А дальше я не слышу ни слова, потому что просто с восхищением смотрю на Нейтана. Он сияет от радости. И даже не пытается делать вид, что слушает. Просто улыбается мне все это время со слезами на глазах, а его руки крепко сжимают мои. В этот момент кажется, что здесь нет ни священника, ни гостей, а только мы вдвоем. В эту минуту для меня имеет значение лишь Нейтан. Я снова вижу его тем первокурсником, когда у него еще не было таких острых скул, как сейчас, и он выглядел еще совсем мальчиком. Я вижу нас в классе с учебниками, когда мы притворялись, что учимся, а на самом деле украдкой поглядывали друг на друга. Вспоминаю наш первый поцелуй на вечеринке, под гирляндой, огни которой были похожи на разноцветные звезды. И я с болью в сердце вспоминаю, каково было потерять его. Вдруг мы оба осознаем, что стало как-то слишком тихо. С большой неохотой мы отрываем взгляды друг от друга и смотрим на священника. Он просто многозначительно вздыхает – чувак понимает, что мы абсолютно его не слушали, – и говорит: – Пришло время для ваших клятв. Он протягивает Нейтану микрофон. Нейтан прочищает горло, явно нервничая, а я впервые вижу, чтобы он так переживал. Он выглядит таким невинным и милым, что мне хочется наброситься на него с объятиями. – Я, Нейтан Минфэн Чен, принимаю тебя, Мэделин Мэйюэ Чен, как мою законную жену, моего лучшего друга и любовь всей моей жизни. Ты мое сердце, моя душа, мое все. Мэдди, я обещаю быть самым лучшим мужем. Обещаю быть рядом с тобой в печали и радости, в хорошие и плохие времена. Обещаю быть твоим верным партнером… У меня в горле встает ком. Он всегда был верен мне, но я не всегда отвечала взаимностью. На самом деле, в наших отношениях было так много случаев, когда я либо что-то скрывала от него, либо нагло врала. У меня на глаза наворачиваются слезы, и на этот раз это слезы не счастья, а вины. В день нашей свадьбы я снова ему лгу. Я смахиваю слезы и сосредотачиваюсь на остальной части его клятвы, в то время как внутри меня бушует океан из любви, печали и беспокойства. – …поддерживать тебя во всех твоих начинаниях и стремлениях. Мэдди, ты недостающая часть моего пазла, ты посланная мне судьбой половинка. Я очень люблю тебя и обещаю любить и лелеять тебя до конца своих дней. Улыбаясь, я тянусь к нему и невольно вздрагиваю, когда священник снова прочищает горло. – Теперь ваша очередь произносить клятву, Мэделин. Гости смеются, а я тут же краснею. Нейтан передает мне микрофон. Мой голос звучит тихо, поэтому священник подает мне знак говорить погромче. – Эм. Я, Мэделин Мэйюэ Чен, беру тебя, Нейтан Минфэн Чен, в законные мужья. Нейтан… Меня переполняют эмоции, а из-за комка в горле я не могу нормально говорить. Как я вообще могу передать словами все, через что мы прошли за все это долгое время? Я не могу вымолвить ни слова и уже готова просто разрыдаться, когда вдруг вижу, как Нейтан слегка кивает, как бы успокаивая и воодушевляя меня, и каким-то волшебным образом мне действительно удается заговорить. – Нейтан, я знаю тебя уже очень много лет. Я познакомилась с тобой еще подростком и знаю, что твоя доброта уходит корнями в далекое прошлое. Из милого, заботливого мальчика ты вырос в щедрого, любящего мужчину, и я так рада, что судьба дала мне второй шанс быть с тобой. Я обещаю стать тебе самой лучшей женой… Снова это чувство вины. Я перевожу взгляд на гостей и вздрагиваю, когда замечаю Лилиан. Она сидит в первом ряду, а по бокам от нее сидит моя семья. Мама и тети промакивают слезы фиолетовыми носовыми платками в тон своих платьев. Меня полностью одолевает чувство вины. Как я могу стоять здесь и обещать быть хорошей женой, когда скрываю от него такую огромную ложь? Как будто прочитав мои мысли, четвертая тетя слегка приподнимает брови, глядя на меня, и коротко кивает. «Продолжай. Ты сможешь». Я делаю глубокий вдох и заставляю себя продолжить. – Я обещаю быть рядом с тобой в плохие и хорошие времена. Сегодня, в первый день нашей новой жизни, я обещаю быть с тобой до самого конца. Мой голос прерывается на последнем слове, но это уже абсолютно неважно. Я