Алби поднялся. – Серьезно, мне это нужно. – Он направился к двери комнаты, словно действительно собирался уйти. - Ты же это не всерьез, - сказал Ньют. – Ты не можешь пойти туда сейчас! - Я могу и иду, - Алби достал из кармана связку ключей и подразнил ими, Томас поверить не мог в такую внезапную храбрость. – Увидимся утром, шэнки. И затем он вышел. Было странно знать, что снаружи ночь, темнота должна все сильнее поглощать мир вокруг них, но при этом видеть бледный серый свет снаружи. Это заставляло Томаса испытывать смешанные чувства, словно желание спать, которое становилось сильнее с каждой минутой, было каким-то неестественным. Время мучительно замедлилось. У него было ощущение, что завтра никогда не настанет. Остальные Глэйдеры успокаивали себя, кутаясь в одеяла с подушками и пытаясь сделать невыполнимое – поспать. Никто особо не разговаривал, настроение витало мрачное и зловещее. Все, что можно было слышать - лишь легкие перешептывания. Томас пытался заставить себя поспать, зная, что так время пролетит быстрее, но спустя два часа, он все еще не мог заснуть. Он лежал на полу в одной из комнат наверху, на толстом одеяле, с ним в комнате были еще несколько Глэйдеров, все лежали практически вплотную. Кровать отвели Ньюту. Чак был в другой комнате, и по каким-то причинам Томас представлял его сжавшимся в темном углу, плачущим, прижимающим одеяло к груди как медвежонка. Эта картинка печалила Томаса так сильно, что он пытался перестать думать об этом, но безуспешно. Практически у всех были фонарики на случай необходимости. В то же время Ньют распорядился погасить все огни, несмотря на бледное смертельное свечение их нового неба – нет смысла привлекать к себе внимания больше, чем необходимо. Все, что можно было сделать за такое короткое время, чтобы подготовиться к нападению Гриверов, было сделано: окна заколочены, мебель сдвинута к дверям, ножи розданы как оружие… но ничего из этого не внушало Томасу чувство безопасности. Ожидание того, что может произойти, было подавляющим, удушающим покрывалом из ужаса и страха, которое высасывало жизнь. Он почти желал, чтобы паршивцы пришли и покончили со всем этим. Ожидание было невыносимым. Отдаленный вой Гриверов постепенно приближался, каждая минута, казалось, длилась дольше предыдущей. Еще один час прошел. Затем еще. Наконец пришел сон, но совсем легкий. Томас мог предположить, что было около двух часов ночи, когда он перевернулся со спины на живот в миллионный раз за ночь. Он положил руки под подбородок и стал разглядывать ножки кровати, похожие на тени в тусклом свете. А затем все изменилось. Снаружи раздался металлический скрежет машин, сопровождаемый знакомыми щелчками Гриверов, катящихся по каменной земле, словно кто-то скребет ногтями по стеклу. Томас вскочил на ноги, большинство остальных тоже. Но Ньют оказался на ногах раньше всех, размахивая руками и шикая на комнату, прикладывая палец к губам. Волоча свою хромую ногу он подобрался к единственному в комнате окну, забитому тремя наспех прибитыми досками. Большие трещины позволяли выглянуть наружу. Осторожно Ньют прислонился к ним и выглянул наружу, Томас подкрался, чтобы посмотреть вместе с ним. Он скорчился под Ньютом напротив самой нижней доски, прижимаясь лицом к трещине – было страшно находиться так близко к стене. Но все, что он мог увидеть, было пространство Глэйда, ему не хватало пространства для обзора сверху и снизу, только прямо. Спустя минуту или около того, он сдался и сел, облокотившись на стену. Ньют отошел и сел обратно на кровать. Спустя несколько минут различные гриверские звуки стали доноситься со стен каждые десять или двенадцать секунд. Визг маленьких двигателей сопровождался лязгом металла. Щелчки шипов по грубому камню. Щелчки, визг, снова щелчки. Томас вздрагивал от страха при каждом новом звуке. Казалось, что снаружи их трое или четверо. Как минимум. Он слышал, как металлические звери подбираются ближе, очень близко, останавливаясь на каменных блоках внизу. Слышны были гудения и металлический стук. У Томаса пересохло во рту – он слишком хорошо мог их представить, вспомнить каждую деталь. Ему пришлось напоминать себе дышать. Остальные в комнате замерли, никто не издавал ни звука. Страх, казалось, и повис в воздухе как крупицы черного снега. Один из Гриверов звучал