Глава 1 Кириллов ехал из церкви. Да-да. Если бы его покойный дед, первый секретарь горкома партии, узнал! Или бабуля, которая всю жизнь работала в этом горкоме администратором ресторана и буфета. Она тоже была убеждённым атеистом и партийцем. Сам Кириллов принял обряд крещения уже в пятнадцатилетнем возрасте. Они с мамой ездили в гости к её подруге в Чебоксары, и подруга мамы, тётя Тася, стала крёстной для них обоих. Она была старше мамы. Дед с бабушкой так ни о чём и не узнали. Да и зачем было расстраивать стариков? А сегодня Кириллов сам стал крёстным отцом. Валерий усмехнулся, представив значительное лицо Марлона Брандо, а потом выразительное лицо Аль Пачино. Он, Валерий, теперь Дон Корлеоне и Майкл Корлеоне, два в одном. Почему-то определение «крёстный отец» вызвало в нём именно такие ассоциации. Валерий опять вспомнил Марусю, свою крестницу. Она была в белом длинном лёгком платье и в белой тонкой шапочке с большой оборкой. А сама маленькая-маленькая, ручки и ножки крохотные, только глаза огромные. Кириллов думал, что она его испугается, а в итоге это ему было страшно брать её на руки. Так уж получилось, не доводилось ему нянчить грудных детей. Дожил до тридцати семи лет, а такую малышку впервые взял на руки. Он и держал её так, словно она хрустальная, очень осторожно. Маруся (именно так он про себя называл новоявленную крестницу, хотя родители величали её Машенькой или Марией), не боялась его и совсем не плакала. Не заплакала даже тогда, когда её опустили в купель, удивилась только. Ну точно вся пошла в неунывающую общительную Светку, свою мать. Кириллову сложно было объяснить, что именно он чувствовал сейчас. Внутри разливалось какое-то непривычное тепло. А ещё ему жалко было Марусю отдавать обратно родителям, очень хотелось ещё подержать её на руках и посмотреть, как она улыбается ему беззубым ртом. Но испытывать терпение отца малышки, Кузьмина, Валерий не хотел. Тот его по запяткам ненавидит, причём, совершенно справедливо. И так непонятно было, как Светке удалось обработать мужа, уговорить официально стать кумовьями с Валерием. Видимо, Светка верёвки из мужа вьёт. Светка простила его… Это было очень важно для Кириллова. Важно и удивительно. Сам он, наверно, никогда бы не простил того поступка, который совершил. Он пытался влезть в чужую семью, будучи уверенным в том, что он для Светки — лучший вариант, чем её муженёк. А Света казалась Валерию лучшим и наиболее подходящим вариантом жены для него. Кириллов не умел любить сам, и ему в голову даже не приходило, что у людей могут существовать какие-то совсем иные отношения, построенные не на рационализме, логике и трезвом расчёте. И что люди в этом своём нелогичном, непредсказуемом и опасном мире могут быть настолько счастливы. Его поступок привёл к настоящей беде, хоть он и пытался предотвратить всё, опомнившись. Валерий винил лишь себя; что возьмёшь с Ди? Она всегда была беспринципной стервой и чувствовала себя при этом естественно и прекрасно. Когда-то Кириллов встречался со Светкой целых два года. Потом он был женат на Ди, тоже два года (интересно, как его хватило на столь длительный срок?). Ещё позже почти два года жил с Юлей, начальником юридического отдела возглавляемого в ту пору Кирилловым завода. Сейчас он относился к Светке как к сестре, а теперь ещё стал её кумом. О Ди даже вспоминать не хотел, от одной мысли о ней мутило. Хотя приходилось постоянно быть в курсе её бурной жизни, следить, чтобы не вздумала приближаться к Светке и её семье. Юлию и не вспоминал почти, нечем было вспомнить, кроме того, что она была остра на язык, любила плотские утехи, но категорически выступала против детей. Блондинка, шатенка и брюнетка у него были, каждая по два года. Были и временные подружки. Что дальше? Сегодня он вдруг понял, что созрел для отцовства. Но чтобы стать отцом, нужна кандидатура на роль матери. Наука, безусловно, движется вперёд семимильными шагами, но Кириллов альтернативных вариантов того, как сделаться отцом, не приемлет, только традиционные. Однако с кандидатурой на роль матери проблемы, большие проблемы… Не умеет