справилась. Нейтан смахивает слезы с глаз, когда я возвращаю микрофон обратно священнику. Мы обмениваемся кольцами, и я ахаю от того, как восхитительно выглядит золотое кольцо на моем безымянном пальце. И как же прекрасно осознавать, что его надел мне человек, с которым я хочу провести всю оставшуюся жизнь. – Я объявляю вас мужем и женой. Теперь жених может поцеловать невесту. Наконец, мы заключаем друг друга в объятия и наши губы соединяются в нежном поцелуе. Почувствовав его тепло, я моментально успокаиваюсь и на мгновение забываю обо всех проблемах и заботах. Неважно, что будет потом, в моей памяти навсегда останется этот чудесный момент, и я смогу возвращаться к нему каждый раз, когда мне будет грустно или плохо. И, так или иначе, я обязательно перестану врать Нейтану. 17 На нашей свадьбе мы все же решили соблюсти одну китайско-индонезийскую традицию – поблагодарить наших родителей. Мы с Нейтаном спускаемся с алтаря, подходим к его родителям и, прежде чем обнять их, опускаемся перед ними на колени. По лицам Энни и Криса видно, что они чувствуют себя не очень комфортно, но все же принимают это и крепко нас обнимают. Затем мы доходим до моей семьи, и, как только опускаемся на колени, ма начинает реветь. Старшая и вторая тети обнимают ее, а я кладу голову ей на колени и закрываю глаза, желая хотя бы на мгновение снова стать той маленькой девочкой, которая чувствовала себя тепло и комфортно в объятиях мамы. Когда я крепко-крепко обнимаю ее, слезы сами текут рекой. Нейтану тоже приходится смахивать слезы, когда он обнимает ма, и я не могу не заметить, что Энни совсем не рада это видеть. Все остальное происходит как в тумане. Под бурные аплодисменты мы идем к дверям собора, держась за руки и, не успеваем выйти на улицу и привыкнуть к резкому солнечному свету, как тут же отовсюду летят конфетти, а вокруг нас собираются наши друзья и семьи. Все жмут нам руки и обнимают нас. Я в шоке от такого количества внимания: к нам нескончаемым потоком подходят люди и восхищаются тем, какая это была прекрасная церемония и какая великолепная я невеста. – Поздравляю! – восклицает Себ, заключая меня в объятия. – О Мэдди, я не могу поверить, что ты теперь жена! – Я тоже! – отвечаю, крепко сжимая Себа. Затем обнимаю Селену, а Себ идет обнять Нейтана. – Тебе нужна какая-то помощь? – спрашивает Селена. – Хочу убедиться, что я хорошо выполняю работу главной подружки невесты. – Э-э, прошу прощения? – восклицает Себ. – Это я главный друг невесты. А ты просто ее подружка. – Пусть у меня будут сразу и главный друг, и главная подружка, – смеюсь я. – И нет, помощь не нужна, спасибо. Обожаю вас. – Мы знаем, – отвечает Себ. – Ладно, если тебе что-то понадобится, просто позови, – говорит Селена, и они уходят, чтобы пообщаться с другими гостями. – Ну, как ты? – спрашивает Нейтан, прижимаясь ко мне и глядя сверху вниз таким взглядом, от которого у меня закипает кровь. Боже, клянусь, он такой горячий, просто огонь, пожар. – Жена? – ухмыльнувшись, обращается он ко мне. – Ты в порядке, жена? Вау, это звучит так странно. В хорошем смысле странно. Даже не просто в хорошем, а в отличном. Я смеюсь. – Я в порядке, муж. Вау, это правда звучит странно. Щелчок затвора фотоаппарата быстро возвращает меня к реальности, и все это чудесное, пушистое, похожее на сахарную вату ощущение момента тает и сменяется чертовой паникой. Верно. Стафани и ее семья все еще здесь. Я позволила себе увлечься церемонией. Мне повезло, что они ничего не попытались провернуть, но теперь мне снова нужно быть начеку. Стафани стоит в нескольких метрах от меня с направленной в мою сторону камерой. Почему-то это ощущается, как некое вторжение в мое личное пространство; будто она с помощью этого объектива может залезть ко мне в голову и прочитать все мои мысли. Хм, интересно, а мои клиенты так же себя ощущают, когда я их фотографирую? – Молодожены не хотят сделать фото на память? – интересуется она. – Конечно. Нейтан обнимает меня за талию, а я как-то напрягаюсь. – Ты в порядке? – спрашивает он снова. – Да, я просто… – Просто что? Просто