— Хорошо… я его дам. Но поясни мне сначала, почему ты иногда называешь ее Гили? — Помажь мне язык горчицей, — расстроенно глянула на учителя. — Если я ее так назвала, значит, начала доверять тебе, как проверенным друзьям. — Спасибо, — помолчав, вздохнул он. — Стало быть, рассказа о том, как познакомилась юная принцесса с не менее юной монашкой, я не услышу никогда? — Услышишь, — мрачнея, пробормотала я, понимая, при каких обстоятельствах может открыться магистру мое прошлое. — Но, надеюсь, очень нескоро. К тому времени, как я стану настоящим магом и побываю в Саркане, не раньше. Ну и, разумеется, после того, как герцог Бетдино получит вместо Гили щелчок по носу. — Надеюсь на обратное, — съязвил он и деловито сообщил: — Хорошо, я не стану менять планов… если Олаф тебя не узнает. — Танрод, — не удержалась я от смешка, — ты меня точно дурочкой считаешь. Ну как он сможет меня не узнать, если на моем пальце твое кольцо? И если я приду вместе с тобой из своей комнаты? — Маячок я на время уберу, — судя по загоревшимся азартом глазам магистра, идея устроить эксперимент ему понравилась, — а придешь ты из моего кабинета. Сколько времени тебе нужно — час, два? — Двадцать минут, — уверенно сообщила я и сама себе отвесила мысленную оплеуху за эту выдавшую меня с головой убежденность. — Полчаса, — объявил Танрод. — Мы как раз успеем выпить чаю и проводить магистра Доура. И еще мне нужно уговорить Рину… она потребовала расчет. — Скажи мадам, что я сама ее нанимаю, — буркнула, уже уйдя в мысли о перевоплощении в саму себя. — Мне она не откажет. — Попробую обойтись без этого, — насупился лорд дознаватель и направился к двери. — Жду тебя в комнате с номером три. Как пушинку поставил на место стул, отпер засов и вышел, плотно прикрыв за собой дверь. ГЛАВА 26 Дочери внезапно разбогатевших золотоискателей и купцов непоколебимо считают основным признаком знатной леди роскошное платье, увешанное драгоценностями. Величайшее заблуждение. Истинная знатность и безупречное воспитание проявляются совсем в ином. Тонкий вкус и элегантность, деликатность и скромность, естественные и одновременно изящные манеры, а особенно — улыбка. Доброжелательная и учтивая, но в то же время слегка отстраненная и прохладная, как безмолвное предупреждение о запрете на фамильярность и бесцеремонные шутки. Рядом с такими дамами глотают свои пошловатые остроты самые языкастые придворные ловеласы и зеленеют от зависти увешанные бриллиантами юные любовницы и жены стареющих лордов. Но самое главное — искреннее внимание к собеседникам и обостренное чувство меры, проявляющееся абсолютно во всем. От выбора цвета платья до темы разговора и количества съеденных за чаем пирожных. Истинная леди никогда и ни в чем не делает себе поблажек. Именно поэтому я хотела бы остаться в Глоэне, купаться нагишом в озере и есть на кухне свежие лепешки, макая кусочки прямо в вазочку с вареньем, а не сопровождать Онгильену. Но я перестану себя уважать, если буду думать о себе, когда в помощи нуждается девушка, однажды совершенно бескорыстно предложившая свою дружбу простой помощнице хозяйки модного салона. Серебристо-серое платье из шелкового репса я заметила в шкафу еще раньше, перебирая приготовленные Танродом наряды, и уже примерила к нему прическу и различные дополнения вроде шарфика, броши, перчаток и прочих мелочей, поэтому не раздумывала ни минуты. Торопливо умылась, убирая облик невзрачной горничной, надела новое белье и чулки. Вроде незаметные постороннему взгляду атрибуты дамского туалета, но только женщины знают, как сильно может отравить им самый замечательный праздник незаметная крохотная дырочка на чулке или слишком тугое бюстье. Платье оказалось чуть свободновато, но меня это не смутило. В сундучке, который я принесла от старушек, были различные пояски, заколки, шнурки и прочие мелочи, которые помогают справиться с разными пустячными неурядицами. Но едва я о нем вспомнила, как меня облило ледяным подозрением. Неужели Танрод уже видел мои вещи и смолчал, желая проверить мою честность? Ох, упасите светлые боги! Похоже, отправляясь на рынок, я была неправа намного более, чем считала несколько минут назад. Ведь он же главный дознаватель, самая мрачная и недоверчивая личность в империи, если верить всезнающей молве! Да ему и по долгу службы положено быть подозрительным и осторожным, а тут еще этот заговор против герцога. Который, если раскроется, легко можно будет представить