Он выглядит неуместным среди моих вещей, слишком блестящим и слишком новым. Талант проводит пальцем по моему матрасу, прежде чем взять журнал с тумбочки и прочитать обложку. Это безмозглые сплетни о знаменитостях, и его имя никогда не упоминается. Он включает лампу, а затем снова выключает ее. — У тебя нет ни одной фотографии, — замечает он, — Нет семьи. Нет друзей. Нет парня. Ухмыляясь, я прислоняюсь к дверному косяку смежной ванной и скрещиваю руки на груди. — Я оплачиваемая эскортница, а тебя беспокоит, что у меня есть парень? Талант сидит на краю моей кровати, и это возмутительно, что он здесь. Он единственный человек, который когда-либо ступал в мою комнату, не говоря уже о моей жизни. Как я позволила этому случиться? О, точно. Будучи шлюхой. Он не развивает тему, а вместо этого спрашивает. — Это тот бродячий пес из кофейни? Тот, который, по словам Камиллы, съел растение? Кивая, я говорю. — Я еще не нашла его хозяев. Талант смеется, и смех доходит до его глаз. — Поэтому он все еще здесь? — Ага, — говорю я ровным тоном, — Я собираюсь сделать плакаты и прибить их к телефонным столбам. Он не может остаться. Блеск в его глазах тускнеет, а улыбка смягчается. Талант облизывает губы и отворачивается от меня. — А что по поводу меня? — мягко спрашивает он. — Могу я остаться? — Сейчас? — я понимаю, что он не это имеет в виду, но говорю. — Нет, у меня планы поужинать с Инес. Должна ли я сказать ему, что он не может остаться завтра вечером, или следующей ночью, или послезавтра, потому что у меня на целую неделю запланировано трахаться с мужчинами? Ради его чувств я держу при себе неприятные подробности о своей работе, но мог бы он терпеть меня, если бы знал, насколько переполнен мой список клиентов на этой неделе? Что, если я назову имена и расскажу ему о прекрасном сообществе Гранд-Хейвен? Я могу перевернуть весь его мир с ног на голову. Я не буду. Теперь. Разоблачение наших клиентов противоречит правилам. Но то же самое и с возвращением домой. Он проводит пальцами по волосам и встает на ноги, затаив дыхание. Мое сердце замирает, зная, что это та часть, когда он уйдет, и я не знаю, вернется ли он. Как тихий будильник, мое сердце бьется и предупреждает остальные части моего тела и разума, что это будет больно. Я готова к десятилетней годовщине смерти Крикет, но я не была готова влюбиться в Таланта Риджа. — Иди сюда, — говорит Талант. Он тянется к моей рубашке и тянет меня на вытянутую руку. Он не отпускает меня, но, может быть, он понял, что мне комфортнее, когда у меня есть место, — Могу я позвонить тебе сегодня вечером? — Я не активировала новый телефон. Талант притягивает меня на долю дюйма ближе. — Я могу вернуться сегодня вечером. — Это плохая идея, Талант. Он притягивает меня ещё ближе, я закрываю глаза и мечтаю быть той женщиной, которую он заслуживает. — Лидия, я знаю, что это будет нелегко, — болезненно шепчет он. Талант преклоняет колени, чтобы найти мой взгляд, когда говорит, — Можешь попробовать? Просто попробуй. Я рискну. Вырывая рубашку из его хватки, я стягиваю ее через голову и бросаю на пол. Я расстегиваю лифчик и отворачиваюсь, переступая через него на коротком пути к ванне. Талант требует большего, чем я могу дать. Он должен понять, что я не знаю, как быть эмоционально доступной или в серьезных отношениях. Я никогда не смогу правильно подобрать слова или стать той женщиной, которую он может приглашать на романтические свидания или в отпуск с семьей, но я знаю, как использовать свое тело. Я затыкаю ванну и позволяю воде стекать по моим пальцам, чтобы проверить температуру, прежде чем спустить леггинсы с бедер. Я пинаю их в сторону шкафа. Я не смогла найти свое нижнее белье у Таланта дома, поэтому сейчас я без него. Талант быстро сокращает расстояние между нами, беря меня на руки, чтобы поднять на стойку в ванной. Он проталкивается между моими голыми ногами и скользит ладонями вверх по моему телу. — Ты будешь моим концом. Я чувствую это своей душой. Я не переживу тебя. — Ты сказал мне попробовать, — я симулирую невиновность. Скользя руками по моей спине, он подталкивает меня вперед, пока мое обнаженное тело не прижимается к его одетому. Теплое дыхание Таланта щекочет мою чувствительную кожу, а его губы касаются моих, когда он говорит. — Попробуй влюбиться в меня, Лидия. Не пытайся меня убить. По мере того, как ванна наполняется горячей водой, влага сгущает воздух и запотевает зеркала. Или, может быть, это только я. — Талант, — едва шепчу я. Он целует самое мягкое место под моим ухом и говорит. — Позвони мне сегодня вечером, или я приеду. Я погружаюсь в ванну еще долго после того, как вода остынет и кончики моих пальцев отсохнут, снова и снова прокручивая в голове встречу с Талантом. Последние двадцать четыре часа кажутся случившимися с незнакомцем, потому что ничего такого хорошего для меня не произошло. Я разделена посередине, не в силах смириться с тем, что такой влиятельный человек, как Талант Ридж, может влюбиться в кого-то вроде меня, но осознание его привязанности неоспоримо. Его поцелуй — это не тот поцелуй, который дарит тот, кого интересует только секс. Его прикосновения слишком ласковы и нежны, чтобы они были вынужденными, а в его