— Я передам тебе подарок. Сможешь в двенадцать? — Пока не знаю… Бабушка на секунду пропала, но вернулась. — Сможешь, Миа? За дворцом? В двенадцать? — Попробую. — Что? — Я приду, — улыбнулась Миа. — Но надолго не смогу. — Много времени это не займет. — Хорошо. До завтра. Снова тишина, но Миа слышала, что бабушка еще тут. — Бабушка? — Да? — Ты хочешь положить трубку? — Ну да… — Нажми на красную кнопочку. — Вот оно как, спасибо, милая. — Увидимся завтра. — До завтра. 22 Мунк стоял на гравиевой площадке перед земельным участком Финстада и искал глазами красные отметки, которые полицейские там поставили. Признаться, до этого дня он пребывал в некотором напряжении, наблюдая за новоприбывшей сотрудницей. К тому же ему пришлось выслушать нагоняй от Анетте Голи. Она всегда говорила то, что думает, и этот раз не был исключением. Ты предлагаешь ей работу спустя сколько там… пятнадцать минут знакомства? Но сейчас все стихло. И волнение Мунка, и критика Анетте, которая за два дня из ярого скептика превратилась в главного поклонника новенькой. Что она нашла? Правда? В ухе у лисы? Как там было, что она предположила? Вот это умница. Мне бы такое и в голову не пришло. И теперь Голи, отодвинув дружеские отношения с Мунком на второй план, сменила офисный стиль на более практичный, чем еще раз напомнила Мунку, что одной из причин, по которой он выбрал этих людей, было их желание работать. Ему доводилось работать с такими медлительными сотрудниками, что казалось, будто он попал в столовую дома престарелых. Но на Марибуэсгате, 13 все выглядело ровно наоборот. Иногда даже чересчур активным, но пусть так и останется. Предположение Мии, что преступник мог за ними наблюдать, когда они нашли тела, в связи с чем требовалось еще раз прочесать лес, команда восприняла чуть ли не как личное оскорбление. Правда? Как будто им нечего больше делать. Но несмотря на это, они натянули верхнюю одежду и пошли прочесывать лес на предмет следов. Мунк прикурил новую сигарету от предыдущей, когда к нему подошла Анетте, на что-то показывая. — Тебе нужно подняться на самый верх, чтобы увидеть отметки. И там, как бы это объяснить, площадка, примерно триста метров в каждую сторону, откуда открывается хороший обзор. В бинокль, конечно, но он наверняка у убийцы был. Мне пора бежать. Звонила Драйер. Я же говорила, что она хочет видеть тебя в своем кабинете? — Нет времени. — Нет-нет, но я же передавала тебе сообщение? — Передавала. — Хорошо. Значит мне не придется отчитываться, когда она разразится очередной гневной тирадой. Улыбнувшись, Голи пошла вниз по гравиевой площадке, но через несколько метров остановилась и снова поднялась. — О, кстати, чуть не забыла. Мне звонили из уголовной полиции Стокгольма. Спрашивали, нужна ли нам их помощь. — Ага. И какую из команд, не раскрывших дело, они нам пришлют? Мунк не хотел, чтобы это прозвучало с сарказмом, но так и получилось. — У них есть один человек, который работал над делом с начала и до конца. Психолог, занимался профайлингом. Какой-то там Патрик. И Людвигу с Аньей не придется перелопачивать все самим. Как думаешь, хорошая идея? — Конечно. — Я так и подумала, что ты согласишься, поэтому пригласила его, он прилетит завтра днем. Я закажу ему одну из гостевых квартир, если у нас сейчас есть свободные. Ты с ним встретишься, да? — Само собой. — Ладно, я сообщу тебе место и время, когда буду знать. Голи кивнула и снова пошла вниз, когда у Мунка зазвонил телефон. Марианне. Мунк бросил взгляд вверх, где пятьдесят мужчин и женщин прочесывали лес. Вообще-то ему не нравилось. Когда его отвлекали звонками из дома. Из другого мира, который нельзя смешивать с этим. Мунку это было необходимо. Не только чтобы максимально сосредоточиться и уйти в свои мысли, что требовалось следователю в процессе работы, но еще и для другого, не менее важного: Когда он приходит домой, его ждет нормальная жизнь. Жизнь, где никто не находит трупы одиннадцатилетних мальчиков на земле. Телефон перестал звонить, но ее имя осталось на дисплее. И тут он вспомнил. Двадцать третье апреля. Ну конечно же. Он чуть не забыл. Мунк нажал на зеленую кнопку. — Привет, Марианне. — Привет, дорогой, как дела? — Ну… — Не хотела тебя отвлекать, но ты помнишь, какой сегодня день? Пойдем сегодня, как обычно, или отложим? Глубоко затянувшись, Мунк оставил вопрос жены висеть в воздухе. Двадцать третье апреля тысяча девятьсот девяносто второго года. Девять лет с того дня, как погиб его отец. У них в семье сложилась традиция каждый год всем вместе ходить к нему на могилу. Добрая традиция. Мунк почувствовал, как сильно устал. Он почти не спал с тех пор, как они нашли тела мальчиков, и это уже сказывалось на его состоянии. А стоило только дать себе расслабиться, как жалкие негативные мысли будто сквозь поры просачивались в голову. Восемь лет? Столько шведы потратили на это дело? И так и не раскрыли. Он что, тоже будет топтаться на месте те же восемь лет? Без результата? — Холгер, ты тут? — Что? А, да, думаю в этом году придется пропустить. Тут дел по горло… В голосе жены было слышно разочарование. — Да, конечно. Может, попозже? На выходных? В трубке послышалась небольшая надежда, но Мунк не мог ничего обещать. — Посмотрим, ладно?