Поиск
×
Поиск по сайту
Часть 4 из 128 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Как давно у вас этот дом? – Это вилла. – Там есть кто-нибудь? Я имею в виду, вы уже поселились там? – Нет, она пустая. – Он обернулся к ней и улыбнулся. – Я не причиню вам зла. Вы же это понимаете. Прежде чем она успела что-либо ответить, он затормозил перед большими чугунными воротами и вышел из машины, чтобы при свете фар открыть замок. Вернувшись за руль, он посетовал, что они не увидят виллу в полном ее великолепии: днем, когда солнце заливает рощу и согревает мрамор, она превращается в настоящий рай земной. Он говорил об этом с таким мальчишеским воодушевлением и гордостью, что в нем трудно было признать того человека, который всего несколько минут назад стоял на обочине дороги, как каменное изваяние. Он говорил без остановки, показывал ей свои любимые уголки рощи, пока они медленно ехали по длинной подъездной аллее. Чувствовалось, что он искренне любит это место и собирается приложить все силы, чтобы сделать его еще лучше. Он порылся в карманах, достал ключи, распахнул перед ней высокие стеклянные двери виллы и стал шарить рукой по стене в поисках выключателя. Отчаявшись, он зажег спичку и поднял ее высоко над головой. – Взгляните на потолки, на лепнину, на двери… Говорят, раньше вилла принадлежала какому-то принцу. Как вам это нравится? А теперь я, Роберто Лучано, буду жить здесь. И знаете, что я намерен предпринять? Я хочу превратить ее в настоящий дворец… да, в дворец! – воскликнул он, найдя наконец выключатель и осветив холл. В эту минуту она совсем не боялась его. Признаться, он начинал ей нравиться. Его энтузиазм, с которым он бегал по комнатам, рассказывая ей о своих планах переустройства, был заразителен. Он еще путался в комнатах, сбивался… – Нет, подождите… Эту комнату мы уже видели. Широким театральным жестом он распахнул перед ней дверцы встроенного буфета. У него было такое обескураженное лицо, что она невольно рассмеялась. – О черт… Хорошо, пойдемте туда. Он остановился на пороге роскошной гостиной с тяжелыми портьерами на стрельчатых окнах во всю стену, от пола до потолка, выходящих на веранду. Комната действительно была великолепная, если не считать паутины и старой рухляди в углу, оставшейся от прежнего владельца. – Пожалуй, поднимемся наверх… Там ванная, в которой ничего не менялось с тысяча восемьсот девяносто шестого года. Правда, водопровод не работает, но кафель привезен из Вены. Плитка расписана вручную. А этот светильник из Венеции, настоящее венецианское стекло. Вам нравится цвет? Здесь вообще почти все стекло венецианское. Она вновь рассмеялась от восторга. – Знаете, у вас очень красивый смех, – сказал он, глядя ей в лицо. – А вот спальня, апартаменты хозяина. То есть пока это еще не апартаменты, но они здесь будут… Он вошел, но быстро повернул назад, потому что снова попал не туда, куда хотел. Он взял ее за руку и потянул в другую сторону. Его прикосновение обожгло ее, однако это ощущение померкло перед его словами. – Смотрите, – сказал он тихо. – Это наша спальня. Она притворилась, что не расслышала его, и стала с наигранным равнодушием осматривать комнату, после чего кивнула: – Она очень милая, Роберто. И очень большая. Он выпустил ее руку и серьезно взглянул ей в глаза. – Сегодня вы впервые назвали меня по имени. Впервые. – Он сделал неуловимое движение, словно призывающее ее. Она растерялась и шагнула ему навстречу. Он заключил ее в объятия, его сильные руки, казалось, были созданы для того, чтобы обнимать ее. Она чувствовала, как бьется сердце у него в груди. Он глубоко вздохнул и, зарывшись лицом в ее пушистые золотистые волосы, сказал: – Я люблю вас, Грациелла Ди Карло. Я всегда любил только вас. Он отстранился от нее, открыл перед ней дверь и свел вниз по лестнице, слегка поддерживая под локоть. Прикосновение его руки волновало ее, странная дрожь охватывала все ее тело. У ворот он притормозил и указал на табличку при въезде: «Вилла „Ривера“». Они медленно ехали по направлению к городу в полном молчании. Остановив машину у ее подъезда, он выключил фары и мотор и произнес, глядя в окно: – Я хочу познакомиться с вашими родителями. – Мой отец умер два года назад, а мать тяжело больна, прикована к постели. – Извините. – А что с вашей семьей? Он смотрел в окно и не отвечал. Когда она повернула ручку дверцы, он внезапно спросил: – Что у вас с Марио? – Мы поженимся этой весной. А теперь мне пора, мама будет волноваться. Она всегда дожидается меня, не может заснуть, если меня нет дома. До свидания. Вряд ли мы когда-нибудь снова увидимся. Пожалуйста, если я вам не безразлична, не пытайтесь искать встречи со мной. Вдруг она поняла, что коробочка с кольцом до сих пор лежит на сиденье рядом с ней. Она протянула ее ему, но он покачал головой и вышел из машины, чтобы открыть ей дверь. Он проводил ее до двери, а когда она в очередной раз попыталась вернуть ему кольцо, сделал вид, что не заметил этого, развернулся, быстрым шагом подошел к машине, сел за руль и уехал.
