Они улыбнулись. — Хорошо, а она сейчас тут? — Да, отвечает за пунш. Вы найдете ее у оранжевой чаши, она в хардангерском бюнаде, не ошибетесь. За ними появились новые гости. — Добро пожаловать, проходите. Шведский стол на заднем дворе… Миа посмотрела на Мунка, когда они пошли через аллею в весенней зелени. За домом уже вовсю шел праздник. Из колонок в открытых окнах играла веселая музыка, а наряженные довольные молодые люди с бокалами с шампанским ходили туда-сюда. Она выделялась в роскошном бюнаде, красно-черном, с большой брошью на груди. — Эмилие Скуг? Мунк показал удостоверение. — Да. — Мы из полиции. Можно вас на пару слов? Блондинка вопросительно посмотрела на них, отойдя от стола. — Слушаю. Чем могу помочь? Миа снова показала плакат. — Это вы нарисовали? — Э-э, а что? — Вы нарисовали эту картину? — Что? Она не сразу поняла вопрос. — А, нет-нет. Это не моя картина. Я только плакат сделала. — А чья тогда? — На самом деле я не знаю. — Как это? — Я нашла ее, когда убиралась в кладовой. Какого-то бывшего ученика вроде. Вам надо спросить Амунда. — Можно самому наливать, да? Улыбчивый парень в костюме и солнечных очках подошел к столу с пуншем. — Нет, подожди, я налью. Девушка посмотрела на них, как бы извиняясь. — Это все? Мне пора… — А где найти Амунда? — спросила Миа, посмотрев на дом. — Он спрятался ото всех, сидит в морском сарае со своим шерри. Не любит все это. То, что мы скоро его покинем. Ему от этого грустно. Он не так ужасен, как все думают, у него большое сердце. Эмилие Скуг улыбнулась и положила руку на рубашку бюнада в область сердца. — Привет, можно я просто… — Нет-нет, я иду. Она снова повернулась к ним лицом. — Идите по тропинке к фьорду. Сарай будет слева. В пятидесяти метрах у причала, где солнце мерцало в тихой глади фьорда, располагался сарай, маленькая копия большой виллы. — Амунд Андерсен? Мунк осторожно постучал. — Уходите! — Мы можем поговорить с вами? — Убирайтесь! — Мы из полиции. Несколько секунд в сарае слышалось какое-то движение, после чего на пороге показался старый человек с пышной гривой белых волос. — Что? — Холгер Мунк, отдел по борьбе с уголовными преступлениями, полиция Осло, вы Амунд Андерсен? — Да. Он в замешательстве уставился на них из-под своей шевелюры. — Мы ищем того, кто нарисовал эту картину, — объяснила Миа, показав плакат. — Это ваш бывший ученик? Андерсен надел висящие на шее очки и бросил краткий взгляд на картину. — Ох, черт. Так я и знал, что-то не так с этим парнем. — Так вы знаете, кто это? — О, знаю, — пробормотал старик, выйдя на свет с бокалом шерри в руке. 55 Людвиг Грёнли принес себе чай и опустился в кресло перед экранами. Анья, как до ухода Людвига из кабинета, так и по возвращении, тяжко вздыхала, получая все новые и новые письма. — Черт, они когда-нибудь остановятся? — Опять из Стокгольма? — Сколько у них вообще документов по делу? Я больше не могу. Мое образование стоило как яхта, а теперь я сижу тут и работаю секретаршей. Надо поговорить с руководством, Людвиг? Анья наклонился вперед и открыла себе сникерс. — То есть с Мунком, — улыбнулся Людвиг, подув на свой чай. — Да, или с Анетте, она же тут всем рулит, да? — Смотря чем, — сказал Грёнли, открывая письмо в почте — ничего интересного, предложение увеличить пенис. У Грёнли не было необходимости увеличивать пенис, как и любые другие части тела, поэтому он удалил рекламу, но не знал, в какую папку отправить. — А в чем вообще разница между корзиной и спамом? Громко засмеявшись, Анья провела рукой по своим мелким кудряшкам. — Ты такой милый, Людвиг. — Что?