Фары освещают темный гараж чистым белым светом. Талант открывает вертикальную пассажирскую дверь и держит меня за руку, пока я не падаю на сиденье, которое, кажется, было сделано на заказ, чтобы соответствовать форме моего тела. Вызывающий воспоминания землистый аромат чистой кожи, смешанный с малейшим намеком на Таланта, достигает моего носа, а затем и языка. Я сажусь и закрываю глаза, запоминая свои чувства на тот случай, если у меня больше никогда не будет возможности покататься на такой красивой машине, как эта. — Ты уверена, что хочешь домой? — спрашивает Талант, проскальзывая на сиденье рядом со мной. Мы одновременно пристегиваем ремни безопасности. Он смотрит на свои наручные часы и говорит, — Я могу перенести свои дела, если ты хочешь остаться. С сожалением качаю головой. — Мне нужно вернуться. Солнце взошло, и у нас мало времени. Мало того, я также должна встретиться с Инес за ужином, а у Камиллы сегодня первая встреча с клиентом. Инес подумала, что было бы неплохо отправить ее на традиционное свидание, прежде чем переходить к такому графику, как у меня. Я хочу быть дома, когда она вернется. В первый раз никогда не бывает легко. Мышцы челюсти Таланта напряглись, как будто он не может принять мой ответ и может возразить. Вместо этого он включает передачу и выезжает из гаража. Единственные автомобили, на которых я езжу на работу, это внедорожники, городские автомобили и иногда лимузины. Это спешка, и смех пузырится у меня в горле еще до того, как мы выехали на улицу. Мы вообще в дороге? Потому что это похоже на то, что мы плывем по воздуху. — Быстрее, — требую я, усаживаясь прямо и затягивая ремень на груди. Не зная, за что держаться, я хватаюсь за сиденье и хихикаю. Я хихикаю. Серые глаза впиваются в меня, а ухмылка в правой части его рта поглощает меня целиком. Прилив волнения разливается по моим венам, и я бы, наверное, хлопала, как ребенок в рождественское утро, если бы не вцепилась мертвой хваткой в сиденье. — Держись крепче, детка, — говорит Талант, опуская ногу на газ. Предвкушение похоже на медленный щелчок, щелчок на вершине американских горок прямо перед падением. В промежутке между моментом, когда Талант нажимает на педаль, и моментом, когда машина мчится вперед, мы парим во времени, невесомые и свободные. Мое сердце сжимается, воздух перехватывает легкие, и я освобождаюсь от всего, но дофамин обрушился на мой мозг, как бомба. Если раньше я чувствовала, что мы плывем по воздуху, то сейчас это похоже на торпеду, летящую к цели через весь мир. Lamborghini мчится по улице, оставляя мое сердце, легкие и рассудок позади, чтобы наверстать упущенное. Талант не соблюдает правила дорожного движения, с легкостью лавируя между другими автомобилями на дороге, пробиваясь сквозь желтые огни до того, как они станут красными, и едва не промахнувшись мимо городского автобуса, который сворачивает на дорогу, не глядя в зеркала. — Хочешь повести? — спрашивает Талант. Он замедляет машину, когда мы приближаемся к оживленному перекрестку, но в конце концов решает, что сможет благополучно проехать, и проносится мимо других машин, как мчащийся поезд. Смех вырывается из меня, и я признаюсь. — Только если ты хочешь умереть. Я не умею водить. Зигзагируя между потоками машин, Талант резко поворачивает направо на мою улицу и говорит. — Мы можем это исправить. Я научу тебя водить. Талант подъезжает к бордюру перед моим многоквартирным домом и глушит машину. Головокружение от адреналина, мои руки дрожат, и я не могу стереть улыбку с лица. — Это была самая невероятная вещь, которую я делала за долгое время. Может быть, когда-либо. Он коротко вздохнул и сказал. — Я не слишком часто езжу на ней. Нет никакой чертовой вероятности, что я не получу штраф за превышение