Как мне кажется, вовсе не без особого умысла лорд всеми силами старается показать себя во дворце скучным и занудным любителем пыльных шкатулок и сундуков со старыми бумажками. И это не столько прикрытие его основной деятельности, сколько желание не привлекать жадных взглядов придворных дам, мечтающих найти подходящего их требованиям мужчину если не для себя, то хотя бы для сестры, племянницы или подруги, на самый крайний случай. И в таком случае мне непонятно, ради чего он внезапно решился так резко разрушить уже сложившийся у обитателей дворца образ. Ведь не влюблен же он в меня на самом деле? Хотя иногда бывает весьма убедителен, и лет в семнадцать, да даже в двадцать, я приняла бы эти скупые знаки внимания за искреннюю влюбленность. Но мне скоро исполнится двадцать пять, и вкупе с наукой Луизьены и опытом агента по поиску важных сведений для наших клиентов это довольно солидный щит против наивных и необоснованных девичьих надежд. Есть какая-то очень важная причина, кроме заговора против герцога Бетдино. Ведь заговор не навсегда, я почти не сомневаюсь, что Танрод с учениками что-нибудь придумает, если уже не изобрел. А вот потом… Если честно, пока будущее видится мне довольно смутно. И это весьма досадное и тревожное состояние тянется с тех пор, как в мой кабинет вошел закутанный в черный плащ мужчина с властными манерами и пронзительно-злым взглядом черных глаз. Но о нем лучше не вспоминать. Я свернула к маленькой беседке, каких по саду было раскидано три или четыре, устроилась на деревянной скамье и раскрыла книгу, намереваясь ее просто пролистать, но незаметно для себя самой увлеклась. Портреты императора, его семьи, близких друзей и самых важных чиновников, а также всех тех лордов и леди, без кого не обходится ни один бал и ни одно торжество, сопровождались описаниями, четко выписанными тушью со всеми положенными завитками, и едва заметно начертанными на полях уточнениями, сделанными простым карандашом. Всего по два-три коротких слова: задира и мот, скряга и лжец, честен, но туп — именно ради этих точных характеристик стоило просмотреть фолиант до конца. Тем более что почти во всех случаях, когда я встречала портреты знакомых мне лично лордов или леди, надпись на полях точно совпадала с моим собственным мнением. Мужской силуэт появился на дорожке сада на закате. К этому моменту я уже захлопнула книгу, но уходить с этого места пока не собиралась. Неподалеку, в тени раскидистого кизилового куста, спал Кыш, пахло яблоками и розами, на виноградных лозах, шатром укрывающих беседку, прозрачно светлели в растрепанных кистях первые спелые ягодки. Я сорвала несколько виноградин, похожих на бусины из жадеита, и медленно смаковала в ожидании приближения магистра, даже не пытаясь отгадывать, зачем ему понадобилась. Сам скажет, пора идти на ужин или он все же решил ответить на вопросы, ответы на которые я почти нашла, хотела только услышать подтверждение. Но чем ближе он подходил, тем сильнее росло зародившееся в моей душе недоумение. Когда мужчина еще только появился из-за поворота, я была уверена, что это Танрод, но по мере того, как он приближался, с каждой секундой сомневалась все сильнее. Теперь мой гость был похож на лорда Варта, его одежда, его лицо и язвительная ухмылка, его темные волосы, непослушной гривой спадающие на плечи. Но вот той особой, неповторимой грации, с какой всегда двигался маркиз Сангирт, в этом человеке не было. Наоборот, его твердая походка и уверенно расправленные плечи могли принадлежать только магистру, я еще раз проверила себя, постаравшись не смотреть на лицо маркиза. Значит, он придумал, как делать маски такими, чтобы не могла отличить даже я! Ну так теперь мне втройне интереснее, чем ему самому, ради чего мой жених затратил столько усилий. — Добрый вечер, мисс Вельена, — приветствовал меня лжемаркиз, присаживаясь на скамью. — Как вам здесь живется? Голос моего жениха стал очень похожим на голос лорда Варта, и я не обратила бы внимания на мелкие несоответствия вроде интонации, если бы уже не догадывалась об обмане. А теперь сразу припомнила, с какой высокомерной неприязнью цедил слова маркиз, обращаясь ко мне, и эта незначительная в целом деталь