Она предполагала, что он все же попытается встретиться с ней, однако в течение следующих нескольких дней этого не произошло. Она боялась приходить в контору Домино, но не потому, что опасалась застать там Роберто, а потому, что опасалась там его не застать. Пять дней спустя Домино ждал ее после работы. Он сгорал от нетерпения, потому что собирался поделиться с ней потрясающим известием – он уезжает учиться в Рим. Лучано оказал ему невероятную услугу: он взялся оплатить его обучение и открыть для него контору, чтобы он мог заниматься криминальной адвокатурой, когда сдаст экзамены. Лучано предложил ему относиться к этому как к свадебному подарку – ведь для того, чтобы содержать жену, ему понадобится много сил и средств. Домино заключил Грациеллу в объятия и радостно сообщил ей, что с затхлой конторой, где ему приходилось заключать мелкие имущественные сделки, покончено и он может продолжить обучение. Она высвободилась из его объятий, и выражение ее лица обеспокоило Домино: он ждал, что она порадуется за него, ведь для него открываются такие перспективы! Грациелла тяжело вздохнула и натянуто вымолвила: – А что он просит взамен? Почему человек хочет облагодетельствовать того, с кем едва знаком? Марио, неужели ты не понимаешь, что если примешь от него этот «подарок», то будешь у него в долгу всю оставшуюся жизнь? Он не станет расточать добро без всякой причины… Неужто ты не видишь, что это за человек? – А что тебе в нем не нравится? – пожал плечами Марио, который тоже подозревал, что Лучано затеял все это неспроста, но предпочитал гнать от себя сомнения. – Что ты имеешь против него? Он платит за меня не просто так, я буду продолжать работать на него. Но у меня будет своя контора, и я смогу закончить обучение. – Он покраснел и, поджав губы, отвернулся от нее. – Ну и что же, что я буду ему обязан! Представляешь, сколько лет мне понадобится, чтобы выучиться, оставаясь в этой конторе? Даже если я скоплю денег на учебу, у меня не будет средств открыть свою фирму. – Ты не знаешь его, Марио! – в гневе воскликнула она. – Откуда у него столько денег? Каким бизнесом он занимается? Ты хочешь, чтобы я без обиняков сказала тебе, что здесь дело нечисто? Нет, ты это знаешь и все равно готов взять у него деньги! Грациелла была права: Домино почти не сомневался в том, что деньги Лучано пришли из американских мафиозных источников. Но он не мог отказаться от возможности, которая в корне изменила бы всю его жизнь. – А что в этом плохого, Грацци? В том, чтобы хотеть преуспеть в жизни? Она взяла его под руку, и они пошли рядом. Ей было жаль его, она подумала, что была несправедливо жестока к нему. – Ничего плохого в этом нет, конечно. Плохо только то, что ты окажешься у него в большом долгу. – А он мне нравится, ты же знаешь. И я доверяю ему. Хотя, может быть, он действительно таков, как ты думаешь… Теперь я ничего не понимаю. Ее святой обязанностью было все рассказать Домино, но она этого не сделала. То, что они были знакомы с Роберто раньше, казалось несущественным, потому что они совсем друг друга не знали. Ей следовало рассказать Домино о вечере, проведенном на вилле Лучано, о кольце. Они шли, и Грациелла говорила о том, что между ними все кончено. Домино пытался переубедить ее, предполагая, что ее отказ связан с предложением Лучано. Но дело было не в этом, просто Грациелла вдруг поняла, что не любит своего жениха. В отчаянии Домино пообещал не иметь никаких дел с Лучано, если это так много значит для нее, но добился противоположной реакции: Грациелла еще больше утвердилась в своем решении. Она осталась непреклонной к его мольбам, и Домино наконец сдался. Через неделю он уехал в Рим. Грациелла думала о Роберто каждый день, потеряла аппетит и мучилась от бессонницы. По ночам кольцо с бриллиантом притягивало ее, словно магнит. Она часто открывала коробочку, смотрела, как камень переливается в лунном свете, сердилась на себя и швыряла его в дальний ящик стола. Но ни на минуту не забывала о том, что оно там лежит. Она успокоилась только тогда, когда положила коробочку на ночной столик возле кровати. Мать Грациеллы чувствовала, что с дочерью что-то происходит, и предполагала, что это связано с расторжением помолвки. А когда Грациелла стала большую часть времени проводить, запершись у себя в комнате, она всерьез встревожилась о здоровье дочери. Грациелла повернула ключ в