– Нет, дай мне распаковать чемоданы. Скоро вернется твой отец. Константино все-таки привлек ее к себе и поцеловал в шею. – Распусти волосы. – Нет, дай мне закончить дела. Константино выпустил жену и лег поперек кровати. – Похоже, будет уйма гостей, и знаешь что? Они используют даже комнату Майкла. София чуть не выронила из рук вешалку. – Что ты сказал? Константино заложил руки за голову и улыбнулся. – Да, представь себе, жениху выделили комнату Майкла. Это будет первый раз за бог знает сколько лет, когда мы соберемся все вместе. Я жду не дождусь этой встречи, может, наконец удастся похоронить некоторых призраков. – Ты имеешь в виду Майкла? – осведомилась София и тут же пожалела об этом. – Майкла? Нет, я о нем не думал. Альфредо и его жена чувствуют себя обделенными, потому что, как им кажется, они играют недостаточно большую роль в бизнесе. Свадьба наверняка сделает Терезу счастливее. – А как насчет этой секс-бомбы, жены Фредерико? Константино рассмеялся: – По-моему, чем меньше о ней говорить, тем лучше. Никак не возьму в толк, чего ради он на ней женился. – А где дон Роберто? – спросила София. Константино поднялся с кровати. – Мама сказала, что его задержали в городе какие-то дела. Он должен вернуться к п-пяти. – Константино засунул руки в карманы и нахмурился. – Я чувствую, что тут что-то происходит. Папа п-продает часть компаний, не могу понять, к-какой в этом смысл. Я безуспешно пытался с ним связаться. София отметила, что муж стал заикаться, и внимательно посмотрела на него. Константино редко обсуждал с ней бизнес, но она чувствовала, что в последнее время он был чем-то встревожен. – Что ж, теперь у тебя появится возможность с ним поговорить. Константино кивнул и сменил тему: – Как ты нашла маму? – Она прекрасно выглядит. Тебе разве так не показалось? Прежде чем он успел ответить, за окном послышался гудок автомобиля. София подошла к окну: – Это Альфредо и Тереза. Они чуть не въехали на мамину клумбу. – П-пожалуй, мне надо спуститься вниз, – сказал Константино и быстро вышел из комнаты. Вскоре София услышала, как он окликает брата по имени. Она еще некоторое время постояла у окна. Роза Лучано продолжала вынимать из багажника «роллс-ройса» свои вещи. София с удивлением отметила, что девушка заметно выросла и стала очень привлекательной. Роза унаследовала от Альфредо темные глаза и черные вьющиеся волосы, да и лицом она больше походила на отца, чем на мать. Тереза повернулась к Грациелле и хотела было заговорить, но та ее проигнорировала. Увидев, как невестка жестом, выдающим смущение, стала разглаживать помятую юбку и жакет, София невольно усмехнулась. – Тетя София, тетя София… – В комнату вбежала Роза Лучано. – Можно мне посмотреть мое платье? София поспешно отошла от окна. – Подожди, пока его отгладят. Сможешь потерпеть еще немного? Я хочу, чтобы ты увидела его во всей красе. Знаешь, Роза, ты стала настоящей красавицей, дай-ка я рассмотрю тебя хорошенько. Роза просияла, потом тряхнула головой: – Может, вам лучше подождать, пока у меня разгладятся все морщинки? Вылет задержали, и нам пришлось несколько часов проторчать в аэропорту, потом мама и папа всю дорогу спорили, потому что папа настоял на том, чтобы сесть за руль, и с мамой чуть не случился сердечный приступ… София поцеловала племянницу в губы: – У такой молодой девушки, как ты, и к тому же невесты, никаких морщин нет и быть не может. Они появляются с возрастом, дорогая. Ты такая красавица… Роза крепко обняла ее: – Ах, тетя София, я так счастлива, так счастлива… Просто не знаю, что с собой поделать. – Наверное, твоя мама тоже очень счастлива. Роза криво улыбнулась: – Вы это спрашиваете или утверждаете? Не думаю, что, когда моя мама выходила замуж, она устроила из этого столько суеты. Вы не поверите, она стала мне рассказывать, откуда берутся дети, начала подсовывать книжки по анатомии, проверять, регулярно ли у меня месячные. В конце концов я не выдержала и сказала: «Мама, я не рожать собираюсь, а выхожу замуж». В этот момент – самый неподходящий – в комнату вошла Тереза. Она надула губы. – Роза, разве тебе не следует распаковать вещи? Все, что нужно погладить, отнеси на кухню Аниде. Сидевшая на кровати Роза вскочила и, подмигнув Софии, вприпрыжку выбежала из комнаты. Тереза вздохнула, провожая дочь взглядом. Затем она подошла к Софии, и женщины обнялись. – Она такая неловкая, никогда не может спокойно выйти из комнаты. Надеюсь, ты сшила платье не с длинным шлейфом, а то Роза с ума сойдет. София рассмеялась и заверила, что платье ей понравится. – Можно мне на него взглянуть? – спросила