Поколебавшись, Грациелла мягко сказала: – Король Лир был могущественным правителем. Когда умерла его любимая дочь, он нес ее на руках. Дженнаро нахмурился, отчего его морщинистое лицо сморщилось еще больше. – Дочь, не сын? Грациелла развернула кресло. – Вы помните людей, которые убили моего сына? Я прошу только об одном: расскажите мне то, что знаете. Я никогда не заставлю вас явиться в суд и выступить свидетелем. Дженнаро, это нужно мне, матери Майкла. Старик тяжело вздохнул: – Это были американцы. – Вы знаете их имена? – Нет. Мне показывали фотографии. – Кто показывал? – Дон Роберто. Я узнал их в лицо, но не знал их имен. Тем не менее он все равно их нашел, всех, одного за другим. – Старик издал странный звук, похожий на смешок. – Дон Роберто нашел в Америке всех, кто хотя бы просто курил с Майклом сигарету, ни один от него не скрылся. – А эти американцы признались, что убить моего сына им приказал Пол Каролла? Дженнаро отвернулся, не желая отвечать. Грациелла сорвала с него очки и потрясенно попятилась. На месте одного глаза остался уродливый красный шрам. – Синьора, отдайте мне очки, – жалобно попросил Дженнаро. Однако Грациелла отвела руку с очками в сторону. – К сожалению, он нашел не всех. Уцелел Ленни Каватайо, вы его помните? Дженнаро скривился: – Этот был последним, он все знал, но он тоже мертв. Мои очки, синьора, верните мне, пожалуйста, очки. Грациелла протянула ему очки, но Дженнаро не смог надеть их самостоятельно. Тогда она сделала это сама, потом положила руку ему на плечо: – Простите меня. Наверное, я должна вам все объяснить. Дело в том, что я пытаюсь понять, почему мой муж так долго ждал, если он знал о роли Пола Кароллы в убийстве моего сына. Почему он ждал столько лет? Дженнаро смотрел прямо перед собой. Грациелле пришлось наклониться к нему, чтобы расслышать, что он говорит. – У дона Роберто была семья, еще три сына. Только когда он нашел Ленни Каватайо, у него появилось достаточно доказательств, чтобы требовать справедливости. Но было слишком поздно, Каролла к тому времени уже сидел в тюрьме. Грациелла наклонилась еще ниже. – Если то, что вы говорите, правда, то зачем он решил выступить свидетелем обвинения вместо убитого Ленни Каватайо? Дженнаро поднял голову и посмотрел ей в лицо. – Не знаю, синьора, но, выступив свидетелем против Кароллы, он все равно что подписал ему смертный приговор. Он вызвал бы больше уважения к себе, если бы просто взял пистолет и застрелил его. В конце концов, может быть, он слишком долго ждал. Дженнаро попытался повернуть коляску, однако Грациелла вцепилась в ручки. Дженнаро запаниковал, и она это почувствовала. – Кто приказал убить моих сыновей, внуков? Скажи мне! Какой-то мальчишка побежал к ним по дамбе. Крикнув «Дедушка, дедушка!», он замахал рукой и спрыгнул со стены. Когда мальчик подбежал ближе, ему, по-видимому, передался страх деда. Он заплакал, схватил Грациеллу за руки и попытался оттащить ее от коляски. Грациелла грубо оттолкнула мальчика. – Мой муж мог бы заставить вас выступить свидетелем на суде – вы видели, как умер мой сын. Вы в долгу перед моим мужем, отдайте этот долг мне. Скажите, это был Пол Каролла? Стоявшая поодаль Адина услышала детский плач и обратила внимание, что Грациелла заговорила на повышенных тонах. Она в панике побежала к своей хозяйке: – Синьора, синьора! При всей своей немощи Дженнаро не испугался Грациеллы. Подняв голову и глядя ей в лицо, он закричал: – Убирайтесь! Держитесь подальше от моей семьи! Когда Дженнаро повезли домой, ему навстречу выбежал сын. Баранца-младший запыхался и был явно испуган. – Ты с ума сошел, старый дурак! Кто это такая, что ей нужно? – Да что бы ни было, какая разница? Она же женщина, что она может сделать? – Так чего она от тебя хотела? – Скажи-ка, ты знаешь, кто такой король Лир? Сын в сердцах сплюнул на землю и приказал старику ехать в дом. Когда Дженнаро уже скрылся за дверью, сын крикнул вслед, что с сегодняшнего дня он не будет выходить из дома. От быстрой езды по булыжному тротуару все тело Дженнаро болело, боль в голове отдавала в глаз, но он повернулся и крикнул в ответ: – Не забывай, у тебя есть этот отель и деньги на пиво исключительно по милости Лучано. – А ты стал калекой по его милости. – Зато я умею читать и писать… Вернувшись в свою комнату, старик подтянулся на руках и перенес тощее тело с коляски на кровать. Откинувшись на подушки, Дженнаро снял очки и здоровой рукой стал массировать пустую глазницу. Пуля так и осталась у него в черепе, еще одна засела в позвоночнике. За эти годы он не раз жалел, что не умер в ту ночь. Тогда он увидел в окно, что вверх по горной дороге едет машина дона. Стоявший высоко на склоне горы часовой решил, что дон приехал навестить сына, и подал сигнал фонарем. За рулем сидел личный телохранитель дона Этторе