Старшая тетя хлопает меня по руке и говорит по-индонезийски: – Я поднимусь наверх, проверю сама знаешь кого. – Подожди! – шепчу я. Не могу позволить ей подняться наверх одной. Вдруг что-то пойдет не так? Что, если уборщица придет, чтобы убрать номер, пока она там? Или, еще хуже, в комнате уже убирают прямо сейчас? Я начинаю вспоминать, хватило ли у меня ума повесить на двери табличку «Не беспокоить». Я не знаю точных правил похищения людей, но, думаю, правило «Регулярно проверяй своего заложника» должно быть явно в первой пятерке. Может быть, даже в первой тройке. Так что я не могу спихнуть эту работу только на старшую тетю. – Я пойду с тобой. Чтобы отдать тебе твой подарок, помнишь? – Она уже было собирается возразить, но я быстро поворачиваюсь к Нейтану: – Я поднимусь ненадолго в комнату, ладно? Просто я приготовила подарок для старшей тети и еще хочу, э-э, макияж подправить… – Да, конечно. – Он улыбается и целует меня в лоб. – Хотя ты и так выглядишь идеально. – Спасибо. Энни, я быстро сбегаю, а потом вернусь, и мы сразу с вами сфотографируемся. Энни собирается что-то сказать, когда ее перебивает старшая тетя: – Мэдди, как ты можешь называть старшего по имени? Это так грубо! – Ой, э-э, все в порядке, дорогая, – говорит Энни. – Не в порядке. У твоей мамы инфаркт будет, если она это услышит! – восклицает старшая тетя. – Но мы поговорим об этом позже. Ладно, тудл пип, покасики. Мы пошли. Она берет меня за руку и тащит за собой. Я бросаю извиняющийся взгляд на Энни, которая остается стоять там в полном недоумении. Нейтан явно пытается не рассмеяться, а потом наклоняется к ней и что-то говорит. Ну, по крайней мере, он, похоже, уже забыл о странном разговоре между старшей тетей и амой. Как только мы отходим подальше, где никто нас не может услышать, старшая тетя говорит: – Ты иди первая, чтобы люди не продолжали подходить к тебе с поздравлениями. А я пойду позову твою маму. Вторая тетя и четвертая тетя останутся здесь и присмотрят за королевой. Вспомнив о шатком положении Лилиан, я снова начинаю переживать и нервничать. Не то что бы я вообще об этом забывала, но постоянно думать об этом сегодня, в день собственной свадьбы, просто не могу, у меня крыша поедет. Но да, старшая тетя права. Не стоит всей гурьбой возвращаться в номер. Кто-то должен остаться здесь, следить, чтобы НИКОГО НЕ УБИЛИ. Господи, это звучит просто дико. Я прохожу мимо толпы гостей, улыбаясь и принимая все поздравления так вежливо и быстро, как только могу. Узнать местоположение Лилиан легко – нужно всего лишь найти комодских варанов, парящих над толпой. Не верю, что это говорю, но хоть в чем-то эти вараны хороши. Мама и вторая тетя прилипли к ней, как пиявки, и стоят, крепко обхватив ее руками. Она слегка в шоке, но, слава богу, кажется, воспринимает все это спокойно. Старшая тетя возвращается вместе с четвертой тетей: – Твоя мама занята, занимается Лилиан, поэтому мы поднимемся с четвертой тетей, ладно? Четвертая тетя хватает меня за левую руку, а старшая тетя – за правую, и вместе мы быстро направляемся в номер, чтобы проверить нашего похищенного. Мое сердце сжимается, пока четвертая тетя ищет ключ от номера. Клянусь, я помру от инфаркта в тридцать лет, если жизнь продолжит в том же духе подкидывать мне вот такие сюрпризы, от которых у меня уже глаз дергается. Мне нельзя столько нервничать и переживать. Наконец, тетя открывает дверь и тут же ахает. 18 Привязать реального человека к реальному унитазу действительно чертовски трудно. Это как с пистолетами: мы постоянно видим их в фильмах, поэтому просто принимаем их как должное, ну есть и есть, и никогда по-настоящему не задумываемся о том, насколько они ужасны и что с их помощью в реальной жизни убивают реальных людей. Я столько раз видела сцены похищения в фильмах, но никогда не задумывалась о том, как это происходит в жизни. Например, какие узлы нужно использовать, чтобы связать кого-то, какие части веревки нужно скрепить, к чему потом похищенного привязать и так далее, и тому подобное. Так что я, наверное, не должна быть шокирована, увидев второго дядю, не привязанного к унитазу в ванной, а вместо этого стоящего рядом с прикроватной тумбочкой в спальне. Его руки все еще связаны, но он как-то сумел снять трубку гостиничного телефона и, по-видимому, кому-то позвонил. Когда он видит нас, то кричит: – Мафия! Умираю! Я умираю, ко… Его крики резко обрываются, когда ему по голове прилетает комодским вараном. Старшая тетя быстро следует примеру четвертой тети, срывает с головы своего варана, чтобы бросить его прямо во второго дядю, но тот уже застывает с поднятыми руками. – Нет, только не варан… Затем четвертая тетя издает леденящий кровь боевой клич и с яростью набрасывается на него. – О боже мой! Я застываю в полусогнутом состоянии, раскинув руки, будто собираюсь сделать