— Ох, ешкин кот. — Долго вчера сидели? — Понятия не имею, во сколько мы закончили. Последние часы я не помню. Патрик принес с собой какую-то бутылку, черт, не помню, как она называлась. Чистый яд. Чтобы я еще хоть раз в жизни выпила алкоголь. Вот же дерьмо. Неужели взрослые люди добровольно пьют это? Мунк улыбнулся. — Да, это довольно распространено. Он напивался всего однажды, когда ему было четырнадцать, отцовским вишневым вином. С тех пор не пил ни капли. — Так что думаете? Она кивнула на плакат. — Что-то в этом есть. Вообще-то Мунк хотел сказать, что у него волосы на голове зашевелились, когда он увидел сюжет картины, но попробовал успокоиться. Они уже не раз заходили в тупик в последнее время. Его психика не выдержит еще одного поражения, уж точно не сегодня. — Похожи, — спокойно кивнул он. — Да? — Очень похожи, но все-таки… — Что? — Какова вероятность? Миа раздраженно посмотрела на него. — О чем вы? Какова вероятность чего? — Что это наш преступник? Мунк свернул на Драмменсвейен и перестроился в левый ряд. — Да ладно вам. Какова вероятность, что наш преступник, создающий арт-объекты из мертвых тел, визуал, ходил в школу искусств? И нарисовал Оливера Хелльберга голым с барсуком? — Да, какова вероятность? — Ну-у… Она снова прикрыла рот рукой и подняла стекло, когда выхлопы трейлера слишком завоняли. — Да елки-палки, не знаю я, вы имеете в виду чисто математически? — Нет, я имею в виду, какова вероятность того, что ты, одетая как грабитель-взломщик из мультфильма, случайно находишь в Вигеландспарке плакат с Оливером Хелльбергом? — Небольшая. Миа сидела молча, пока они не свернули к Хольмену. — Так вы хотите сказать, что не стоит питать надежды? — наконец спросила она. — Да. Давай отнесемся к этому спокойно. Посмотрим там. Последние дни были… В общем, я не выдержу еще одного разочарования, понимаешь? — Понимаю, — кивнула Миа, дружески посмотрев на коллегу. — И еще кое-что… Он кивнул на бардачок. — От тебя воняет как от старого алкаша. В бардачке должны быть леденцы, посмотри. Она скорчила ему рожу, но все же открыла бардачок, нашла пакет леденцов с лакрицей, положила в рот четыре и убрала остальные в карман куртки. — Вот мы и приехали, — произнес Мунк, заглушив машину. С тыльной стороны большой роскошной виллы доносились смех и музыка. Вилла была похожа на кукольный дом, только в более спокойных цветах. У ворот стояли две девушки в красивых платьях, а к деревьям были привязаны шарики. Кажется, они вовремя. — Он что, сегодня? — удивилась Миа, разворачивая плакат. — Отлично, — сказал Мунк. — Может, у них и еда есть. Ты как? На ногах можешь стоять? Миа выбралась из «Ауди» и слегка прислонилась к машине. — Все нормально. — Точно? — Ну конечно, мне же двадцать один, а вам, кстати, сколько? — Сорок два. — Вот, один из плюсов молодости. У нас похмелье проходит быстрее. Аккуратно наклонившись и заглянув в машину, она взяла бутылку и допила остатки воды. — Готова? — Да. — Может, снимешь очки? — Нет. Ну или ладно. Она медленно сняла их, рукой прикрывая глаза от солнца, несколько раз моргнула и положила очки на сиденье. — Вот, теперь начальник доволен? — Тебе нужны капли для глаз. — Clear eyes? От красноты? — Да. — По-моему, они запрещены, но не помешали бы, согласна. Положив в рот еще один леденец, она прошла вперед шефа к флагам у открытых ворот. Две девушки, лет девятнадцать-двадцать, обе в разноцветных красивых платьях, улыбнулись им. — Добро пожаловать, проходите. Шведский стол на заднем дворе. Напитки оплачиваете сами, кладите деньги в корзинку. Все картины написаны выпускниками, все продается. Если что-то купите, мы будем рады. Им дали листочки с названиями и ценами на все картины. — Знаете, мы тут кое-кого ищем, — объяснил Мунк, показав свое удостоверение. Они переглянулись. — Вот как? Кого же? — Того, кто нарисовал вот это, — сказала Миа, показав им плакат. Они обе поморщились. — Его? — Ну да. — Это работа Эмилие. Мунк и Миа переглянулись. — Эмилие? — Да, Эмилие Скуг. Нашей западной милашки. Яблочной королевы.