Она отрицательно качает головой. – Как, черт возьми, я бы пронесла оружие в самолет, Мэдди? – Я не знаю! Не знаю, как вы, мафиози… мафия! – Мне нужно перестать произносить слово «мафия». – Но… почему мы? Почему на нашей свадьбе? Кого вы хотите устранить? Взгляд Стаф становится мягче. – Я не могу тебе этого сказать, но поверь мне, человек, которого нам нужно устранить, очень плохой. Он заслуживает того, что с ним собираются сделать, понимаешь? – Нет. НЕТ! Не понимаю. Какого хрена? – Мэдди, будь благоразумной… – Быть благоразумной – значит позволить тебе убить кого-то на моей свадьбе? – выпаливаю я. – Ты сумасшедшая. Я вызываю полицию. – Тебе не стоит этого делать, – произносит она очень холодно. Черт, наверное, не следовало говорить про полицию вслух, но в свою защиту скажу, что у меня плохо работает мозг в этот момент, мне не хватает кислорода из-за того, что мне просто раздавили горло – ладно, не раздавили, но определенно очень сильно ударили, – плюс я пьяная и из-за этого тоже могу тормозить. – Знаешь, почему тебе не стоит этого делать? – спрашивает Стаф. Я собираю всю волю в кулак, ожидая, что она пригрозит убить меня, или ма, или любую из моих тетушек, или Нейтана. Но она говорит то, что гораздо хуже всего вышеупомянутого. – Потому что мы расскажем полиции о том, как ты убила какого-то чувака в Санта-Лючии, и тогда ты и вся твоя семейка, включая Нейтана, отправитесь в тюрьму очень-очень надолго. 8 Я не помню, как возвращаюсь в «Рэндольф». Не помню, как поднимаюсь по красивой лестнице, как прохожу мимо многочисленных старинных картин, как иду по коридору к номерам. Не помню, как прохожу мимо своего номера, даже не взглянув на цифры на двери, и не помню, как оказываюсь у номера мамы. Я не помню, как поднимаю руку и стучу, но внезапно мама появляется в дверях, ее волосы накручены на бигуди, и она растерянно смотрит на меня. – Что, Мэдди? Уже пришло время делать прически и макияж? Я молча качаю головой из стороны в сторону, а ма пристально смотрит на меня. – Айя, ты что, только вернулась из клуба? Вай, так поздно. Завтра у тебя будут мешки под глазами, будешь потом жалеть, что не легла спать пораньше. Мешки под глазами. Завтра. Я нервно усмехаюсь от этой мысли. Правильно, потому что завтра день моей свадьбы, и я правда должна беспокоиться о своих мешках под глазами, а не о какой-то там мафии. Ма, должно быть, понимает, что я едва сохраняю самообладание, потому что ее лицо внезапно становится серьезным. – Мэдди, что случилось? Заходи внутрь. – Она берет меня за руку и заводит в свой темный номер, остановившись, чтобы включить свет. Вторая тетя резко вскакивает в своей кровати. – Что? Уже пора делать макияж? – Нет, эр-цзе, – отвечает ей ма. – Мэдди пришла. Мне кажется, что-то случилось. Вторая тетя и ма смотрят друг на друга. – О нет, кого ты убила? – Что? Никого! Вторая тетя пожимает плечами. – В последний раз, когда ты пришла посреди ночи в таком виде, то убила парня, с которым была на свидании. Кто знает, может, на этот раз ты убила друга жениха? – Нет, все живы, понятно? – О нет. Я знаю, что произошло! – восклицает ма и сразу грустнеет. – Это кое-что похуже того, что Мэдди могла убить кого-то. Нейтан отменил свадьбу, да? – Нет! И, кстати, почему ты думаешь, что это хуже, чем возможное убийство? Не могли бы вы, ребята, просто… мне нужна минутка. Я бросаюсь в ванную, открываю кран и умываю лицо ледяной водой. Потом наливаю себе стакан холодной воды и выпиваю его залпом, затем наливаю еще один и снова выпиваю. Я поднимаю глаза к зеркалу и смотрю на свое отражение: глаза ввалились, щеки все в пятнах, а на голове не волосы, а какое-то птичье гнездо. В общем, я в полном раздрае. Но холодная вода немного оживляет, и я начинаю глубоко дышать. Все хорошо. Все хорошо. Все в порядке. Я и с вещами похуже справлялась. Как, например, в ту ночь, когда убила парня. Случайно. Когда я выхожу из ванной, то ни капли не удивляюсь, увидев в номере уже старшую тетю и четвертую тетю. Везде горит свет, а ма режет манго, пока вторая тетя готовит для всех чай. Где мама вообще нашла манго в отеле в Оксфорде? – Свадьба отменяется, – произносит вторая тетя приглушенным голосом. – Свадьба не