не хочу, чтобы нас фотографировал фальшивый фотограф, который планирует убить человека? Прошло всего несколько минут после того, как мы произнесли наши свадебные клятвы, и вот я уже собираюсь ему соврать. Снова. – Я… эм, давай поговорим? – тихим голосом говорю я, притворно улыбаясь, чтобы Стафани нас сняла. – Скажите «сыр»! «Ты говноедка, – хочется прокричать мне, – ни один нормальный фотограф уже не говорит „сыр“!» Это нормально, что я больше злюсь на Стафани за то, что она плохо фотографирует, а не за то, что пытается убить человека? – Сыр? – с недоумением спрашивает он. – Ладно, а что-то не так? – А теперь снимем крупный план! – говорит Стафани, подойдя к нам так близко, что теперь она четко может слышать все, что бы я ни сказала Нейтану. Я изо всех сил стараюсь сдержаться, чтобы… не знаю… не закричать или не схватить ее замечательную камеру и не разбить ее о голову Стафани. – Ах, фотки-фоточки! – восклицает старшая тетя, появившись из ниоткуда. Она хватает Стафани за руку и оттаскивает от меня. – Давай, сфотографируй нас. – Как только она начинает тащить за собой Стафани, к нам тут же подходит ама. Господи, у этих женщин что, есть какая-то волшебная способность появляться из воздуха? – Вай, будьте осторожнее, да, – говорит ама, вежливо улыбаясь старшей тете. – Камера Стафани очень хрупкая, – добавляет она и кладет свою руку на запястье старшей тети. Да, казалось бы, невинный жест, просто положила руку, но не тут-то было. Я стою достаточно близко, чтобы увидеть, что ама сильно сжимает запястье старшей тети. Старшая тетя улыбается ей. – О да, конечно, я знаю, что она очень хрупкая и очень легко ломается, прямо как кости, правда? Сломать-то легко, а вот вернуть в прежнее состояние уже гораздо сложнее. Вот почему я так крепко держу ее, чтобы с ней ничего не произошло и она случайно не упала, например. Услышав это, Стафани не верит своим ушам, собственно так же, как и я. Она сначала с неприкрытым ужасом смотрит на старшую тетю, а затем переводит взгляд на свою явно недовольную бабушку. – О, это так мило с вашей стороны, но моя внучка очень осторожна, вам не нужно беспокоиться, ладно? – Эм, это какая-то китайско-индонезийская фигня? – шепчет мне Нейтан. – Да, это совершенно нормально! – шепчу я в ответ. – Это… э-э… Всякий раз, когда люди задают вопросы, связанные со странным поведением моей семьи, у меня всегда наготове есть простой ответ, который удовлетворит даже самых любопытных. Именно его я и собираюсь сейчас использовать. – Это плохая примета. – А, ладно. – Нейтан кивает. Отличная работа, Мэдди. Перестала врать мужу, как и обещала, да? И все же, как, черт возьми, мне объяснить, что происходит прямо сейчас? Ведь я сама не знаю, что происходит, но понимаю, что мне нужно это как-то остановить. – Старшая тетя, эм, как насчет того, чтобы составить мне компанию и э-э-э… О, знаешь что? У меня есть для тебя подарок, который я очень хочу тебе подарить, прямо сейчас. Он в моей комнате. – О, такая заботливая девочка, – восклицает ама, и, клянусь, ее голос буквально пропитан ядом. – Да, хорошая идея, предлагаю сейчас устроить перерыв, гости могут пойти в сад на фуршет, а ты пока подправишь макияж, подаришь подарки семье, а потом вернешься к гостям на фуршет, ладно? – Отлично! – отвечаю я с фальшивой радостью. А далее наблюдаю с выпученными глазами, как ама пытается уговорить старшую тетю отпустить руку Стафани. С большой неохотой старшая тетя все же отпускает ее, а ама в то же время отпускает руку старшей тети. Обе улыбаются друг другу фальшивыми улыбками, а затем ама резко берет Стафани за руку и тащит за собой. Я поворачиваюсь к Нейтану и вижу, что он стоит позади меня просто в шоке. Он понял. Он точно понял, что что-то не так, он же не тупой. – С твоей семьей все хоро… – Нейтан, Мэделин, о боже милостивый, это была прекрасная церемония! – подходит Энни и целует нас в щеку. – Ты прекрасно выглядишь. Не так ли, любимый? – Она оборачивается, по-видимому, ожидая увидеть за собой отца Нейтана. – О, куда это делся твой папа? Я хотела, чтобы нас сфотографировали с вами двумя.