Может, ей показалось? Нет, опять эти звуки. Крадучись, она перешла через двор. Ее кожаные ботинки почти беззвучно ступали по бугристой поверхности гравиевой дорожки, и вдруг девочка оказалась перед ним. Перед барсуком. В клетке. Он заперт в клетке. Маленькие глазки на вытянутой мордочке, пытающейся высунуться в крошечное окошко решетки. Что за?.. Лидия пришла в ярость. Ставить на животных ловушки? Ну уж нет, с этим нужно бороться. Она с ненавистью подумала о мужчине, живущем в этом заброшенном доме, и открыла замок на клетке. Барсук осторожно принюхался. И потрусил наружу. С благодарностью посмотрев на девочку, он стрелой помчался в лес на свободу. Что? Вот так запирать животное в клетке? От такого у нее кровь закипает. Лидия бросила яростный взгляд на входную дверь и демонстративно сплюнула на гравий, после чего присела на корточки и отправилась в обратный путь по топкому болоту. 19 Фредрик вошел в свою квартиру на Брискебю впервые за два дня. Он бы выдержал еще одну ночь на диванчике в кабинете, но нужно было домой — проведать свою птицу. Коллегам он, безусловно, об этом не сказал. Достаточно того, что они считали его снобом, всегда ходившим в костюме, не хватало только, чтобы его еще называли птичником. Сбросив итальянские ботинки, он занес сумку на кухню, где его встретил малый какаду, с печальным взглядом сидевший на вытяжке над плитой. Фредрик улыбнулся и протянул попугаю руку. Поначалу какаду отнесся к предложению сесть на руку со скепсисом, но вскоре важно пересел хозяину на ладонь, забрался на плечо и прижался к щеке, так ему больше всего нравилось. Шёберг. Белый какаду с серым клювом и лапами, с желтым хохолком и оранжевыми щечками. Назван в честь прыгуна в высоту Патрика Шёберга, установившего в тысяча девятьсот восемьдесят седьмом году в Стокгольме европейский рекорд, покорив высоту два метра сорок два сантиметра. Фредрик добрался до птичьей тарелки, и какаду наблюдал, как он налил ему чистой воды и положил птичий корм и дополнительный перекус в мисочку под колокольчиком. Фредрик где-то прочел, что важно как можно больше общаться с птицей. Какаду расправил белые крылья и издал довольный звук. Фредрик принес суши, которые купил по пути домой, и хозяин с питомцем молча принялись за еду. Фредрик только вышел из душа, когда у него зазвонил телефон. Увидев неизвестный номер, он пошел в спальню. — Фредрик Риис, слушаю. — Фредрик, здравствуйте. Это Силье Симонсен. Фредрик чуть задумался и вспомнил ее. Блондинка, учительница в школе. — Да, конечно, здравствуйте. У вас все хорошо? — Да-да. По ее голосу Фредрику показалось, что она улыбается. — Прощу прощения за поздний звонок, но сегодня был такой суматошный день. Дочка была недовольна тем, что я поздно забрала ее из сада, и никак не хотела засыпать. — Все нормально. — Я насчет гипса, — продолжила учительница. — «W», верно? — Да. Что вы выяснили? — Я никого не нашла. Есть какой-то Эрик из секции по фехтованию, но он уже подписался на гипсе, так что я думаю, вы напали на какой-то след. — Вы позвонили мальчику, который не является вашим учеником? — Да, а не нужно было? — Нужно-нужно, — улыбнулся Фредрик. — Очень мило с вашей стороны, но вы не обязаны были этого делать. Он вышел на кухню и, достав из холодильника бутылку воды, отнес ее в гостиную. — Я просто хотела помочь, — дружеским тоном произнесла Силье. — Это даже интересно. Немного побыть детективом. Нечасто у меня выдается такая возможность. Моя работа не столь увлекательна, как ваша. — О, я не знаю, — сказал Риис, опускаясь на диван. — Да я просто хотела это вам сказать. — Хорошо. Спасибо за помощь. У вас есть мой номер, в случае чего. — Да… — ответила она, немного замешкавшись. — Есть еще что-то? На мгновенье она умолкла. — Ну, я даже не знаю. — Что не знаете? — Просто… несколько мальчиков в моем классе — как бы лучше выразиться — стали вести себя странно. — Как, например? — Трудно объяснить. Думаю, это может быть серьезно. Конечно, все случившееся не могло не повлиять на них, но я даже не знаю. Обычно они все мне рассказывают, но в последние дни избегают меня, как думаете, это имеет значение? — Совершенно точно имеет, — подтвердил Фредрик, входя в спальню. — И еще сегодня, когда я делала обход, завернула за угол в коридоре, и, увидев меня, они замолчали. Вид у них был как будто виноватый, понимаете? — Конечно, — ответил Фредрик. — Давайте я приеду? — Да, думаю так будет лучше. — Для формального допроса детей скорее всего нужно согласие родителей, но мы же можем просто с ними поболтать — посмотрим, что из этого выйдет. — Хорошо, — улыбнулась Силье. — Это отличная мысль. — Супер, тогда договорились. Позвоню вам завтра. — Отлично. Еще раз простите за поздний звонок. — Все нормально, я все равно не спал. — О’кей. Спокойной ночи. — Спокойной ночи, — пожелал Фредрик и положил телефон на ночной столик. Спокойной ночи? Не слишком ли интимно? Нет, сейчас у него нет сил думать об этом. Надо лечь в кровать. Выйдя из ванной, он накрыл пледом клетку Шёберга, чтобы попугай уснул, и наконец-то забрался под теплое одеяло, как вдруг под ночником завибрировал телефон. Мы можем увидеться? Вздохнув, он нехотя набрал ответ.