— Ты как мой папа. Он тоже не разбирается в компьютерах. Я сегодня по телефону пыталась помочь ему загрузить фотографии в папку на рабочем столе. Спустя полчаса, когда у него так ничего и не получилось, до меня дошло, что он имел в виду настоящий рабочий стол, на котором стоит компьютер, и для этого отец принес бумажную папку. — Смешно, — сказал Людвиг, сделав глоток чая. — Так что хорошо, что у тебя есть я. Полячка положила ноги на стол и закинула руки за голову. — Да, мне очень повезло, Анья. — Я бы тут со скуки померла без тебя, так что хорошо, что мы вместе. Она послала ему воздушный поцелуй и выругалась, когда ее компьютер опять пискнул. — Да черт бы вас побрал, я больше не хочу от вас никаких писем. Хватит нам шведских документов. Я не могу больше! Сунув остатки сникерса в рот, Анья вытерла руки о рубашку в клеточку. Вдруг на столе Людвига завибрировал мобильный. Мунк. — Привет, Людвиг, у меня срочное дело. — Слушаю. — Мне нужна вся информация по Франку Хельмеру. Людвиг прикрыл трубку рукой и позвал Анью к своему монитору. — Это срочно. Что у нас есть по Франку Хельмеру? Анья кивнула и бросилась к клавиатуре. — Их двое — один в Алте, Франк Роберт Хельмер, пенсионер, семьдесят один год. Второй в Манглерюде. Франк Хельмер, тридцать шесть лет. Два адреса, домашний и какой-то фирмы в Люсакере, сантехнической, кажется… — Людвиг, ты тут? — Я тут, мы нашли его. Думаю, пенсионер из Финнмарка тебя не очень заинтересует, так что отправляю того, что из Осло. Франк Хельмер. Мы нашли два адреса — домашний и фирмы сантехников. — Супер, Людвиг. Отправь мне и Мие, хорошо? — Будет сделано. Анья открыла банку колы и подняла брови от удивления. — Сильно. Людвиг улыбнулся. — Думаю, тебе надо остаться здесь, Анья. — Я тоже так думаю, на самом деле, — ответила она, надвинув очки на нос, когда в дверь постучали. — Извините? Шведский психолог. — Извините, что отвлекаю, но Миа не подходит к телефону. Вы не знаете, где она? 56 Одиннадцатилетний Кевин Мюклебюст сидел за круглым обеденным столом в их маленькой подвальной квартирке, не зная, радоваться ему или грустить. С одной стороны, он, конечно, рад, что у мамы все хорошо. Она вся светилась — купила свежий хлеб, пожарила яичницу с беконом. Принарядилась — надела нормальную одежду. Обычно по утрам она ходила в халате, если вообще вставала к этому времени. Но сейчас, с появлением нового дяди в доме, все изменилось. Настоящий мужчина, а не ребенок, пытавшийся стать мужчиной. Ульф, водитель эвакуатора НАФ, снова ночевал у них. Кевин слышал, как они хихикали за тонкой стеной, составляя для него план. Они собирались сделать вид, что этот план Кевину на пользу, но он-то знал, чего они хотят и почему собираются выдворить его из дома. — Слушай, Кевин, — приторно начала мама, наливая кофе дяде, который теперь был мужчиной в доме. Вообще-то Кевину не хотелось сидеть с ними. Они гладили и трогали друг друга, и мама вела себя странно: хихикала, прикрывая рукой рот, на стуле сидела ровно, а не как обычно, закинув ноги на стол. Пепельницы были пусты, мама даже пропылесосила, по крайней мере, ковер под столом у телевизора — обычно там все было в пепле. Да и есть Кевину не хотелось. Но мама была такая радостная, что он решил, что надо попробовать, и намазал хлеб икрой трески и маленькими кусочками ел его. — Слушай, Кевин, — повторила мама, погладив сына по руке и предложив ему кусочек сахара из миски, которую Кевин ни разу раньше не видел. — Да, мама, — ответил он. — Слушай, мы с Ульфом придумали кое-что интересное. Она села ровно, поправив фартук с надписью «Лучший повар в мире». — Что интересное? Кевин, конечно, просто подыгрывал ей. Он же знал, что она скажет. Он слышал их разговор, даже накрыться подушкой не помогло. — Ну, мы подумали, — продолжала мама, накрывая рукой ладонь Ульфа. — Что, если вам с Ронни пойти в поход? Взять с собой перекусить, переночевать в палатке, классно будет? — Звучит классно, да, — пробормотал Ульф, сделав глоток кофе. — Вот-вот. Вы же можете взять фонарики. Может, удочки? Сможете дойти до самого озера Гротьённ? Порыбачить там? Мама, видимо, забыла, что у них нет ни палатки, ни фонариков, ни удочек, но это не помешало их плану. — А как же Ронни? Мы же с ним больше не общаемся. Кевин запивал бутерброд молоком. — О, я все улажу, — улыбнулась мама, ее лицо немного помрачнело. Наверное, она не все рассказала новому дяде, что совсем не удивительно. — Я сегодня поговорю с его мамой, мы же хорошо знаем друг друга, нет причин ссориться, правда? — Конечно, лучше жить дружно, — кашлянул дядя по имени Ульф, положив на бутерброд макрель поверх масла. — Хорошо, — произнес Кевин, наконец проглотив кусочек хлеба. В глазах мамы и Ульфа была радость, когда они быстро переглянулись, как бы украдкой. — Как здорово, — расплылась она в улыбке. — Да, будет весело, — подтвердил он. — Поговори с мамой Ронни, если он, конечно, не против пойти, — сказал Кевин. И это было искренне. Он скучал по Ронни. Они виделись в школе, но это не то. — Я все улажу, — улыбнулась мама, наливая себе кофе. Кевин не смог доесть дурацкий бутерброд. — Я наелся. — Хорошо. Что нужно сказать? Опять спектакль, но на этот раз он не понял, что она имела в виду. — Что?.. — Что нужно сказать после еды? — А, спасибо, было очень вкусно, — поблагодарил Кевин и встал из-за стола. — Не забудь отнести тарелку в раковину. Он хотел было что-то сказать, но, увидев ее взгляд, передумал.