что-то, но что? Что, черт возьми, мне делать в этой ситуации? Старшая тетя проносится мимо меня – моя старшая тетя, которой шестьдесят с лишним лет, – проносится мимо меня. Боже милостивый, да сделай же что-нибудь! Тем не менее мое тело отказывается подчиняться командам, которые посылает ему мозг, поэтому я просто стою как вкопанная и наблюдаю, как старшая тетя присоединяется к драке. Немного подумав, она хватает электрический чайник, и вот тогда-то я решаю начать действовать. Ведь если она врежет кому-то по голове этим чайником, то может и убить. – Нет! – Я прыгаю вперед, спотыкаюсь о свое огромное платье и падаю прямо в гущу драки. Тут бойня не на жизнь, а на смерть. Второй дядя хоть и некрупный, но все же взрослый мужчина, которому есть что терять, поэтому он не может сдаться без боя. Он делает телом волнообразные движения и, несмотря на связанные руки, все равно может размахивать ими в разные стороны. Четвертая тетя обхватывает его руками и просто начинает кусать, в прямом смысле. Я протягиваю руку и за что-то хватаюсь. Это оказывается рука второго дяди. Пересилив себя, крепко сжимаю его руку, не давая ему ей двигать. Затем, как в замедленной съемке, я вижу, как старшая тетя замахивается электрическим чайником ему по голове. В этот момент у меня происходит резкий всплеск адреналина, и я со всей силы дергаю второго дядю в сторону. Его нога соскальзывает, и он с воплем начинает падать. Вопль моментально обрывается, как только его голова с громким треском ударяется о стену. Затем наступает гробовая тишина. О нет. Нет, нет, нет. Я застываю и просто, как попугай, начинаю повторять про себя «Нет, нет, нет». Затем старшая тетя берет меня за руку и легонько встряхивает. Я тут же перевожу взгляд на нее. – Я… он… я только что убила человека? – Не может быть. Это абсурд. Этого просто не может быть. Четвертая тетя поднимается с пола, тяжело дыша, и хватает своего комодского варана. Это единственное, о чем она сейчас беспокоится? От этой мысли мне хочется истерически рассмеяться. Она берет варана и тыкает им второго дядю в голову. Та безжизненно повисает на бок. Безжизненно, потому что это я отняла у него жизнь. О боже. – Прекрати, Мэдди, – огрызается четвертая тетя. Вот тогда я осознаю, что все это время издавала что-то вроде тихого стона. – Извините, я просто… я немного шокирована, потому что… о боже, он?.. Она шикает на меня, обхватывая рукой его запястье, чтобы проверить сердцебиение, а затем пожимает плечами. – Не чувствую пульса. Что ж, Мэдди, похоже, у нас тут проблемка образовалась. – Нет! Только не снова. У меня темнеет в глазах. Такое ощущение, что я сейчас упаду в обморок. Надо подождать. В прошлый раз мы тоже не могли нащупать пульс. Может быть, мы просто не умеем это правильно делать. Я бросаюсь к туалетному столику, нахожу маленькое зеркальце и спешу обратно ко второму дяде. Пожалуйста, боже, пусть это сработает. Я открываю зеркало и подношу к носу дяди. И оно начинает запотевать. – Он дышит! – вскрикиваю я со слезами на глазах, прежде чем откинуться назад. Я никогда не чувствовала такого облегчения, никогда. – Вау, Мэдди, очень умно, – выкрикивает старшая тетя из ванной. Слышно, как журчит вода. Когда она вообще успела дойти до ванной? – Что ты делаешь, старшая тетя? – Ты, кажется, очень паникуешь, так что я приготовлю чай, да? – Я… что? В чайнике, которым ты собиралась вышибить ему мозги? Она закрывает кран в ванной и возвращается, неся в руках своего варана и полный чайник воды. – Да, такая полезная вещица, этот электрический чайник. Так он в порядке? Хорошо, отлично. Я уже подумала, что ты его убила. Я молча смотрю, как она осторожно ставит чайник на подставку и включает его. Затем подходит к туалетному столику и угрюмо смотрит на свою взъерошенную прическу. – Как теперь надеть его обратно? Понадобится так много заколок. – Со вздохом она кладет варана на туалетный столик. Затем снова поднимает его и засовывает в один из ящиков. – Просто, когда я его вижу, мне становится грустно, – бормочет она. – Потому что теперь мой образ испорчен, и все из-за второго дяди. Четвертая тетя прочищает горло. – Ну, у нас есть и хорошая новость. Он просто отрубился, а не умер, так что с ним все будет в порядке. – Не факт. У него может быть сотрясение мозга, – отмечаю я. – Вай, да в порядке он, никаких проблем, мы напоим его чаем, и все будет нормально, – говорит старшая тетя. Я уже собираюсь возразить, но тут меня осеняет ужасная мысль. – Телефон. Он кому-то звонил, когда мы вошли. Старшая и четвертая тетя замирают с вытаращенными глазами. – Черт, – бормочет четвертая тетя. Сначала я подумала, что он вызвал полицию, но потом вспомнила, что он сказал «ко» в трубку. «Спаси меня, ко» или что-то в этом роде. «Коко» в переводе с индонезийского означает «старший брат». – Он звонил старшему дяде, – выдаю я.