заговором против воли императора и нарушением договора с Сарканской цитаделью. Настроение мгновенно испортилось, я очень не люблю оказываться виновной и ненавижу извиняться. А сегодня, похоже, все-таки придется. Просто так, на всякий случай, я обыскала спальню и, заглянув в то отделение шкафа, где хранила саквояжи, внезапно обнаружила скромно задвинутые к стенке мои сундучок и корзинку. И судя по прикрывающей пончики салфетке — мадам Рина даже не заглянула в нее. Святая женщина! Немногие из слуг, да и не только, устоят, когда есть возможность сунуть нос в чужие вещи. И спрятала их экономка очень своевременно… Похоже, придется просить прощения и у нее за все перенесенные волнения. Отпущенного магистром времени мне как раз хватило, чтобы переодеться. Серый бархатный пояс, дополненный брошью черненого серебра, удачно подчеркнул талию, осталось лишь подобрать туфли чуть темнее платья и летнюю кружевную накидку, наоборот, на полтона светлее. Затем я подняла волосы в строгую прическу, оставив на висках по шаловливому пушистому завитку, и чуть наискосок, кокетливо прикрыв часть лба, надела маленькую жемчужно-серую шляпку. Лицо припудрила почти незаметно, губы едва тронула нежно-розовой помадой, зато контур глаз оттенила синим, точно зная — теперь они будут казаться почти сапфировыми. Осталось невесомо мазнуть духами за ушами, украшенными крохотными бриллиантовыми серьгами, натянуть на руки серебристые перчатки, повесить на локоть сумочку, а на губы — уверенную, но деликатную полуулыбку. Последний бдительный взгляд в зеркало, слегка поправить локон, сильнее откинуть голову — и графиня Вельена ле Морнье готова к выходу. Лорд дознаватель, как и обещал, уже ждал меня, стоя у окна и задумчиво смотря куда-то вдаль. Обернулся он не сразу, а лишь после того, как я сделала несколько шагов. — Лорд Танрод? — слегка склонив голову, обворожительно и в то же время чуть свысока улыбнулась я учителю и величественно протянула руку: — Я леди Вельена Глоэн ле Морнье. — Очень приятно… — на миг смешавшись, произнес лорд дознаватель, почтительно взял протянутые пальчики и поцеловал точно так, как предписывали правила этикета. Только отпустил не сразу, на несколько секунд задержал в ладони, изучая меня все мрачнеющим взглядом. Наконец отступил на шаг, суховато кашлянул и сообщил: — Ты меня убедила. Сейчас отправлю Олафа домой и научу тебя ставить щит. А после заката отправлю к Онгильене. Маркиз Сангирт нужен мне здесь. Отвернулся и ушел так стремительно, что я окончательно растерялась. Больше всего этот уход походил на бегство, ведь мы же вроде собирались проверить, узнает ли меня злополучный Олаф? Можно было окликнуть учителя или ринуться следом и попытаться выяснить, отчего он так резко поменял свои намерения, но мне никогда не придет в голову поступить таким образом. Бесполезно. Насколько я уже успела его изучить, Танрод из тех мужчин, которые действуют, не рассчитывая ни на кого. Но не из-за излишней самонадеянности, просто привыкли всегда брать на свои плечи самое тяжелое. С тех пор как работа на Луизьену поневоле заставила меня изучить причины и следствия людских поступков, мужчины именно с такими чертами характера неизменно вызывали у меня симпатию и уважение. Но до сих пор я даже не подозревала, как, оказывается, непросто с ними договариваться! Прежде чем идти вниз, немного посомневавшись, вернулась в спальню и переоделась. Мне не настолько могли помешать платье и шляпка, как въевшаяся в мозг обязанность в этом образе при любых обстоятельствах оставаться истинной леди. И еще, совсем чуточку, необходимость присматривать за учителем, как-то необычно встретившим мое очередное изменение образа. А ведь он еще не догадывается, что оно далеко не последнее. Однако вскоре я осознала, что зря опасалась. За четверть часа магистр успел вернуть себе прежнее, сосредоточенно-невозмутимое выражение лица и объяснял правила построения щитов, как обычно, доходчиво и образно. — Магия едина, — повторял он в который раз, — различны лишь люди. И если для одного страшнее огонь, а для другого ветер, то и защиту они будут стремиться строить из самых надежных, на их взгляд, стихий. — А если я ментал… то из чего мне делать щит? — Ну это же ясно — из чувств. Только помни, тут те же правила, что и со стихиями. Кэрдон в случае опасности очарует всех вокруг, и никто не сможет причинить ему вреда, я, если сочту нужным воспользоваться именно этой стороной магии, постараюсь