скорости по почте. — Тот факт, что ты водишь что-то еще, когда у тебя есть Lamborghini — это позор, Ридж, — дрожащими пальцами расстегиваю ремень безопасности и говорю, — Но значит ли это, что я была права насчет неоплаченных штрафов за нарушение правил дорожного движения? Его ухмылка кувыркается от очаровательной до коварной. — Ты пожалеешь, что это были всего лишь не оплаченные штрафы, Лидия. Мне поцеловать его на прощание? Поблагодарить за незабываемую ночь? Как мне попрощаться с кем-то, кто вызвал у меня столько эмоций, и продолжать жить так, как будто этого никогда не было? Я начинаю с того, что протягиваю руку и обхватываю его лицо ладонью. Он слегка поворачивается, чтобы поцеловать внутреннюю часть моей ладони, не сводя с меня глаз. Салон внезапно наполняется недосказанными вещами, незаконченными и запутанными, и у меня не хватает сил собрать слова вместе, чтобы составить связные предложения. — Перестань пытаться прощаться со мной, Лидия, — говорит Талант. Он накрывает мою руку своей, — Уже слишком поздно для этого сейчас. — Ты не знаешь, о чем просишь, — шепчу я. Он опускает мою руку от лица к сердцу, где оно бьется так же сильно, как и мое. — Единственное, о чем я прошу — это о тебе. Остальное встанет на свои места или нет. Мне все равно. Ничто другое не имеет для меня значения. Талант идет позади меня, засунув руки в карманы, одетый в повседневные шорты и простую черную футболку — это далеко не сшитые на заказ костюмы, которые он обычно носит. Если бы его лицо не было таким узнаваемым, он мог бы слиться с теми из нас, кто не живет в самых роскошных квартирах в городе. Мы далеко не трущобы, но у нас только двухэтажный дом, и отсюда нам не видно океана. Мама едет за сыном на своем велосипеде, мужчина, пролистывающий стопку почты, когда он идет обратно в свое здание из почтового отделения, и, конечно же, наш собственный координатор по соседству, Мама-Собака, не стыдятся и не пялятся на печально известного Таланта Риджа, когда мы идем по тротуару к моей входной двери. Талант не обращает внимания, скрывая свое лицо между моей шеей и изгибом моего плеча, пока я пытаюсь вставить ключ в дверь. Я дважды роняю свой комплект ключей. — Не могу дождаться, когда увижу твою комнату, — дразнит он, — Я никогда не заходил так далеко. Входная дверь открывается с треском, и я сразу замечаю, что моя квартира уже не та, из которой я вышла вчера. Свечи Камиллы расставлены в гостиной, мерцая на журнальном столике и кухонной столешнице. Она накинула прозрачный шарф на торшер рядом с диваном и украсила каждую плоскую поверхность растением в горшке. — О, ты дома, — бормочет Камилла над гвоздями, которые держит в зубах. Она выплевывает их себе на руку, как только понимает, что Талант следует за мной, и кладет молоток на кофейный столик, — Что ты думаешь об этом? Я сразу узнаю искусство, которое Гэри подарил мне на протяжении многих лет на стенах. Это единственное в своем роде напоминание о том, как я каждый раз входила в его кабинет и становилась на колени на мраморный пол, чтобы служить ему. Я не принимаю подарков от клиентов, и эти картины не должны были быть исключением. Их красота загипнотизировала меня, но теперь мне кажется, что я окружена своими неосторожными действиями. — Я нашла эти прекрасные картины в шкафу в прихожей, — Камилла держит современную картину, которую она вешала, когда мы вошли, — Не могу поверить, что ты все это спрятала. Все, что я могу сделать, это не сорвать картины со стен и не разорвать их в клочья голыми руками. Никто, кроме меня, не знает, во что обойдется обладание столь желанными произведениями искусства. Я приложила непомерные усилия, чтобы уменьшить то, кем я являюсь в глубине души — жестокой, расчетливой и бессердечной — чтобы