— Да, я тоже ни хрена не понимал. Перезвонив по тому номеру, я попал на какого-то старика, не знавшего ни кто он, ни где находится. Он мямлил что-то про спрятавшегося у него в подвале Ингмара Бергмана. Постепенно мне удалось его успокоить. Оказалась, что наш Патрик — это его психолог. Он заставил старика притвориться, что он из полиции, позвонить нам, продать нам его… — Но ради всего святого… зачем?! Это было уже чересчур — Фредрику пришлось сесть. — Патрик Улссон — никто иной, как Патрик Хелльберг. — Кто? — Отец Оливера Хелльберга, — продолжал Людвиг. — Оливер. Первая жертва. В Швеции. Он, конечно, прошел через ад. Сначала исчез сын. Потом жена покончила с собой. Из-за этого сукиного сына вся его жизнь вмиг разрушилась. Должно быть, Патрик увидел новое дело в Норвегии и подумал: черт побери, я должен быть там, участвовать в охоте на преступника, найти его, посмотреть ему в глаза. Как по мне, это вызывает уважение. Мы, по крайней мере, повелись. Фредрик Риис не вымолвил ни звука. — Ты еще тут? — спросил Людвиг, разведя руками. — Мунк приказал всем ехать туда. Сейчас. — Куда? Людвиг вернулся к карте на стене. — Вот сюда. Шиномонтаж Гран. Они уже едут. Беги. Фредрик встал и выбежал в коридор. С силой стукнул по кнопке, хотя знал, что быстрее лифт от этого не придет, но надо было куда-то выплеснуть адреналин. Ну давай, давай, давай. Вот так. На парковке почему-то было темнее, чем обычно. Может, лампы перегорели? Неважно. Фредрик подбежал к машине, нашел в куртке ключ и уже собирался открыть ее, как из тени появилась чья-то высокая фигура. — Эй ты, Казанова. Фредрик вздрогнул, вдруг увидев перед собой Карла Уксена, качавшегося на ногах. В одной руке у него была бутылка, а второй с чем-то еще он размахивал. — Что, значит, спишь с женами своих коллег? Цыпочек, которых ты подцепляешь, уже недостаточно? Уксен ухмыльнулся, сделал глоток из бутылки и подошел ближе. У него что, пистолет? Твою мать. Фредрик прикрылся руками и шагнул назад. — Карл, прости меня. Мне очень стыдно. Я не знал, кто она. Это произошло совершенно случайно, я думал… — Ой, да заткнись ты. Фредрик четче увидел Уксена. В его темных глазах сверкали молнии. Уксен был так пьян, что едва стоял на ногах. Он опять стал размахивать пистолетом. — Карл, я серьезно. Я не хотел. Просто… Фредрик не успел среагировать. Здоровенный бык встал в боксерскую стойку, сквозь тусклый свет сверкнула бутылка, и нога Уксена молниеносно просвистела перед глазами Фредрика. — Господи, Карл… Вкус крови во рту. Колени рухнули на цемент. — Понравилась она тебе? А? Молокосос сраный. Хорошо тебе было? Еще удар, на этот раз по голове. В шее что-то хрустнуло. Еще удар. И еще. Казалось, что потолок вот-вот рухнет. Какой-то запах. Алкоголя. Из горлышка на него лилось. И Уксен занес ногу снова. 80 Кап. Миа не почувствовала капли на своем лице. Она провалилась в бездну забытья. Золотые капли срывались с водопада, осыпаясь дождем с неба невиданного цвета. Еще одна. Со лба, склонившегося к каменной стене, потекла вниз. На нос, уловивший запах плесени и гнили. На неоткрывающийся рот с шатающимися зубами. Наконец, холодная капля проникла между губ, и только тогда Миа открыла глаза. Слабый луч света пробивался из маленького окошка. Ее рука в гипсе лежала на бедре. Вторая в чем-то застряла. Миа попыталась повернуть голову и посмотреть, что там, но тут же пожалела об этом. Ее молнией пронзила боль от виска к челюсти и вниз по позвоночнику. Твою же… Не делай так. Сиди спокойно. Осторожно открой глаза, так, один не открывается, а второй? Аккуратно. — Ты пришла в себя? Она увидела Патрика, сидевшего под окном слева от нее, обеими руками прикованного к трубе. — Где мы? — В преддверии ада. Миа закрыла глаза — держать их открытыми сил не было. Его голос туманом стелился над земляным полом. — И мы тут не одни. В соседней комнате два ребенка. Они сначала кричали, но сейчас затихли. Надеюсь, он просто заклеил им рты. Он ведь сначала убьет нас? Такой у него ритуал, да? Миа снова на мгновение отключилась, паря по прекрасному бескрайнему небу, раскрашенному невероятными красками. Снова золотая капля. В глаз — который открывался — светил слабый свет. Голос Патрика эхом отражался от холодных каменных стен. — Я не тот, кто ты думаешь, Миа. Я не участвовал в расследовании. Я отец Оливера. И я уже раньше видел этого подонка у нас в Швеции. Мы тогда попали в аварию. Он вытаскивал нас на эвакуаторе. Тогда он был намного моложе, но это он. Теперь я могу умирать Миа, я обрел покой, теперь я знаю… Он что-то говорит? Какие-то слова? Они разлетались в стороны. Это были не звуки. Лишь их отражения. Из трещин в земляном полу и от пахнущих гнилью стен, из коридора вниз по лестнице, от топочущих ног и от ключа в замочной скважине в двери в мрачную каморку.