вызвать у врагов раскаяние во всех старых проступках и ошибках. А Олаф, который использует ту часть ментальной магии, которую мы называем иллюзией, постарается вызвать сострадание, представ перед противником в образе именно того существа, которое они привыкли жалеть. — Так почему же сегодня он не пользовался своими способностями? — немедленно нашла я лазейку для волновавшего меня вопроса. — Он и вживую, и в отражениях витрин был самим собой. — Для тебя, — с досадой фыркнул маг. — Но если бы ты спросила у мадам Рины, кто идет за вами, она бы увидела благообразного старичка или чинную монахиню. Он ведь не личину на себя надевает, ее не так быстро сменить, а пользуется отводом глаз или иллюзорными обликами. При необходимости Олаф может каждую минуту создавать новые, в его арсенале сотни образцов. Он является непревзойденным мастером слежки… до сих пор был таким. А ты увидела его настоящим, да еще и в навоз сбросила… он, между прочим, сильно ударился плечом и еле вылез. Хоть там и по колено, но стенки скользкие, пришлось звать на помощь. — А магия? — попыталась увести учителя от обсуждения моей оплошки. — Открыть переход он не мог, не настолько силен, а все остальное опасался показать случайным зрителям. Да и магии оставалось маловато, Олаф ведь понял, что где-то прокололся, и менял образы почти каждую минуту. А на это сил тратится более обычного. — Сочувствую, — подумав, буркнула я. — Но извиняться не стану. Мне было еще хуже, обегала полгорода, уводя его от твоего дома. Кстати, нужно забрать мои вещи в купальнях мадам Ледорро. Они записаны на имя Мари Тосино. — Кто это такая, ты, конечно, не скажешь? — пытливо глянул на меня Танрод. — Почему, могу и сказать. Это имя моей троюродной сестры, но она живет в Донетии и сюда никогда не приезжает. Так из чего мне делать щит? — Попытайся придумать сама. А сначала припомни, чего ты боишься более всего и подействует ли твой страх на других? — Я боюсь? — Несколько минут я сомневалась, потом неуверенно сообщила: — Наверное, остаться без дома. А еще оказаться в зависимости от воли злых или неприятных мне людей. — Никогда бы не подумал, — нахмурившись, несколько секунд смотрел на меня Танрод. — Ну тогда попытайся представить, что ты оказалась на скользком льду или в клетке, и передать этот ужас мне. — А вдруг на тебя подействует? — Это будет просто замечательно, — уверенно ухмыльнулся лорд. — Но не очень-то надейся. У меня ведь тоже есть щиты. — Ты меня успокоил, — огрызнулась я. На пару секунд зажмурилась и представила себя стоящей почти посреди внезапно разбушевавшейся речки на крохотном заснеженном островке. Том самом, куда я успела добежать, когда потемневший лед, по которому пыталась добраться до синевших на проталинке подснежников, вдруг затрещал и начал ломаться прямо под ногами. Мне было тогда десять лет… но этот ужас запомнился навсегда. — Темная сила, — сдавленно прошипел магистр, и я поспешила открыть глаза. Лорд с напряженным лицом, стиснув зубы и широко расставив ноги, стоял, вцепившись в стул, и странно покачивался, словно боролся с невидимым ураганом. — Прекращай! — Как? Я не умею, — не на шутку перепугалась я, и он тотчас расслабился, полез за платком и с минуту сосредоточенно вытирал лицо и руки. А потом подошел ко мне и, взяв за запястье, некоторое время всматривался в никуда. — Твой запас истрачен наполовину… а браслет по-прежнему полон. Мощная вещица. Ну, считай, способ повергнуть в панику разом пять-шесть врагов мы нашли, запомни это ощущение. — Его нельзя забыть, — мрачно усмехнулась в ответ, и лорд тотчас оказался рядом, заглянул мне в глаза встревоженным взглядом: — Так это воспоминание? О чем? — Ледоход. Я была еще девчонкой… ходила за подснежниками. — Рассказывать, как почти час сидела посреди речки, не хотелось. Мне тогда еще очень повезло: островок, как объяснили после селяне, был верхушкой примыкающей к правому берегу длинной песчаной отмели. На ней лед пока не подтаял, и по этой узкой полоске относительного спокойствия сумели пробраться трое нанятых отцом мужиков с баграми, вытащившие меня из ледяного плена. — Значит, оставь его на самый крайний случай, — твердо приказал Танрод. — И попытайся придумать еще парочку защит. Следующие щиты получились у меня не так быстро и были слабее, но магистр остался доволен. Заставив повторить найденные способы по нескольку раз, велел идти отдыхать и собираться. Обменять меня на маркиза он решил во время ужина.