Тереза. – Мама решила, что все женщины проведут сегодняшний вечер вместе, пока мужчины будут в ресторане. Вот тогда все сразу и увидим подвенечное платье. Тереза, близоруко сощурившись, оглядела комнату, замечая абсолютно все: одежду на вешалках, аккуратный ряд туфель. Она так и не поняла толком, кто из семьи был в курсе подоплеки ее собственного брака. Тереза была уверена, что теперь, когда ее дочь выйдет замуж, они наконец перестанут чувствовать себя бедными родственниками. – Ну, я пойду, еще увидимся. Мы живем на верхнем этаже, по-моему, это довольно-таки неудобно, если учесть, что мне нужно будет помочь Розе одеться. Я рассчитывала, что нам выделят комнату прямо под вашей, большую гостевую спальню. – Туда мама поселила мальчиков. Мы сможем за ними присматривать и услышим, если кто-то из них проснется ночью. – Да, именно это она мне и сказала. Ладно, пойду распаковывать вещи, хотя мне на это не потребуется много времени. Как вижу, ты привезла с собой целую коллекцию нарядов. Если мой костюм недостаточно хорош, может, одолжишь мне что-нибудь поносить? София по ошибке приняла ее слова за чистую монету: – Ради бога, выбирай все, что тебе… Тереза резко перебила ее: – Спасибо, но я уверена, что мои собственные вещи вполне сгодятся. С этими словами она вышла из комнаты. Мойра Лучано обливалась слезами, Фредерико с трудом сдерживался, чтобы не взорваться. Всю дорогу от аэропорта они только и делали, что спорили, и все из-за одного-единственного незначительного промаха, который допустил Фредерико. На протяжении почти всего полета Мойра делилась с мужем сомнениями по поводу того, подходящую ли одежду она купила для торжества. Фредерико слушал, слушал и наконец предложил Мойре посоветоваться с Софией, поскольку та уж наверняка знает, что такое высший класс. Тем самым Фредерико как будто намекнул, что у Мойры нет вкуса, и она восприняла его слова как оскорбление. Разгоревшийся спор перекинулся на другую тему: Мойра стала кричать, что он вообще никогда бы на ней не женился, не окажись она беременна. Сколько бы Фредерико ни пытался убедить ее в обратном, Мойра, которая к этому времени уже истерически рыдала, не желала ничего слушать. В конце концов Фредерико все-таки удалось ее успокоить, и остаток пути она занималась тем, что поправляла макияж и тренировалась говорить на сицилийском диалекте, который изучала последние два года. Понимать она научилась, но вот говорить… Впереди показались ворота виллы, и Мойра притихла. Фредерико нервничал не меньше жены. Внезапно он сел прямо, и его полное лицо расплылось в улыбке. – Вот мы и дома, детка. Ты только посмотри на этот дом, весь в золоте. Помню, папа не раз говорил, что вилла напоминает ему маму. Когда она была молоденькой девушкой, у нее были волосы точно такого же цвета, чистое золото. Мойра провела рукой по своим обесцвеченным кудряшкам, и у нее от волнения заурчало в животе. Взгляд оленьих глаз Фредерико изменился, стал настороженным, в нем появилась тревога. На территории виллы толклось множество народу, люди были даже на крыше. Он попробовал сосчитать маленькие темные фигурки, но потом увидел мать и сбился со счета. При виде Грациеллы Фредерико снова почувствовал себя маленьким мальчиком, с нетерпением ждущим, когда откроются ворота. Он положил пухлую руку на ручку двери и открыл ее даже раньше, чем лимузин окончательно остановился. – Мама, мама! Грациелла, не стесняясь, всхлипнула от радости: – Боже мой, я так счастлива! Все собрались: Константино, Альфредо… – А где папа? Он в доме? Словно не слыша вопроса, Грациелла повернулась к Мойре и протянула руки, приветствуя невестку: – Добро пожаловать, дорогая. Она не поцеловала Мойру, и, хотя явно была рада видеть невестку, в ее обращении сквозило легкое пренебрежение. Мойра покраснела от смущения. Неловко переминаясь с ноги на ногу, она еще раздумывала, не попытаться ли прямо сейчас произнести несколько слов на сицилийском диалекте, когда Грациелла, не дав ей такой возможности, повернулась и пошла в дом, потянув за собой Фредерико. В доме на него тут же с радостными воплями: «Дядя Фредерико приехал!» – набросились племянники. Следующим прибыл жених, Эмилио Лучано. От волнения его лицо порозовело. Пока мужчины радостно приветствовали друг друга, хлопали по спине, поддразнивали и поздравляли Эмилио, Грациелла стояла среди них и, сияя от счастья, смотрела на своих сыновей и внуков. Шума и гама она, казалось, не замечала, и, когда кто-то из «мальчиков» отпускал в ее адрес цветистый комплимент, она только хлопала в ладоши и застенчиво приподнимала плечи.