отменяется. Очень хотелось бы ее отменить, но мы не можем. Ма ахает. – Мэдди, почему ты так говоришь? Почему это ты хочешь отменить свадьбу? – Я не… я не хочу… я просто… И затем в потоке слез я вываливаю им все. Про ночь в клубе, как забыла отдать подарок Стаф, как подслушала ее разговор по телефону и как она открыла ужасную правду о себе, ее семье и планирующемся убийстве. – А потом она сказала, что, если мы отменим свадьбу или разболтаем об этом копам или кому-нибудь еще, она расскажет полиции о том, как мы убили А Гуана, и нас всех посадят. При моих последних словах все четыре тетушки резко бледнеют. В воздухе воцаряется мертвая тишина, которая, кажется, длится целую вечность, но затем старшая тетя встает и шаркающей походкой подходит к столу. – Старшая тетя, что ты… – Я замолкаю, когда она берет электрический чайник и начинает разливать горячую воду по чашкам. – Чай. Чай полезен, помогает думать, – бормочет она. Вторая тетя встает и сразу же принимает позу тай-чи, в то время как ма вскакивает и приносит тарелку с манго. Четвертая тетя начинает изучать свой маникюр – теперь вместо перьев у нее стразы, которыми обклеены все ногти. Примерно такой реакции своей семьи я и ожидала, но тем не менее видеть, как это происходит на самом деле, все еще очень странно. Вторая тетя, встав в очередную позу, спрашивает: – Значит, вся семья – мафия? Гендри тоже? Старшая тетя смотрит на нее исподлобья. – Конечно, и Гендри тоже. Твой бойфренд, – торжественно произносит она, – так себе человеком оказался. – Он мне не бойфренд, – выпаливает вторая тетя, агрессивно принимая другую позу. Старшая тетя фыркает. – Ой? Не бойфренд? Тогда как назвать человека, с которым вы ходите в кафе только вдвоем? Такая ты потаскушка. – Мы просто столкнулись с ним в «Старбаксе», – шипит вторая тетя, произнося название бренда как «Сет-тар-бакс». – С каких это пор ты ходишь в «Старбакс», а? – спрашивает старшая тетя. – Эм, не могли бы мы сосредоточиться на проблеме с мафией, а не просто тратить время на обсуждения, кто там чей бойфренд или не бойфренд? Они незаконными способами зарабатывают себе на жизнь и, эм, убивают людей, которые встают у них на пути. А еще они используют мою свадьбу, чтобы кого-то убить. Вы это уяснили, да? – Да, да, я знаю, чем занимается мафия, – говорит старшая тетя, протягивая мне чашку чая. Как ей удалось так быстро отойти от того, что я им только что рассказала? – Я тебе вроде не рассказывала. В моем детстве в Джакарте была вечная проблема с мафией. Вай, каждую ночь повсюду раздавались крики, а утром на улице прямо перед домом можно было обнаружить чей-то труп. – Господи, в каком районе Джакарты вы, ребята, жили? – спрашиваю я. – Ой, это не зависело от района. Мафия обитала везде, – отвечает старшая тетя. – Это главная причина, почему мы переехали. Теперь вы, дети, растете такими мягкотелыми. Как только узнаете, что кто-то из мафии, сразу же пугаетесь. – Эм, да? Я думаю, что это своего рода нормальная реакция, когда узнаешь, что твои свадебные организаторы – мафия. Старшая тетя только цокает и кладет в рот кусочек манго, при этом как-то насмешливо улыбаясь. Я не могу понять, над кем она насмехается – надо мной или над мафией? Я поворачиваюсь к ма. Из четырех сестер она самая трусливая. Ее трусость, очевидно, передалась мне, такой вот мягкотелой слабачке, которая боится всего лишь каких-то преступников. Но по глазам ма, жующей ломтик манго, я понимаю, что она больше скорее взволнована, чем испугана. – Эх, айя! Ты помнишь того соседского мальчика? Ай, как же его звали… – Хью Грант Халим? – рискую я высказать предположение. У меня начинает кружиться голова. – Том Хэнкс Суванди? – Какого черта? – выпаливает ма. – Что это за нелепые имена? Перестань издеваться. – Извини, – бормочу я. Наверное, я правда веду себя как дура. – Ах да, – говорит ма, щелкая пальцами. – Его звали Авраам Линкольн. Да, Авраам Линкольн Ираван. – Ну, конечно. Почему это я думала про Тома Хэнкса? Тут у нас рубрика «Имена в честь президентов США», очевидно же! – Я веду себя ужасно и грубо и понимаю это. Но почему моя семья так спокойно реагирует на все ужасные новости, которые я только что выложила им как на духу?