замке и вошла в квартиру. Ставни были закрыты, в комнате царил полумрак, ей показалось, что пахнет цветами… Она устало вздохнула и положила сумочку на туалетный столик. Сняв пальто, вышла в коридор, чтобы повесить его на вешалку, и вдруг заметила кашемировое пальто на крючке возле двери. Ее рука дрогнула, когда она прикоснулась к пальто, отвергая самую мысль о том, что это может быть он, что это его пальто. Сердце бешено колотилось у нее в груди, кровь прилила к голове, ноги плохо слушались ее, но она совершила над собой невероятное усилие и преодолела расстояние в несколько шагов до двери комнаты матери. Дверь была чуть приоткрыта, Грациелла почувствовала запах дыма гаванской сигары. Она распахнула дверь и в первый момент не увидела ничего, кроме цветов, целого моря цветов, посреди которых на кровати сидела ее мать. Рядом с ней на стуле спиной к двери сидел Роберто Лучано. Грациелла была не в силах сделать еще шаг и так и осталась стоять в дверном проеме. Роберто медленно поднялся и обернулся к ней. Он был мрачен и старательно отводил взгляд. Наконец он нарушил тягостное молчание, поцеловал руку матери и поблагодарил ее за то, что та позволила навестить ее. Он был огромного роста и казался великаном, заполнившим собой всю маленькую комнатку. Он очутился в ловушке – чтобы выйти, ему надо было пройти мимо Грациеллы. В растерянности он провел рукой по густым черным волосам, а когда опустил руку, то нечаянно толкнул одну из многочисленных ваз с цветами. Она закачалась и опрокинулась; розы, черепки вазы, вода – все оказалось на ковре. Он беспомощно огляделся. Грациелла вошла в комнату, и они одновременно присели на корточки, чтобы собрать цветы. Он нервно пробормотал что-то по поводу собственной неловкости, и напряженность исчезла. Они удивленно, как дети, оглянулись на мать, когда та сказала, что ее комната, вероятно, слишком тесна для них и что им лучше перейти в гостиную. – Благодарю вас, синьора Ди Карло, – учтиво поклонился Лучано. – Но мне пора идти. Грациелла проводила его в холл. Она сняла с крючка его пальто, чтобы помочь ему одеться, но он перекинул пальто через руку. Когда Грациелла открывала дверь, Роберто стоял прямо у нее за спиной. И внезапно он бросил пальто на пол и обеими руками уперся в дверь, так что она оказалась в ловушке. Грациелла обернулась к нему и обняла его за шею. Ее голос дрогнул, когда она тихо вымолвила: – Я люблю тебя… Они поженились тихо, гостей было немного. Роберто съездил в Рим и вернулся вместе с Домино, который согласился быть шафером. Домино ни единым словом не упрекнул Грациеллу; он просто не смог сделать это, видя, как она счастлива. Она поцеловала его по-дружески и поблагодарила за понимание и теплые чувства. Домино рассказал ей, что по окончании учебы через пару лет он откроет свою практику в Палермо и будет заниматься криминальным правом. Его друг и ментор Лучано умел держать слово. Их медовый месяц прошел на Капри. До тех пор пока они не приехали сюда, им не удавалось побыть наедине. Со дня свадьбы Роберто был погружен в заботы, лично вникая во все мелочи, не упуская ничего из виду. В частности, до отъезда он позаботился о том, чтобы мать Грациеллы поместили в больницу, где ей был бы обеспечен первоклассный уход. Менеджер отеля встретил их и проводил в апартаменты, состоящие из нескольких светлых, просторных комнат. Грациелла обратила внимание на то, как беспокоит мужа система охраны отеля. Огромная терраса, увитая плющом, выходила на гавань, и Роберто убедился в том, что с этой стороны к ним в номер никто не проникнет. Грациелле уже очень хотелось остаться с Роберто вдвоем, но сначала менеджер прислал шампанское с пожеланиями приятно провести время, затем принесли корзину фруктов и цветы. Мальчик-посыльный в расшитой позументом ливрее притащил их багаж. В ее чемоданах лежала одежда, которую она купила по настоянию Роберто; все новое, только что из магазина – от нижнего белья до мехов. Наконец они остались одни. Роберто сбросил пиджак, снял ботинки, ослабил узел галстука и принялся распаковывать чемоданы. Грациелла внимательно наблюдала за ним. – А почему это не может сделать горничная? – поинтересовалась она удивленно. Он быстро схватил телефонную трубку, но она рассмеялась и положила ее обратно на рычаг. – Я пошутила.
Перейти к странице:
Подписывайся на Telegram канал. Будь вкурсе последних новинок!