Кириллов выбирать. Однажды выбрал подходящую, — так сам испортил всё своей неуёмной похотью, изменил. А больше «подходящие» не встречались. Отцом стать созрел, а жениться — нет. В роду Кирилловых всегда все создавали семью и рожали детей относительно поздно, после тридцати лет: и бабушка с дедом, и родители, и сестра. Маме сейчас семьдесят пять, отцу было около восьмидесяти, когда его не стало. Сестра Вика вышла замуж и родила первого сына в тридцать пять лет. Оба племянника появились на свет, когда Валерий работал в другом городе. Потому он и не нянчится никогда с грудными детьми до сих пор, только фотографии видел. Когда приезжал в отпуске «знакомиться» с племянниками, тем было уже месяцев по десять, это были уже основательные, крепкие, щекастые «мужики». А такое неземное создание, как Маруся, Кириллов близко не видел никогда, и тем, более, не держал на руках. Валерий понял, что ему тоже непременно нужна маленькая дочка. Очень нужна. Желательно, чтобы она была похожа на него, но только не такая здоровенная. В нём почти метр девяносто. Неужели все те, кто восклицает: «Дети — это счастье!», правы⁈ Эти люди не блаженные⁈ Едва подумав об этом, Валерий резко затормозил. И понял, что вовремя: у края дорожной полосы, прямо на клумбе, расположенной между полосами, стояли три подростка, и один из них явно намеревался, выскочив наперерез машине Кириллова, успеть перебежать дорогу. Валерий читал о подобных «забавах» милых деток, но сам вот так воочию столкнулся с этим явлением впервые. Он похолодел и побелел от бешенства, руки сжал так, что ладоням стало больно. Выскочив из машины, Кириллов успел схватить за шиворот того парня, который собирался пересечь дорогу перед близко идущим транспортом. Двое других, бросив дружка, улепётывали, перескочив через клумбу. — Вы чего⁈ Отпустите, дяденька! Вы зачем меня держите? — перекрикивая проезжающие мимо машины, возмущался парень. Он был долговязый, худой, но голос ещё детский. Лет одиннадцать-двенадцать пацану, пожалуй, не больше. Кириллов быстро думал. Он остановился на проезжей части, надо отъехать и повернуть за супермаркет, расположенный неподалёку. Но как отъехать⁈ Парня нельзя в машину запихивать, это уже попахивает похищением несовершеннолетнего. Совсем ни к чему такие дела. — Помогите! — не унимался пацан. Он был темноволосый, черноглазый, одет вполне прилично. — Успокойся, — грозно сказал Валерий. — Сейчас подумаю, куда тебя отправить, — в полицию или к родителям, и пойдёшь. Больно ты мне сдался! — А за что? — парень, который походил на встрёпанного воробья, продолжал и хорохориться, словно воробей. — Мы дорогу переходили! — Серьёзно? — Валерий указал глазами на нерегулируемый пешеходный переход, расположенный метрах в двадцати от них. — До перехода ноги не дошли? Старость не радость? Парень вспыхнул, ничего не ответил. Вдруг воздух вокруг стал будто густым, уши заложило от ворвавшихся в реальность децибелов, явно превышающих все возможные нормы. Рядом притормозила «музыкальная шкатулка» — максимально заниженная «Лада» кислотного зелёного цвета с тонированными стёклами, сотрясающимися от музыки, включённой внутри автомобиля. Кириллов с ужасом ждал момента, когда ещё и откроется дверь. Но к счастью, музыка смолкла, и из «Лады» вышел крепкий парень с очень короткой стрижкой. — Ты что тут раскорячился со своей тачкой прямо посреди дороги? Другого места не нашёл? — парень поднял на лоб тёмные очки, сурово глядя на Валерия небольшими светлыми глазами. Кириллов спокойно объяснил парню ситуацию, и тот моментально сменил гнев на милость. — Другой базар, братишка! Понятно! Давай, подержу его, пока ты тачку за угол отгонишь! Мимо проезжали машины, сигналили, водители возмущались. Хорошо, не трасса тут, ограничение по скорости довольно приличное! Из одной машины выглянула дама с внешностью куклы Барби и показала мужчинам, стоявшим посреди дороги, неприличный жест. Кириллов и парень из «Лады» переглянулись и вдруг одновременно расхохотались. — Только аккуратно его держи! А то сам понимаешь, они сейчас прошаренные, чуть что — и в суд! — Валерий передал пойманного