Каллеа, на пассажире была знакомая шляпа, но когда машина подъехала к коттеджу, на заднем сиденье выпрямились два незнакомца и одновременно раздались автоматные очереди. Два охранника, один из которых был родным братом Дженнаро, были убиты на месте. Дженнаро, крича, что на них напали, бросился в спальню Майкла, он почти добежал до двери, когда его тело прошили пули. Он пролежал без сознания несколько секунд, ну, может, несколько минут, однако нападавшие решили, что он мертв. Еще не до конца очнувшись, в полубессознательном состоянии он видел их, вынужден был молча наблюдать, как они пытают и избивают юношу «с лицом ангела», как он про себя его называл. Дженнаро абсолютно ничего не мог сделать, он не мог даже закричать, он лежал в луже собственной крови, слушая ужасные вопли. Дальнейшее помнилось как в тумане. Он слышал хриплый голос дона Роберто, не подпускавшего никого к телу своего сына. Дон Роберто завернул тело Майкла в окровавленную простыню и вынес его из дома на руках, как ребенка. Дженнаро был почти при смерти и не мог повернуть головы, чтобы увидеть дона Роберто, но он слышал этот ужасный вопль скорби. Никто из тех, кто слышал его в тот день в горах, не забудет этот страшный, леденящий душу звук. Дженнаро сунул руку под подушку и достал небольшую книжку в твердом переплете. Книга была подписана: «Моему поэтическому другу и ученику от Майкла Лучано». Дженнаро не мог прочесть книгу – она была на английском, – однако он знал название наизусть. Это был «Король Лир» Уильяма Шекспира. Глава 22 София приехала в Чефалу, но, когда решение было принято и она уже начала его выполнять, уверенности у нее резко поубавилось. С чего начать? Сидя в маленьком номере отеля, где она зарегистрировалась под своей девичьей фамилией Висконти, София отчаянно пыталась разработать план действий. С крошечного балкончика ей было видно гавань, мощенную булыжником улицу, где они когда-то жили с матерью, отель, в котором она работала горничной, поверх крыш домов вздымался к небу шпиль церкви. Однако на том месте, где раньше стоял сиротский приют, София, к своему смятению, увидела новое здание из стекла и бетона. София долго ходила по кладбищу, но так и не смогла найти могилу матери. В свое время у нее не было денег на надгробный камень. В конце концов, отчаявшись найти могилу, она положила цветы рядом с небольшим деревянным крестом, на котором не было указано имя, и шепотом помолилась о прощении. За двадцать пять лет город сильно изменился, и, возвращаясь с кладбища по узкой улочке, София почти ничего не узнавала вокруг. Местные жители провожали ее любопытными взглядами: одинокая женщина в дорогой одежде выглядела здесь непривычно. Когда София остановилась у ворот монастыря, начало темнеть. Она подняла голову и посмотрела на маленькие окошки и высокую крышу. В окне одной из верхних комнат показалось бледное женское лицо. Однажды София уже стояла под этими стенами, испуганная, одинокая, отверженная. Монастырь встретил Софию знакомой прохладой. Каменные стены, полы, тяжелые дубовые двери остались такими же, какими София их запомнила. Монахиня, шепотом попросив ее подождать в коридоре, куда-то ушла и вскоре вернулась. София пошла вслед за ней по знакомой узкой галерее, и они остановились у небольшой двери. Монахиня постучалась и, не дожидаясь ответа, открыла дверь и сделала Софии знак входить. За большим письменным столом, украшенным затейливой резьбой, сидела настоятельница – женщина средних лет в очках без оправы. Настоятельница почувствовала крепкий сладковатый запах духов, но лица посетительницы не было видно за густой траурной вуалью. – Синьора Висконти, садитесь, пожалуйста. Настоятельница с интересом взглянула в лицо гостьи, когда та медленно приподняла кружевную вуаль. – Сестра Матильда? Вы меня не помните? Меня зовут София. Женщины заговорили о временах, когда нынешняя настоятельница была просто сестрой Матильдой. С тех пор в монастыре многое изменилось. Как рассказала настоятельница, сиротского приюта, к сожалению, больше не существует, зато у них появилась новая школа и прибавилось еще одно крыло для бедных и нуждающихся в помощи девушек, какой была когда-то София. Матильде было трудно вспомнить Софию молоденькой девушкой, но как только та рассказала о причине своего визита, настоятельница отчетливо вспомнила молодую женщину, у которой в этом монастыре родился сын. – К сожалению, – тихо промолвила настоятельница, – записи об усыновлениях были уничтожены пожаром. Новость потрясла Софию. – Неужели не осталось копий? Может, есть записи в церковно-приходской книге? Настоятельница извинилась и сказала, что теперь нет никакой возможности узнать, кто усыновил ее ребенка. Она предложила Софии осмотреть новые здания, и та машинально пошла за настоятельницей. Она схватила монахиню за рукав.