— Значит, любите розы, да? — О да. Вот эту я сам пробовал выращивать. Много лет. — Какую? Эриксен надел деревянные башмаки и пошел за журналистом. — Вот эта роза Остина. Прошу прощения, я сделал несколько снимков, надо было сначала спросить разрешения, но не смог удержаться. — Все нормально, — гордо кивнул Эриксен. — Она мне стоила кучу времени и стараний, уж поверьте. — Понимаю, у вас есть какие-то приемы? — Хм-м-м, ну… Не хотелось бы, чтобы это попало в новости на всю страну… — Нет-нет, что вы, буду держать рот на замке. Это я для себя интересуюсь. В следующий раз тоже попробую. — У вас большой сад? — Да. Хотя нет, уже нет. Но раньше был. И надеюсь, еще будет. — Ладно, я покажу вам. Улаф Эриксен хитро улыбнулся и прошел вперед к клумбе со свежевыкрашенным ограждением, такой же ухоженной, как и весь сад и дом. — Вы пробовали теплицу? — О, да. — Не сработало? — Нет. Увы. — Да уж. Эриксен хохотнул и покачал головой одновременно. — Этой не нравится быть с другими. Слишком особенная. Как я. Получает именно то, что хочет, понимаете? Она не выносит соседства в теплице. И свет там не тот, и воздух слишком влажный. Хотите вырастить Teasing Georgia, обращайтесь с ней как с избалованным ребенком, даже еще лучше. Мюрен с любопытством заглянул в дверь домика. — Видите? — Да. — Я сам построил. Называю его не-парником. — Как-как? Он снова засмеялся. — Это парник, да, но нестандартный. Сделан специально для роз Остина. В крыше предусмотрены открывающиеся клапаны, подключенные к барометру, чтобы защитить цветы от влажности. А обогревательные трубки снабжены термометром, все на автомате, конечно. Если температура внутри падает до определенного значения, трубки включаются, а потом снова выключаются. — Однако. — Как вам такое? Эриксен широко улыбнулся. — О какой температуре идет речь? — Хе-хе, ну нет, должен же я оставить себе хоть один секрет. Он торжественно закрыл дверь в парник и повернул кодовый замок. — Вы хотели пить кофе на улице? Марит открыла окно на кухне. — На веранде, — крикнул ей Эриксен. Несколько минут спустя они сидели в удобных креслах под большим зонтом, с кофе и тремя видами пирожных на столе. — Значит, к вам приходили из полиции? — спросил Мюрен, доставая блокнот из сумки. — Да, такой мощный рослый мужик, очень неприятный. — Он спрашивал про Сульшера? О его бывшем товарище по команде, верно? Сможете рассказать все с самого начала? — Конечно, — кивнул Эриксен, бросив в кофе кусочек сахара. 54 Холгер Мунк увидел, как кто-то крадется к машине, и не узнал Мию, пока она не открыла дверь. Лицо было скрыто за кепкой и огромными солнечными очками. Изо рта воняло. — Что за фигня, Миа, что происходит? — Говорите тише, — пробормотала она, прикрыв рот рукой. — Надеюсь, ты не собираешься блевать у меня в машине? Покачав головой, она дала ему свернутый плакат. Мунк развернул его на руле перед собой, и его передернуло. — Вау. Сходство со шведским мальчиком поразительное. — А я о чем, — пробубнила Миа. — Академия искусств Амунда Андерсена? — Она в Аскере. — А именно? — Валсбаккен. Съезд на Холмен. Знаете, где это? Мунк кивнул и завел двигатель. Давным-давно они с Марианне присматривали там дом. Добротные и старые, с садами, у фьорда и так близко к столице. Им, конечно, он оказался не по карману, и Мунк все еще помнил разочарование жены по пути домой. — Там же есть какой-то отель, да? Миа кивнула, медленно убирая руку ото рта. Мунк выехал на дорогу в сторону Скёйен. — Откуда ты знаешь про это место? Ты там бывала? Миа осторожно кивнула. — В гостях. Давно уже. У меня был один… знакомый, который хотел пойти туда, если получит стипендию. Но не получил. А самому не хватило денег на оплату. — Это частная школа? Миа опустила стекло и высунула голову наружу. — Да. Ее основал художник Амунд Андерсен, уже давно, кажется, где-то в семидесятых. Ему от родителей досталась по наследству большая вилла, и нужны были деньги на ремонт. Как-то так. Она еще сильнее высунулась в окно.