так, словно направлялся к дому. Щелчки его шипов по камню внезапно превратились в какой-то более глубокий гулкий звук. Томас мог это представить: металлические шипы созданий впиваются в деревянную поверхность Усадьбы, массивное чудище перекатывает свое тело, взбираясь все выше прямо к их комнате, нарушая законы гравитации своей силой. Томас слышал, как шипы Гриверов крошат дерево на своем пути, когда они продвигаются и поворачиваются, чтобы продвинуться дальше. Все здание задрожало. Хруст и стоны, щелчки дерева стали единственными звуками в мире для Томаса, который пребывал в ужасе. Они становились все громче, ближе – остальные мальчики, смешавшись, отодвинулись как можно дальше от окна. Томас последовал за ними, Ньют за ним. Все сбились у противоположной стены, глядя на окно. Когда это стало уже совсем невыносимым – когда Томас осознал, что Гривер был прямо за окном – все смолкло. Томас почти мог услышать собственное сердцебиение. Огни мелькали снаружи, бросая необычные отблески между деревянными досками. Затем худая тень загородила свет, двигаясь вперед и назад. Томас знал, что Гриверы выпустили свои зонды и оружие в поисках пира. Он представил жуков-стригунов там же, помогающих чудищам найти дорогу. Спустя несколько секунд тени остановились. Свет остановился, бросая три неподвижных луча в комнату. Напряжение в комнате повисло как толстый туман. Томас не слышал, чтобы остальные вообще дышали. Он подумал, что в других комнатах Усадьбы творится тоже самое. Затем он вспомнил Терезу в Тюрьме. Он мечтал, чтобы она просто сказала хоть что-нибудь ему, когда внезапно распахнулась дверь в комнату. Вздохи и крики разорвали комнату. Глэйдеры ожидали чего-то в окне, а не позади них. Томас обернулся, чтобы посмотреть, кто открыл дверь, ожидая увидеть напуганного Чака или одумавшегося Алби. Но когда он увидел, кто там стоит, от шока его череп словно уменьшился в размере, начав давить на мозг. Это был Галли. 39 Глаза Галли блестели как у безумного. Его одежда была рваной и грязной. Он упал на колени и так и остался, его грудь тяжело поднималась и опускалась от дыхания. Он осмотрел комнату, как бешеная собака в поисках, кого бы укусить. Никто не сказал ни слова. Было ощущение, что все подумали то же самое, что и Томас – что Галли лишь плод их воображения. - Они убьют вас! – заорал Галли, брызжа слюной. – Гриверы убьют вас всех, по одному каждую ночь, пока все не прекратится! Томас смотрел безмолвно, как Галли поднялся на ноги и прошел вперед, волоча за собой правую ногу. Никто в комнате не пошевелился, наблюдая за происходящим, очевидно слишком ошеломленные, чтобы что-нибудь сделать. Даже Ньют стоял, разинув рот. Томас был больше напуган внезапным гостем, чем Гриверами за окном. Галли остановился в полуметре от Томаса и Ньюта. Он указал на Томаса окровавленным пальцем. – Ты, - сказал он с усмешкой, произнеся это как какую-то шутку. – Это все твоя вина! – Без предупреждения он оттянул левую руку, сжав в кулак и врезал Томасу в ухо. Вскрикнув больше от удивления, чем от боли, Томас упал на пол. Он сразу же поднялся на ноги. Ньют наконец вышел из оцепенения и оттолкнул Галли. Галли отлетел назад и врезался в стол около окна. Лампа упала и разбилась. Томас приготовился к тому, что Галли даст сдачи, но вместо этого тот выпрямился, глядя на всех сумасшедшими глазами. - Его нельзя решить, - сказал он, теперь его голос был тихим и отдаленным, пугающим. – Гребанный Лабиринт убьет всех вас, шэнки… Гриверы убьют вас... По одному каждую ночь, пока все не закончится… Я… Лучше уж так… - Он уставился в пол. – Они будут убивать вас по одному за ночь… их глупые Переменные… Томас слушал с трепетом, стараясь подавить страх, чтобы запомнить все, что говорит этот сумасшедший. Ньют сделал шаг вперед. – Галли, заткнись, прямо за окном Гривер. Просто посади свой зад и молчи, возможно, он уйдет. Галли посмотрел вверх, нахмурившись. – Ты не понимаешь, Ньют. Ты слишком глупый, всегда таким был. Отсюда нет выхода – нет способа победить! Они убьют вас, всех вас – одного за другим! Прокричав последнее слово, Галли кинулся к окну и стал продираться сквозь деревянные доски как дикое животное, которое пытается вырваться из клетки. Прежде, чем Томас или кто-нибудь еще успели что-нибудь сделать, он уже оторвал одну доску. Он бросил ее на