— Именно. Предположим, что он подождал, пока уснут родители. Примерно до полуночи. Действие наркотика наступает минут через двадцать, максимум полчаса. Значит, преступник закончил около шести. Новый слайд, снова участок. — Время вышло. Во всяком случае, первого наслаждения. За ним идет следующее. Раньше мы этого не понимали, но теперь знаем — он еще не закончил. Он перевез тела сюда на белом фургоне. Его надо где-то спрятать, и мы полагаем, это тот фургон, который видели за автосервисом. — Автосервисом? Фредрик наклонился к Катье, та, скосив на него глаза, прошептала в ответ: — Сегодня сообщили из Грёнланда. Кто-то видел фургон там. Мунк открыл новый слайд, с картой. — Как видите, автосервис находится здесь. Значит, обратная дорога заняла у него минут тридцать, а потом наверх… Лесная роща на возвышении. — Где он стал ждать нас. — Больной ублюдок. Уксен с гневным лицом покачал головой. — Но как ему удалось пройти мимо? Если, когда мы пришли, он уже был наверху. Из дверного проема донесся голос Аньи Беличек. — Ну слушайте, у него был миллион вариантов. Не прямо мимо нас, на это он бы вряд ли осмелился, но, если посмотреть на карту, тут полно тропинок. Вот, например, одна ведет вниз к участку, он легко мог спуститься по ней к автосервису и уехать. — Но зачем?.. — Что, Катья? — Да я просто не понимаю, зачем так рисковать? Боже, мы же были там. Мунк пожал плечами. — Может, это был просчитанный риск? Если Миа права, то наблюдение для него не менее важно, чем само убийство. Представь, что мы нашли его произведение. Он ведет себя как кошка, которая приносит пойманную мышь. С гордостью — смотри, как я умею. — Господи… — А сейчас пройдемся по видео, особенно по его концу. Что он делает после того, как наполнил две канистры бензина? Не снимая шлема, но все-таки? Все посмотрели на Мунка. — Он встает под камеру. С канистрами в руках. Предполагая, что мы увидим это видео, отправляет нам послание, понимаете? И в чем оно заключается? Мунк оглядел комнату. Все смотрели на него. — Я буду делать все, что хочу, а если думали, что найдете меня, вы ошибаетесь. — Так и есть, — сказал Мунк, нажимая на кнопку. Фото семьи Лундгрен. — Так что все заново. До мельчайших деталей… Начнем с ближайших родственников. Фредрик? — Да. Фредрик достал записи из сумки и встал под свет проектора. 50 Миа сидела на полу с пустой чашкой из-под кофе перед собой, чувствуя, как в ней укоренялась эта мысль. Что, наверное, еще рано. Что она пока не готова к работе. Ей показалось, что она увидела сомнения во взгляде Мунка. Да, у тебя талант, но это не читальный зал библиотеки, это реальность. — Ты чего притихла? Патрик оторвался от заметок. Миа прикусила губу, не зная, стоит ли рассказывать ему о своих мыслях, но все-таки решилась. — Мне кажется, я не справляюсь. — В каком плане? Швед положил блокнот на подлокотник кресла. — Ну, я даже не знаю. Миа кивнула на фотографии на стене. — Мне кажется, будто я ничего больше не вижу. Никаких связей. Все смешалось в голове. — Так бывает, Миа. Патрик встал и открыл окно. В комнату ворвался шум города, близкий, но в то же время казавшийся далеким. Странно, но она ощущала себя в безопасности в компании Патрика. Они знали друг друга меньше недели, но Миа чувствовала, что может ему доверять. Хотя вообще-то она не такой человек. Обычно. Как правило, она скептически относится к новым людям и долго не подпускает к себе. Часто слишком долго, вот почему у нее так мало близких друзей. — Давай сделаем перерыв? — Нет, — угрюмо ответила Миа, вставая. Подойдя к стене, она стала снимать с нее фотографии. — Что ты делаешь? — Начну по новой. Ничего не вижу. Может, все висит неправильно. Он подошел к ней вплотную. — Давай немного освежим головы. Прогуляемся? Подышим свежим воздухом? — Нет, — повторила Миа и стала раскладывать фото на полу. Вот черт. Ответ же где-то близко. — Чего именно ты не видишь? — спросил Патрик, дружески положив руку ей на плечо. — Почему. — Почему он делает это? Повернувшись к нему, она кивнула. Босиком прошла по комнате и опустилась в кресло, с которого он только что встал. — Не всегда нужно ставить вопрос так прямо, — сказал Патрик. — Это так похоже на нас. Он улыбнулся, чтобы утешить ее. — На кого на нас? — Ну, на нас, на людей. На обычных. Мы не хотим никому причинить вред. И пугаемся, так ведь? Кто вообще способен делать такие ужасные вещи? Убивать одиннадцатилетних мальчиков? Нам нужно объяснение. Чтобы не бояться вставать по утрам и выходить на улицу. Как только мы сформулируем причину, нам становится легче, но это не всегда так работает, вот в чем дело. Иногда зло это просто зло. Зачем, по-твоему, придумали религию? — Ты скажи. — Чтобы создать иллюзию, что на небе есть что-то хорошее и в конце оно всех нас ждет. Чтобы мы, нормальные люди, могли функционировать день за днем. Как только мы потеряем веру в добро, потеряем все, правда? — Ну и ну, глубокая мысль. Последняя реплика прозвучала саркастически, хотя у нее не было желания задеть Патрика, и ей сразу стало стыдно.