– Может, вы вспомните? У моего мальчика на шее был золотой медальон в форме сердечка. Бывало, ему нравилось, когда я качала перед ним этот медальон, он тянулся к нему ручонками… обычно это помогало ему заснуть. – Простите, София, ничем не могу вам помочь. Вы оставили мальчика в приюте, чтобы иметь возможность выйти на работу. – Глаза настоятельницы за стеклами очков недобро блеснули, и София уловила в ее голосе холодок. – Полагаю, когда вы уезжали из Чефалу, вам дали подписать бумагу о том, что вы не возражаете против усыновления в случае, если не вернетесь за ребенком. Вы подписывали такой документ? София кивнула. – Неужто нет никого, с кем я могла бы поговорить, кто бы помнил моего сына? Не может же быть, что все записи об усыновлении существовали в единственном экземпляре. Врач… – Наш врач умер много лет назад, упокой Господи его душу. Софии хотелось кричать от отчаяния, но она только молча шла за облаченной в черное фигурой. Настоятельница с гордостью показала гостье гимнастический зал. – Наш благодетель был очень щедрым человеком, все это, включая, конечно, новую часовню, построено на его средства. Думаю, вы понимаете, что мы существуем за счет благотворительности… Осмотрев новые постройки, они прошли через небольшой внутренний дворик и вернулись в главное здание. Настоятельница предложила Софии выпить кофе. Матильда, отлично видя, что София плачет, как будто не понимала, почему она так расстроена, и спокойно спросила: – В чем дело, София? Почему вы решили искать сына именно сейчас? Господь вам судья, но вы же от него отказались. Или у вас есть какие-то особые причины его разыскивать? – Он мой сын, – пробормотала София прерывающимся голосом. – Он был вашим сыном и тогда, когда вы его оставили. Я знаю, вы сами в то время были почти ребенком, однако вы приняли решение. Матильда сложила белые гладкие руки в молитвенном жесте. Единственным ее украшением было золотое обручальное кольцо. София поняла, что нужно уходить. Она не могла больше ни секунды слышать этот равнодушный голос. – Спасибо, что уделили мне время, – формально поблагодарила она, лихорадочно роясь в сумочке в поисках чековой книжки. Наконец она ее нашла, выписала чек и протянула через стол настоятельнице. – Примите это от меня как пожертвование. Настоятельница улыбкой поблагодарила Софию и протянула руку за чеком, из вежливости стараясь не смотреть на сумму. Но вдруг она схватила чек и уставилась на фамилию, напечатанную под росписью Софии. – Лучано? София Лучано? София мысленно отругала себя за глупость. – А-а, тогда я, наверное, понимаю, в чем причина. София озадаченно посмотрела на настоятельницу. Вероятно, в монастыре слышали об убийствах, но… То, что произошло дальше, стало для Софии полной неожиданностью. Холодное отчужденное выражение лица настоятельницы сменилось гримасой, которая у нее означала улыбку. – София, нашим благодетелем был дон Роберто Лучано. – София хотела что-то вставить, но настоятельница подняла руку, призывая не перебивать. – Прошу вас, выслушайте меня. Нас посетил Константино Лучано, он подробно расспрашивал о вас, и особенно о вашем ребенке. Мальчика он не видел, и, поскольку в свидетельстве о рождении имя отца не было указано, мы согласились отпустить ребенка. Можете думать что хотите, но нас заверили, что о мальчике хорошо позаботятся. В этом же нас уверял и адвокат синьора Лучано, Марио Домино. Дон Лучано никогда не приезжал в монастырь сам, но пожертвования поступали от его имени. Я молилась за его душу. Помолитесь теперь со мной, София, будем молиться, чтобы Господь дал вам силы и простил ваши грехи. София встала на колени, закрыла глаза и помолилась. Она надеялась, что Марио Домино ей поможет. Уж кто-кто, а он должен знать, куда поместили ее ребенка. Она плакала, но уже не от отчаяния, а от облегчения, и молилась не о прощении грехов, она молилась за своего сына. Мойра переходила от стола к столу, прислушиваясь к собственной интуиции. Наконец внутренний голос подсказал ей присесть к столу, где шла игра в блек-джек – наверное, потому, что ей понравилась внешность молодого крупье. Мойра обычно предпочитала играть там, где игру вел мужчина. Сложив стопкой двадцатидолларовые голубые фишки, она аккуратно поставила на край стола, туда, где кончалось зеленое сукно и начиналось твердое дерево, стакан с виски. * * * Как только