землю. - Нет! – Заорал Ньют, бросаясь вперед. Томас бросился ему помогать, не веря в происходящее. Галли оторвал еще одну доску, когда Ньют добрался до него. Он бросил ее назад обеими руками, попав Ньюту в голову и отправив его в полет на кровать, маленькие капли крови брызнули на простыни. Томас вытянулся, приготовившись драться. - Галли! – Заорал Томас. – Что ты делаешь! Мальчик сплюнул на пол, тяжело дыша как запыхавшаяся собака. – Завались, Томас. Закрой рот! Я знаю, кто ты такой, но мне теперь плевать. Я могу делать лишь то, что правильно. Томас чувствовал, как его ноги вросли в пол. Он был поражен тем, что говорил Галли. Он смотрел, как мальчик потянулся и стал отрывать последнюю доску. В тот момент, когда отброшенная доска ударилась об пол, стекло окна взорвалось, рассыпавшись дождем из осколков. Томас закрыл лицо и упал на пол, отталкиваясь ногами, чтобы оказаться как можно дальше. Когда он врезался в кровать, он собрался и посмотрел вверх, готовый к тому, что наступил конец света. Гривер уже наполовину пролез через разрушенное окно, металлические руки с щипцами щелкали и звенели во всех направлениях. Томас был в таком ужасе, что едва мог осознать, что все остальные бросились в коридор, за исключением Ньюта, который лежал на кровати без сознания. Замерев, Томас смотрел, как одна из рук Гривера потянулась к безжизненному телу. Этого оказалось достаточно, чтобы вывести Томаса из оцепенения. Он вскочил на ноги, осматривая пол вокруг в поисках оружия. Ему попадались лишь ножи, они не могли помочь ему сейчас. Паника затопила его, поглощая полностью. Галли снова заговорил. Гривер убрал руку назад, словно без этого не мог слушать и смотреть. Но его туловище все еще пыталось пролезть внутрь. - Никто никогда не поймет! – заорал мальчик сквозь ужасные звуки чудовища, пробивающего себе дорогу глубже в Усадьбу, кроша стены на кусочки. – Никто никогда не поймет, что я видел, что со мной сделало Изменение! Не возвращайся в реальный мир, Томас! Ты… не захочешь… вспоминать! Галли посмотрел на Томаса долгим внимательным взглядом, в глазах был ужас. Затем он развернулся и прыгнул на извивающееся тело Гривера. Томас заорал, глядя, как вытянувшаяся рука монстра немедленно схватила Галли, перехватив его руки и ноги, делая невозможными попытки сбежать. Тело мальчика на несколько сантиметров погрузилось в плоть создания, издавая ужасный хлюпающий звук. Затем, с неожиданной скоростью Гривер вылез наружу из расколотой рамы окна и стал спускаться вниз к земле. Томас подбежал к зубчатой зияющей дыре, посмотрев вниз вовремя, чтобы увидеть, как Гривер приземлился и стал катиться по Глэйду, тело Галли то появлялось, то исчезало из виду. Свет монстра сиял ярко, направляя жуткое желтое свечение на камень вокруг распахнутых Восточных Дверей, через которые Гривер выскочил в глубины Лабиринта. Затем, спустя несколько секунд, остальные монстры последовали за ним, жужжа и щелкая, словно празднуют победу. Томас испытывал тошноту и бессилие. Он начал отходить от окна, но что-то привлекло его внимание. Он снова выглянул наружу, чтобы рассмотреть получше. Одинокая фигура бежала через внутренний двор Глэйда к выходу, через который утащили Галли. Даже при слабом свете Томас тут же узнал, кто это был. Он закричал, чтобы тот остановился, но было слишком поздно. Минхо на полной скорости исчез в Лабиринте. 40 Во всей Усадьбе стали зажигаться огни. Глэйдеры выбегали, говоря все одновременно. Пара мальчиков плакали в углу. Воцарился хаос. Томас всех игнорировал. Он выбежал в коридор, затем сбежал вниз по ступенькам, перепрыгивая по три за один раз. Он протолкнулся через толпу в фойе, выскочил из Усадьбы и бегом направился к Восточной Двери. Он остановился перед входом в Лабиринт, его инстинкты подсказывали ему подумать дважды, прежде чем войти. Сзади его окликнул Ньют, задерживая принятие решения. - Минхо последовал за ними туда! – заорал Томас, когда Ньют добрался до него, прижимая небольшое полотенце к ране на голове. Пятно крови уже начало проступать через белую ткань. - Я видел, - сказал Ньют, убирая полотенце, чтобы посмотреть на него. Он сгримасничал и приложил его обратно. – Черт, чудовищно болит. У Минхо последние клетки мозга отжарились, я молчу про Галли. Всегда знал, что он сумасшедший. Томас мог лишь беспокоиться о Минхо.