вести Камиллу, не пугая ее, и показать Таланту, что я могу быть больше, чем шлюхой. Но в какой момент я начала принимать это за реальность? Заметив мой дискомфорт, Камилла потирает затылок и спрашивает. — Снять их? Я собиралась спросить, прежде чем повесить их, но ты разбила свой телефон, и у меня не было нового номера… — Мне нравятся растения, — признаюсь я, прежде чем она расскажет больше о телефоне, который я разбила тем же самым семидолларовым молотком, которым она развешивает произведения искусства на сотни тысяч долларов. Энтузиазм возвращается к ее лицу, и она улыбается. — Я взяла такси до питомника после того, как ты ушла вчера. Они терпимы к засухе, поэтому нам не нужно беспокоиться о том, чтобы поливать их слишком часто. Просто убедись, что ты хранишь их над землей, потому что Пес уже съел один. Реально, он буквально съел его. Грязь и все остальное. Словно по сигналу, Пес рычит со своего места на диване. Это моя вина, потому что я разрешила ей украсить здесь все, но я ожидала несколько декоративных подушек и коврик. Я не думала, что она найдет мои скелеты в шкафу и развесит мои проступки на стенах на всеобщее обозрение. Моя жизнь двухмесячной давности теперь неузнаваема, и я ничего не могу осознать. Особенно сегодня. — Хорошо выглядит, истекающая кровью девчонка, — говорит Талант, оглядывая квартиру, — Эта коллекция впечатляет. Если бы ты только знал, думаю я про себя. Камилле трудно установить зрительный контакт с Талантом, и я надеюсь, что сегодня вечером у нее не будет такой же проблемы со своим клиентом. Я не уверена, что Камилла может быть эскортницей, и я не поняла, почему она этого хочет. Любопытная, безобидная и добрая, Камилла — это все, чем я не являюсь. Бывают моменты, когда ее демоны всплывают на поверхность, но чем больше я узнаю ее, тем больше у меня возникают противоречия по поводу того, как ввести ее в образ жизни, когда однажды она не будет терпеть картины на стенах. Я не безобидная, добрая или любопытная. Если Камилла так успешна, как предсказывает Инес, я могу двигаться дальше. Инес слишком много сделала для меня, чтобы оставить ее в беде, но если Камилла возьмет на себя мою клиентуру… Камилла хихикает и указывает на свой нос. — Истекающая кровью девчонка. Из-за продуктового магазина. Это мило. Мимо меня проходит Талант, чтобы протянуть руку Камилле, превращаясь в прямолинейного бизнесмена, под которым его все знают. Он источает харизму и уравновешенность, и мне хочется схватить его за рубашку сзади, чтобы держать подле себя. — Нас не представили должным образом. Я Талант Ридж. Золотые глаза Камиллы проверяют мои на предмет разрешения, прежде чем принять его руку и сказать. — Камилла Херст, но ты можешь звать меня Меган. Она подмигивает. Я хочу ударить ее по голове одной из картин на холсте, которая насмехается надо мной. Талант следует за мной в мою комнату, проталкиваясь внутрь после того, как я пытаюсь закрыть ее перед его лицом. Нормально функционирующий человек сказал бы ему, что десять лет назад в этот день умерла моя мать, но за последние двадцать четыре часа я использовала свой голос и наплакалась достаточно, чтобы на какое-то время измотать себя. Я все еще с нетерпением жду ужина с Инес, а эти чертовы картины на стене чуть не свели меня с ума. Талант смеется. — У меня такое чувство, что пройдет какое-то время, прежде чем ты перестанешь меня выталкивать. — У меня это получается само собой, — говорю я, стягивая туфли. Моя спальня ничтожно мала по сравнению с его и не сложна ни в каком смысле. Его кровать проглотила бы мою, и хотя я потратила хорошие деньги на свои простыни, Талант казался мне чертовым сном. У меня есть комната, о которой я мечтала в подростковом возрасте, а у него спальня взрослого человека.