глазах всегда есть острота, как будто он боится, что однажды я убегу от него. Я не знаю, как быть тем человеком, который ему нужен. После всего, что Инес сделала для меня, о том, чтобы отказаться от своих обязательств перед ней, не может быть и речи. Она спасла меня от стоянок грузовиков и переулков и настроила меня на успех единственным известным ей способом. Подача заявления на двухнедельный отпуск — не вариант, когда я всей своей жизнью обязана главарю крупнейшей сети проституции в Калифорнии. Инес — мой босс, но она также самый близкий человек в моей семье. Где бы я была без нее? На какой-то грязной сцене танцевала бы за долларовые купюры? Застряла бы с кем-то вроде Марти? Или была бы мертва, как Крикет? Когда моя мама умерла, она воспользовалась моим шансом на нормальную жизнь с ней, и я приняла свою судьбу, потому что какой у меня был другой выбор? Мне было шестнадцать, у меня не было семьи, мне было некуда идти, и я бежала от системы, которая сделала стриптиз-клуб похожим на Диснейленд. Вооружившись единственным уроком, который когда-либо преподала мне Крикет, я использовала свое тело, чтобы выжить. После нескольких месяцев на улице, фантазии об образовании или жизни вне маминого наследия стали не более чем запоздалой мыслью. Я никогда не выходила на сцену и не танцевала за потные долларовые купюры. Ни один мужчина не владел мной, потому что я не могла содержать себя. Я никогда не притупляла свои чувства наркотиками. И я никогда не буду человеком, который умрет в одиночестве в стриптиз-клубе. Я имею дело с четкими сотнями, и у меня достаточно денег, чтобы я никогда больше не спала на заднем сиденье машины. Полное одиночество сковывает меня без потребности в наркотиках, и я, вероятно, когда-нибудь умру в одиночестве, но не в грязном клубе. Несмотря на все усилия, которые я приложила, чтобы убедиться, что моя жизнь отличается от жизни Крикет, единственное, что я сделала, это стала ее более красивой версией. Пока я держала голову опущенной, Вселенная продолжалась без меня. Прошло десять лет с того дня, как умерла Крикет, и восемь лет прошло с тех пор, как Инес показала мне совершенно новый путь. Ни разу с тех пор, как я выбрала эту жизнь, я не думала о том, чтобы внести реальные изменения. Только после того, как Талант Ридж вломился в мою жизнь, а Камилла развесила на стенах кучу картин. Теперь я настолько запуталась в образе жизни, что не знаю, как выбраться. Или хочу ли я. Старые и новые эмоции саботировали иллюзию удовлетворенности, и я не знаю, стоят ли все эти ощущения того. Чтобы добраться до Таланта, я должна пройти через множество подавленных травм, чтобы быть похожей на любого человека, достаточно человечного, чтобы оправдать его безоговорочную привязанность. Это потребует примирения с Крикет и признания того, как далеко я зашла в своем стремлении не быть похожей на нее. Талант заслуживает того, чтобы знать всю историю, начало, середину и настоящее. И он должен знать, что после той жизни, которую я пережила, я всегда буду незавершенной. Было бы легче продолжить мою работу с «Молчанием» и, возможно, однажды взять на себя управление, как хочет Инес. Шлюха во мне проникает глубже, чем обычная девушка, и шлюха трахнет девушку, если я ей позволю. Я вытираюсь после ванны и переодеваюсь в удобную одежду, пока не собираюсь идти к Инес. Моя коллекция готовых к использованию одноразовых телефонов хранится в нижнем ящике комода. Я выбираю один из кучи и быстро активирую его, набирая номер Инес. Она сразу берет трубку и тут же запускает мою защиту. — Кара, я ждала твоего звонка. Сев за свой туалетный столик, я, не теряя времени, спрашиваю, что случилось. Потому что что-то не так. Вместо этого я держу свой гребаный рот на замке и жду, пока Инес расскажет мне любую информацию, какую сможет по телефону, прежде чем придумать способ увидеть ее лично. — Мне очень жаль, tesorо — сокровище, но ты не можешь прийти сегодня вечером, — ее голос непоколебим и суров, — Ты всегда умела слушать, Кара. Пожалуйста, обрати особое внимание на то, что я тебе сейчас скажу. Твои встречи отменены до дальнейшего уведомления. «Молчание» будет работать как обычно. Мы… кое-что переделываем. Тебе не нужно приходить, пока я не скажу. Я прижимаю ладонь к груди, чтобы сердце не вырвалось из неё. — Все будет хорошо. Такое иногда случается, но я разберусь, Кара, — она выдыхает и говорит, — Ты для меня самое главное. Ты понимаешь? — Да, — говорю я. У «Молчания» проблемы, и она хочет, чтобы я держалась подальше, пока они не решатся. Я никогда не считала нас неприкасаемыми, но большая часть нашей клиентуры состоит из правительственных политиков, сотрудников правоохранительных органов, известных бизнесменов и женщин, и я полагала, что это связано с определенным уровнем защиты. Секс по обоюдному согласию и сводничество — преступления без потерпевших, но если в отношении «Молчания» ведется расследование, и кто-то из списка наших клиентов не может этому помешать, Инес грозит обвинение в отмывании денег, уклонении от уплаты налогов и мошенничестве. Эффект просачивания таких последствий был бы разрушительным. Если личности наших клиентов станут известны, Гранд-Хейвен никогда не восстановится.