стала решающей. — Неплохо, — сухо ответила я. — Но с каких пор вас волнует моя жизнь? — Я был неправ, — очень знакомо поджал губы лжец, — и пришел попросить у вас прощения. — Хорошо, — помолчав, буркнула я, — вы его получили! Больше от меня ничего не требуется? Тогда прощайте. Он молчал, а я небрежно бросала в рот виноградины, хотя сгорала от любопытства и нетерпения. Ведь не просто же ради того, чтобы выпросить прощение для ученика, задумывалось это лицедейство? Наконец лорд якобы решился, быстро придвинулся ко мне, словно случайно взял за руку, на которой был амулет, и дернул к себе в объятия: — Вельена… ты самая непостижимая и необычная девушка, какую я встречал… я никогда раньше не догадывался, что можно сидеть рядом с девушкой и не задыхаться от ее назойливого обожания! Не отталкивай меня, всего один поцелуй… Он делал вид, будто тянется к моим губам, однако не слишком-то спешил, явно ожидая от меня чего угодно, только не согласия. Я на миг подумала, что неплохо бы посмотреть, до чего он дойдет в своем лицедейском рвении, но тут в моем разуме вспыхнуло новое подозрение. Ведь вполне возможно, что герцогу донесли про увлеченность Сангирта принцессой, и теперь за маркизом следят люди Бетдино. В таком случае сейчас магистр не соблазняет меня, а пытается устроить ученику алиби, и мешать ему в этом было бы сродни предательству. — Я не знаю… это так неожиданно, — залепетала я, хлопая ресницами так же усиленно, как придворные обольстительницы. — Мне нужно подумать, все слишком запутанно… — Ну почему же запутанно? — склонившись ко мне и почти касаясь губами щеки, продолжал уговаривать лорд. — Или ты беспокоишься о своем женихе? Ну ведь ты же неглупая девушка и отлично понимаешь, что выбор за тобой. И он никогда не будет настаивать… Ну же, скажи «да», не будь жестокой! — Я бы сказала… но есть одна проблема, — потихоньку отодвигаясь от магистра, несчастно лепетала я, вдруг заподозрив, как неправильно рассуждала до сих пор. Судя по всему, мой жених проверяет вовсе не шпионов, иначе уже давно доказывал бы им свою мнимую страсть, а устроил экзамен для меня… только за какие проступки? И значит, мне пора оскорбиться… или все же подшутить? — Какая? — Мне трудно сказать такое вслух, но если у вас есть стило, я могла бы написать. — Случайно есть, — с наигранным огорчением отодвинулся лорд дознаватель и, продолжая держать одной рукой запястье с моим самодельным браслетом, второй полез в карман камзола. — Вот, держи. И листок бумаги тоже… я жду. — Сейчас. — Раскрыв книгу так, чтобы Танрод ничего не смог прочесть заранее, я написала несколько слов и захлопнула фолиант, оставив записку в нем. — А теперь, так и быть, можете меня поцеловать. — Но ты как будто хотела что-то объяснить? — щурился сидевший рядом мужчина, точно как Танрод, сметая этой гримасой последние крохи моих сомнений. — А я написала, — снова наивно похлопала я ресницами. — Теперь все в порядке. Ну, вы не раздумали целоваться? Лорд с сомнением посмотрел на меня, чему-то усмехнулся и снова склонился к моему лицу: — Ну раз ты не против… — Несколько секунд он испытующе смотрел в мои глаза, и с каждым из этих мгновений мне становилось все труднее сдерживать смех. Магистр все же что-то сообразил, нахмурился и, продолжая правой рукой удерживать в плену мою руку, левой сцапал книгу, подтянул к себе и принялся листать, ища записку. Вот теперь я смеялась открыто и искренне. Этим поступком магистр ясно показал, что вовсе не ради блага принцессы и ученика изображает тут соблазнение довольно состоятельной леди, в которую я превратилась неожиданно для себя самой. — Так, посмотрим… — найдя бумажку, свирепо рыкнул Танрод, вызвав у меня новый взрыв смеха. «Танрод, я согласна на твои безнравственные действия только в одном случае — если этим мы пускаем по ложному следу шпионов», — вот что читал сейчас лорд главный дознаватель. — Вельена! — Разочарованный оклик резко отстранившегося жениха ничуть не умерил моего веселья, наоборот, теперь я хохотала так, как не смеялась уже давно… года два, не меньше, с тех пор как уехала на юг Луизьена. — Я, конечно, рад, — минуты три понаблюдав за этим весельем, спокойно заметил магистр, и теперь его голос