междугородний автобус въехал в Атлантик-Сити, у Терезы началось нечто вроде абстинентного синдрома. И зачем только она позволила дочери втянуть себя в эту авантюру? Одно хорошо: Роза, кажется, довольна. Всю дорогу она хихикала над сборищем божьих одуванчиков, заполнивших автобус с надписью по борту: «Путешествие в Атлантик-Сити, включено все, в том числе комплект бесплатных фишек». Упомянутый комплект на самом деле представлял собой небольшой столбик завернутых в бумагу жетонов, которые опускают в игровые автоматы в казино. У Розы и Терезы тоже было по столбику жетонов, хотя Тереза очень сомневалась, что они ей понадобятся. Они поехали ночным автобусом и должны были вернуться в это же время на следующий вечер. Когда автобус остановился на гигантском автовокзале Атлантик-Сити, Тереза была почти уверена в том, что они совершили ошибку, отправившись в эту поездку. Сотни междугородних автобусов выплевывали на асфальт толпы престарелых пассажиров, и еще большее количество местных поджидало их, чтобы развезти по разнообразным игорным заведениям. Несмотря на то что шел восьмой час вечера, стояла удушающая жара, термометр показывал больше восьмидесяти градусов[4]. Мойра кивком попросила у крупье карту. Она непрерывно пила, виски в ее стакане исчезало с такой же скоростью, с какой таяла стопка фишек. – Карту. В конце концов Мойра получила блек-джек и сгребла выигрыш. Она улыбнулась крупье, и тот еле заметно – если управляющий это увидит, то парень мгновенно вылетит с работы, – подмигнул ей, поздравляя с выигрышем. Терезу оглушил шум великого множества разнообразных игровых автоматов, проглатывающих и перегоняющих в своем чреве жетоны. Их звон и сияние огней сопровождались несмолкаемым аккомпанементом музыки и громкими голосами игроков. Она подошла к регистрационной стойке и спросила, где найти миссис Мойру Лучано. Вокруг стойки тоже кипела лихорадочная активность, банкомат обрабатывал карточки «Америкэн экспресс», кассиры меняли деньги на фишки и наоборот, привлекательные клерки непрерывно отвечали на телефонные звонки. В конце концов Тереза дождалась своей очереди и узнала, что номер миссис Лучано не отвечает. Роза хотела использовать бесплатные жетоны, но Тереза предложила выйти и прогуляться по улице. Они зашли в лавочку купить конфет и пошли дальше, останавливаясь у витрин шикарных магазинов. Цены здесь были баснословные, но Роза мысленно пообещала себе, что, как только получит наследство, скупит все. На протяжении последнего часа Мойре везло, она все время выигрывала и продолжала поглощать виски. Она разменяла мелкие фишки на красные, пятидесятидолларовые, которые сложила горкой на столе, да еще и набила в сумочку. Казалось, возле регистрационной стойки собралось еще больше народу, чем раньше. Терезу поминутно то с одной стороны, то с другой толкали коридорные, быстро сновавшие с нагруженными чемоданами тележками. Когда один из клерков наконец-то занялся ее вопросом, выяснилось, что Мойра еще не вернулась в апартаменты. Тереза устала и злилась на себя: как она могла совершить такую глупость и явиться без предупреждения? Она стала пробираться обратно между рядами игровых автоматов. Розы нигде не было видно, и Тереза уже запаниковала, когда наконец заметила дочь: Роза стояла возле автомата, а рядом с ней – двое каких-то юнцов в футболках, подбадривавших ее возгласами. Тереза с каменным лицом подошла к дочери: – Я тебя искала. – Я играю на свои бесплатные жетоны. Перехватив ледяной взгляд Терезы, парни сочли за лучшее раствориться в толпе. – Роза, не стоит привлекать к себе внимание, помни, кто ты такая. Ты же знаешь, в подобных местах полным-полно проституток… – Ой, мама, оставь, неужели ты не можешь просто развлечься? Роза израсходовала последний жетон и спросила, можно ли пойти понаблюдать за игроками, которые играют по-крупному. Тереза посмотрела на часы: было почти половина десятого, и она предложила перекусить, а потом снова попытаться застать Мойру. Если к тому времени она не вернется в апартаменты, придется ближайшим автобусом возвращаться домой. Роза недовольно насупилась, чем напомнила Терезе ее покойного мужа. – И не надо устраивать мне сцену, Роза, только не здесь, потому что я сыта этим казино по горло. Если бы не ты, я бы никогда сюда не приехала. – Но ты же приехала! Раз уж мы здесь, почему бы тебе не