встречам. Не то чтобы ты не выглядишь… чистой, но, может быть, ты сможешь использовать выходной. Она не знает, что у шлюх не бывает дней психического здоровья. — Я иду к Таланту Риджу домой, — слова вырвались у меня изо рта, как конфетти из пушки. Каждая отдельная буква моей исповеди взбирается вверх, вверх и вверх, прежде чем сыплется на меня, как крошечные клочки бумаги, которые мы будем находить на полу целую неделю. Нахмурив брови в замешательстве, Камилла говорит. — О, я не думала, что он клиент. Пушка перезаряжается, выплевывая второй фонтан слов. — Он не клиент. Он кое-кто другой. Ее брови взлетают вверх, а на лице расплывается улыбка. Она выбрасывает кучу мусора в мусорное ведро и совершенно другим тоном мурлычет. — Ох. И поскольку этот момент все равно не может быть более унизительным, я спрашиваю. — Ты знаешь, что мне лучше надеть? Я никогда не делала это раньше. Я ни разу… Камилла поджимает губы и качает головой. — Честное слово, Лидия. Я тоже. Может джинсы? Мы с ней переглядываемся и размышляем о том, насколько смехотворно наше незнание, прежде чем разразиться смехом. Мелодия настолько новая и утешительная, что я с удовольствием позволяю ей летать с конфетти-буквами, пока не осознаю, что у меня есть двадцать четыре минуты, чтобы одеться и отправиться в путь. Камилла и Пес следуют за мной в мою спальню. Я бегу к шкафу, бросаю полотенце и надеваю хлопчатобумажное нижнее белье, которое никогда не ношу в присутствии клиентов, и черный кружевной бюстгальтер, который ношу. Камилла натягивает мне через голову оливково-зеленую рубашку, а я надеваю черные леггинсы, которые обычно используются для походов за продуктами. Пока я сижу за туалетным столиком и завязываю шнурки на кроссовках, Камилла проводит расческой по моим вьющимся волосам. — Накрась губы темно-красной помадой. Он не будет смотреть на твои волосы, если не сможет оторвать глаз от твоих губ, — она хлопает себя по виску, словно она Альберт-гребаный-Эйнштейн, полный блестящих идей. Я наношу темно-красную помаду. Эль ждет меня снаружи, когда я выхожу из квартиры в своих выходных леггинсах и с вьющимися волосами, высушенными на воздухе. Мой левый кроссовок развязывается, когда я быстро иду к черному внедорожнику, и я забыла взять новый телефон. У меня не будет возможности связаться с Инес, если что-то случится, и у меня не будет возможности позвонить Таланту и назвать ему две тысячи причин, почему это плохая идея.