был полон язвительной укоризны, — что у моей ученицы такое прекрасное настроение, но впервые в жизни не знаю, как мне тебя учить. — Целоваться? — еще веселилась я, но интуиция и жизненный опыт уже лили холодную воду прозрения на мою расшалившуюся душу. — Ответ абсолютно неправильный, — сухо сообщил лорд. — До тех пор, пока ты не научишься пользоваться своими способностями и уверенно управлять собственными эмоциями и желаниями, тебе категорически запрещено не только целоваться и обниматься, но и просто флиртовать. И даже спорить на темы, которые живо задевают твои увлечения. — А что мне тогда можно? — заинтересовалась я, и против воли вопрос прозвучал обиженно. — Узнать ответы на заданные вопросы? Или задать новый — почему это ты не сумеешь меня научить? Я такая глупая или злобная? Или ты все же ошибся и никаких способностей у меня как не было, так и нет? — Начнем по порядку, — разочарованно вздохнул магистр и принялся раздеваться. Сначала скинул камзол маркиза и кружевной воротник, оставшись в собственной простой рубашке, потом сунул руку себе на затылок, под волосы, и стащил с головы маску, очень точно повторяющую черты маркиза Сангирта. После этого лорд извлек из кармана платок и с видимым наслаждением вытер покрасневшее потное лицо. — Летом в этой штуке никто не выдерживает больше часа, — сообщил он мимоходом, складывая все на скамью рядом с собой. — Итак, ты хочешь знать, почему я не могу тебя учить… — Он огорченно вздохнул и с досадой произнес: — Ответ прост — я пока не могу определить, какие именно способности в тебе открылись. Не понимаешь? Объясняю. Все намного проще, когда дар проявляется у детей, они от испуга или, наоборот, от радости и сами все запоминают и охотно рассказывают учителям или родителям. А у тебя главная способность — не воспринимать созданные из магической энергии предметы как истинные до тех пор, пока не рассеется остаточная магия, — сама по себе уникальна, такой нет ни у кого из магов Саркана. Так еще и сопровождается довольно сильной способностью активно защищаться. И это тоже редкость. Маги обычно защищаются, окружая себя непроницаемым коконом, кто каким умеет, либо нападают. Способы у каждого тоже разные, от порывов ветра до сдвига почвы, и зависят от силы. А чем нападаешь ты — непонятно, хотя когда ты первый раз ударила того торговца, я все видел собственными глазами, и не только ими. Амулеты показали всплеск силы. Второй удар испытал Варт и тоже все описал, как Линта, но все дело в том, что они оба — довольно слабые маги и не могут распознавать стихии, особенно если те смешаны. Поэтому мы до сих пор не определили, какой стихией управляешь ты, хотя уже потратили кучу времени, изучая отчеты и рисуя схемы. А учить человека управлять огнем, если он склонен управлять водой, не только невозможно, но и опасно, причем для самого ученика. Как твой учитель я теперь за тебя отвечаю и не могу такого допустить, но это вовсе не главное. Мне нужно как можно быстрее помочь тебе осознать и приручить свою силу, неопределенность в этот непростой для твоего разума период порождает ложные тревоги и сомнения и весьма ощутимо влияет на характер и эмоции человека. И может вызвать у молодого мага желание совершать самые неожиданные и непоправимые поступки. Вот посуди сама, утром ты рыдала, в обед была подозрительна, сейчас хохочешь. Разве это нормальное для тебя поведение? Кстати, в какой момент ты меня узнала? — Как только увидела на дорожке, — мстительно сообщила я. — Ты двигаешься совершенно не так, как маркиз. Если сравнивать как животных — он рысь, а ты сторожевой пес. — Спасибо, — язвительно поклонился лорд. Помолчал и разочарованно вздохнул: — А почему ты не спрашиваешь, для чего я надел его личину? — Уже сама поняла, — буркнула я, досадуя на саму себя за неверные первоначальные выводы. — Ты надеялся, что его я непременно ударю за наглость. — Зря, — хмуро усмехнулся он. — Зря, — подтвердила я. — Я бы и торговца не стала бить, если бы знала, что это твой человек. — Он не мой человек и никогда им не был, — сухо процедил магистр. — Это негодяй, обобравший уже трех девиц. Причем одна из-за него топиться полезла… рыбаки спасли. Но доказать мы ничего не могли, он