расслабиться? – Может, потому, что я немного больше уважаю себя, чем некоторые. Нам лучше не выделяться, а то нас могут узнать. По-моему, ты совсем не уважаешь ни себя, ни меня. – Ты так раскипятилась из-за того, что я всего лишь посмеялась с ребятами да несколько раз поиграла на игровом автомате? Тереза решительно направилась к свободному игровому автомату, на ходу разворачивая упаковку с жетонами. – Так ты хочешь, чтобы я играла? Этого ты хочешь? Ну хорошо, я сыграю. Так… что мне нужно? Три вишни. Тереза опустила жетон в прорезь автомата и потянула рукоятку. Роза ухмыльнулась: – У-упс! Мама, тебе повезло, вишня! Нажми кнопку и сохрани вишню! Ой, мама, смотри, да ты везучая, еще одна вишня! Сохраняй, нажимай скорее кнопку! Не вполне понимая, что делает, Тереза подчинилась, затем дернула рычаг. В это самое время в автомате выпала третья вишня. Зазвенели колокольчики, замигали лампочки, и из автомата посыпался выигрыш – двести долларов. Монеты переполнили лоток и стали падать на пол. Записанный на пленку голос завопил: «Джек-пот, джек-пот!» Тереза застыла с растерянным видом. – Роза, я выиграла! Представляешь, я впервые в жизни что-то выиграла! Я выиграла, выиграла! Откуда ни возьмись появилась полуголая девица с фотоаппаратом и с застывшей улыбкой на лице. Девица сделала вид, что снимает их. – Дамы, не желаете ли сфотографироваться на память о ночи удач? Улыбочку… снимаю! Роза обняла мать и улыбнулась в камеру. Тереза моргнула, фотограф щелкнула затвором, на этот раз по-настоящему, и протянула им квитанцию. Роза рассмеялась: – Говоришь, мама, не надо привлекать к себе внимание? Терезе все еще не верилось, что она выиграла двести долларов. Подойдя к стойке, чтобы узнать, не вернулась ли Мойра, она ослепительно улыбнулась портье. Одна из помощниц портье позвонила по телефону и сообщила, что миссис Лучано только что прошла к себе. Уже когда Тереза отошла от стойки, помощница вскинула выщипанные и тонко подведенные карандашом брови и добавила: – Вернее, почти прошла. Кажется, ей понадобилась помощь. Тереза обменяла свой выигрыш на пятидесятидолларовые купюры и пребывала в отличном настроении. Когда они с Розой поднялись на нужный этаж и пошли по коридору мимо тренажерного зала и плавательного бассейна, она почувствовала себя еще лучше. Увидев в коридоре охранника из казино, Тереза с оттенком высокомерия поинтересовалась у него, какая дверь ведет в апартаменты миссис Лучано. – Вот эта, мэм, но миссис Лучано не одна. В это время дверь в апартаменты Мойры распахнулась настежь. Было слышно, как внутри кто-то кричит изо всей мочи, затем в коридор выбежал молодой человек, которого Мойра подцепила в казино. Этот «приятный молодой человек», который с такой готовностью вызвался помочь Мойре вернуться к себе, попытался стянуть ее выигрыш. Но незадачливый воришка не учел того факта, что с Мойрой, будь она трезва или пьяна, не так легко справиться. Парень побежал по коридору и налетел на Терезу, чуть не сбив ее с ног. Охранник не сразу решил, как ему следует действовать: броситься в погоню за мужчиной или поспешить к миссис Лучано на случай, если она в беде. В конце концов он выбрал последнее и побежал вслед за Терезой и Розой. Мойра захлопнула дверь перед самым носом охранника и привалилась к ней спиной – не для того, чтобы охранник не ворвался, а просто чтобы самой удержаться на ногах. Губы и правая щека у нее припухли, и Тереза с ужасом увидела, как по ее подбородку потекла струйка крови. Сама же Мойра, казалось, не замечала своих повреждений. Она все еще пыталась встать и сфокусировать взгляд помутневших пьяных глаз на открытой двери в спальню. Ее платье было разорвано, трусики болтались вокруг щиколоток. Золотая туфля на ней была только одна, да и та болталась на одном ремешке. – Ублюдок поганый, не на такую напал! Она повалилась вперед, но смогла подняться на ноги и, пошатываясь, побрела в спальню. При этом резинка ее трусиков лопнула, они окончательно съехали и свалились на пол. Добравшись до спальни, Мойра споткнулась, упала на колени и принялась ползать на четвереньках и шарить руками по полу, что-то ища. Наконец, издав победный вопль, она подняла над головой свою сумочку, но потом совсем потеряла равновесие и растянулась на полу. Вокруг нее рассыпались пачки пятидесяти- и стодолларовых банкнот. Мойра сгребла несколько пачек в кулак.