пацана новому знакомому. — Не переживай, братишка, буду держать аккуратно, но крепко! Валерий отогнал свою машину за супермаркет и вернулся за пацаном. — Спасибо за помощь! — поблагодарил он парня из «Лады». — Не за что, братишка, давай, в полицию его! Чтобы неповадно было! А то придумали тут! Сам таких боюсь! — парень протянул Валерию руку для пожатия, сел в свою машину. Загрохотала музыка, тонированные стёкла задребезжали, и «Лада» уехала. Какой странный день! Сначала Кириллову захотелось, чтобы у него появилась маленькая дочка. Потом он побратался с парнем из заниженной «музыкальной шкатулки». Что ещё его ждёт сегодня? Какие сюрпризы⁈ — Теперь звони родителям. Живее. Пусть тот, кто свободнее, приезжает сюда, для беседы по существу вопроса, — распорядился Кириллов, продолжая держать парня, теперь за локоть. Мальчишка, поняв, что этот занудный тип на дорогой тачке не отвяжется, позвонил. — Кто приедет? Мать, отец? — Кто сможет, — уклончиво ответил пацан. — Как тебя зовут? — Алексей, — буркнул юный собеседник. — Надеюсь, не врёшь! — Что толку врать-то? Вы же всё равно не отвяжетесь! — Вот тут ты прав! За свои поступки надо отвечать. Вскоре рядом с супермаркетом припарковалась серебристая «Камри», оттуда появилась какая-то деваха в джинсах и футболке и направилась к Валерию и Алексею. По глазам Алексея Кириллов понял, что родственники малолетнего хулигана прибыли. Чем ближе подходила молодая женщина, тем выше поднимались брови Валерия. Вот это да! Ростом дама была почти с него, с крепкой, но красивой шеей, развитыми спортивными плечами. К счастью, не накаченными, просто развитыми. Походка у неё была тоже спортивная. А ещё Валерию показалось, что девушка чуть-чуть, совсем немного прихрамывает. Голос у родственницы Алексея оказался приятный, звучный, ближе к низкому женскому, но далеко не бас. Грудное контральто. — Здравствуйте! Лариса, — вежливо и доброжелательно сказала она Кириллову, протягивая руку для пожатия. — Валерий Викторович. — Лариса Михайловна, — моментально сориентировалась она. Рукопожатие было крепким, но не таким, чтобы присесть от неожиданности. Кириллов уж испугался, не занимается ли Лариса Михайловна толканием ядра. В армии у Валерия был друг, Янис, который рассказывал, как однажды пытался неловко познакомиться с толкательницей ядра, и та случайно сломала ему челюсть, не до конца разобравшись в намерениях молодого человека. Валерий рассказал Ларисе Михайловне обо всём, что произошло на дороге. Выслушав, та испытующе и насмешливо уставилась на Алексея, приподняв красивую тёмную бровь. Девушка была очень смуглая, но не от солярия или автозагара, в этом Валерий понимал. Глаза были большие, карие, немного раскосые, и смотрели на мир с затаённой усмешкой. Красивый нос с тонкими ноздрями, слегка раздвоенный подбородок и красивые пухлые губы. Кажется, косметики не было совсем, девушка целиком и полностью «натуральная». Только в длинных тёмных прямых волосах есть несколько выбеленных прядей. Молодая, но давно не юная. Не очень понятно… Для матери Алексея будто слишком молода, а для сестры старовата. Тётка? — Неплохо было бы больше времени уделять сыну, правда, Лариса Михайловна? — язвительно заговорил Валерий, прервав затянувшуюся паузу. Девушка открыла было рот, переведя взгляд с малолетнего хулигана на Валерия. Но Валерия уже было не остановить. — Уверен, парень не знает, что такое мужское воспитание, потому и поддаётся влиянию всяких придурков, которые потом сливаются, бросив его одного! А если бы я не успел затормозить, а, Лариса Михайловна? Если вам всем пофиг, то мне нет! Я не хочу отвечать перед законом за чужие глупости! Валерий сам не понимал, почему его так разобрало, но остановиться не мог. И почему он вдруг решил, что нет мужского воспитания? Но он был уверен в этом! Алексей успокоился, даже развеселился, с интересом переводил взгляд с лица Ларисы Михайловны на лицо Валерия. — Послушайте! — ей всё же удалось заговорить. — Это мой брат! И мужское воспитание у Алексея есть! Он воспитывается в полной семье, живёт с матерью и отцом! — Как… брат⁈ — опешил Валерий.