напирал, что все было по любви. А потом любовь якобы прошла, он же не виноват? И о том, что он едет в Глоэн, я узнал в деревеньке рыбаков, когда возвращался в замок. Но догнать его не успевал, пришлось потратить приготовленный перенос в этот дом, потом сходить на источник, для магов цитадели они бесплатны, и мчаться в замок. И не начинай думать, будто я собирался ловить его на месте преступления, мне важнее было спасти тебя. А ему для приговора достаточно и того, что под видом торговца ворвался в чужое владение. Некоторое время я молчала, вспоминая тот случай, подставляя на место домыслов выяснившиеся обстоятельства и начиная понимать, насколько неверно все понимала. Понемногу сложившийся в моем представлении образ коварного и мстительного лорда дознавателя становился все человечнее и понятнее, и в душе постепенно таяла мрачная безысходность, словно рассыпавшаяся на безобидные белые облачка гнетущая грозовая туча. Зато все отчетливее становилось понимание, что никуда мне не деться от упорно откладываемого признания в помощи четок. Но сначала я хотела выяснить еще парочку деталей. Однако Танрод меня опередил: — Извини, что не стал объяснять этого сразу, тогда еще никто из нас не доверял тебе полностью, и допустить, чтобы ты разрушила все наши старания, мы не могли. Вот и проверяли… но старались делать это аккуратно. И теперь уверены, ты не лжешь, просто иногда умалчиваешь о некоторых из своих личных дел, но не более чем и должна девушка, пережившая так много предательств и унижений. — Я не меньше видела помощи и сочувствия от совершенно незнакомых людей, — мне почему-то вовсе не хотелось превращаться в несчастную сиротку. — И если чего-то не говорю — то всего лишь из опасения причинить им зло. А вот вы лжете ради собственных целей, и мне тоже нужно убедиться, насколько оправдана ваша ложь. И почему вам не помогают магистры Саркана. — Очень просто, — невесело усмехнулся лорд, потянулся, сорвал кисть винограда, подержал в ладонях и протянул мне. Только теперь на веточке не было ни одной зеленой ягодки. — Совет цитадели приносит клятву верности каждому вступающему на престол императору и не имеет права вмешиваться в дела его семьи и политические вопросы. И действовать разрешено только в случае открытого захвата власти или угрозы жизни императора и его семьи. Но если герцог все же решит напасть на дворец или императора, погибнет немало людей, прежде чем мы успеем его остановить. Вот ради этих невинных жертв и их детей мы и сидим на маленьком островке среди болот и озер, едим рыбу и помогаем принцессе перенести это испытание. — Ты не зря так откровенно тут разговариваешь? — встревоженно оглянулась я. — У меня над домом несколько мощных щитов, — открыто улыбнулся Танрод. — Цитадель очень старательно охраняет всех, кто вынужден жить и работать в городах империи. Поэтому я и привез тебя сюда… Ну а остальное ты и сама теперь сообразишь. Кстати, ужинать пора. Встал, небрежно прихватил свой маскарадный костюм и неторопливо направился к дому. — Тоже мне жених, — буркнула я с напускной язвительностью, начиная понимать, насколько еще далек этот самородок от того, чтобы считаться моим. Подождала минутку, поднялась со скамьи и, позвав Кыша, велела ему везти меня в дом. Сегодня имею право немного себя побаловать. ГЛАВА 22 На кухню я попала раньше магистра и не стала его дожидаться. Выставила из шкафа с желтой печатью на стоящий у окна стол все понравившиеся мне блюда, добавила чистые тарелки и приборы и принялась за уничтожение свой доли. Лорд явился только через четверть часа — прошел к столу, посмотрел на приготовленную для него тарелку и сел напротив. Некоторое время мы ели молча, ухаживая каждый за собой, и меня это вполне устраивало. Мы ведь помолвлены фиктивно, и незачем лицедействовать, когда нет зрителей. Я уже наелась досыта и неторопливо допивала липовый чай, раздумывая, чем заняться после ужина: почитать принесенную из сада книгу или немного поработать над портретом родителей. — После ужина попытаемся еще раз разобраться в твоем даре, — вдруг заявил Танрод, и я уставилась на него ошеломленно, заподозрив в подслушивании мыслей. — Я сказал нечто глупое? — сухо осведомился лорд.