Я беру свой телефон и набираю номер. Идут гудки, а затем трубку поднимают, и вежливый голос говорит: – Вы позвонили в отель «Рэндольф», Оксфорд. Меня зовут Дэниел. Чем я могу вам помочь? – Привет, Дэн, это Мэдди. Невеста, мы с тобой уже виделись ранее сегодня, помнишь? – Мисс Мэделин, рад вас слышать, – произносит он тоном, который ясно говорит о том, что он не совсем рад. – Что я могу для вас сделать? – Кажется, моя подруга сейчас ждет меня в моем номере или, может быть, в номере моей мамы. Не могли бы вы проверить обе комнаты, просто чтобы убедиться? И потом передать ей сообщение от меня? – Конечно. Какое сообщение? – Скажите ей, то, что она ищет, находится в номере в Крайст-черч. И что я все знаю. Это настолько загадочное и странное сообщение, но Дэн, первоклассный администратор, даже не подает виду, что сообщение звучит как-то не так. – Хорошо. Я немедленно передам сообщение вашей подруге. Я вешаю трубку и, повернувшись, обнаруживаю, что все уставились на меня, разинув рты. – Не хочешь объяснить, что это только что было? – спрашивает Нейтан. – Вы можете пока сесть. Думаю, у нас есть примерно десять минут, прежде чем сюда придут Стафани и ама. Все хором вскрикивают: – ЧТО? Вздохнув, я жестом руки приглашаю их присесть, а затем, собравшись с духом, рассказываю им свою смехотворную, притянутую за уши теорию, надеясь, что она все же верна. Несмотря на то, что мы ожидали прихода Стафани и амы, все равно все вздрагиваем, когда в дверь начинают стучать. Или, вернее сказать, не стучать, а прямо-таки ломиться. – Открывайте, мать твою! – кричит Стафани из-за двери. Поехали. Я делаю глубокий вдох и смотрю на свою семью. Они все кивают. Когда я открываю дверь, мимо меня проносится Стафани. Или пытается это сделать. Но ей мешает мое огромное платье, поэтому она просто еле протискивается мимо меня. – Эй! Хати-хати! – восклицает ма. Меня чуть на смех не пробивает. Почему это она говорит Стафани быть осторожней, ведь ясно же, как белый день, что Стафани намеренно хотела оттолкнуть меня с пути? Ама входит следом за Стафани, даже не удостоив меня взглядом. Я закрываю дверь и снова глубоко вздыхаю. Они не смотрят на меня, а сразу же смотрят на старшего дядю, второго и третьего дядю, которые привязаны к своим стульям. – Старший дядя, второй дядя! – Стафани подбегает к ним и крепко обнимает второго дядю. – О, слава богу, с вами все в порядке. Мы думали… – Ее голос прерывается тихим всхлипом, и она прочищает горло, прежде чем выпрямиться. – Что происходит? Почему они все здесь? – Джемс, Хендри! Адух, кок биса бегини? Вы сейчас же их отпустите! – выкрикивает ама. Стафани пристально смотрит на меня. – Вам это с рук не сойдет. Мы заявим на вас в полицию за похищение. Каким-то образом, сквозь море ужаса и паники, я все же нахожу в себе смелость сказать: – Нет, не заявите. Потому что мы не похищали третьего дядю. Он сам себя похитил. 31 Стафани выпучивает на меня глаза, а затем заливается громким смехом. Но перед этим я кое-что улавливаю в ее взгляде – мгновенный проблеск правды. Мои щеки вспыхивают огнем. Я была права. Я была права. Моя безумная теория оказалась верна. Третий дядя сам пришел и связал себя в моей комнате, и Стафани знала об этом. – Он не… – Да, он сам это сделал и причем уже в этом признался, – говорю я. Стафани резко замолкает и свирепо смотрит на третьего дядю. – Ты рассказал им? У тебя была одна задача, третий дядя. Всего одна! – Он ничего нам не рассказывал, а вот ты только что это сделала. Ни у кого из нас не было белых кабельных стяжек, так откуда же они могли взяться на его запястьях? Правильно, только если третий дядя принес их сам. А еще мне было интересно, почему Дэн продолжал приходить к нам по поводу шума в середине дня, когда большинство гостей отеля явно находились вне своих номеров. Да потому что ты постоянно звонила, чтобы пожаловаться на якобы шум, доносящийся из номера моей мамы. Потому что хотела, чтобы он вошел туда и обнаружил третьего дядю. Стафани стискивает зубы. – Похоже, я права. – Я не должна злорадствовать. Нехорошо злорадствовать. Но, черт возьми, посмотрите, как мне удалось перехитрить Стафани! Мама, должно быть, тоже согласна, потому что она хлопает в ладоши: – Вау, Мэдди, очень умно. – Она оглядывает всех, улыбается, кивает и снова говорит: – Очень умно, да? Пинтер, да? Старшая тетя кивает с легкой улыбкой. – Да, пинтер секали. И тут мой внутренний ребенок начинает сиять, прыгать от радости и кричать: «Ура, старшая тетя сказала, что я очень умная!» Я успокаиваю его и заставляю себя сосредоточиться. – Ладно, но как насчет старшего дяди и второго дяди? – фыркает Стаф. А, ну да. – Да… этих мы похитили, – бормочу я, немного подавленно. – Но это неважно, потому что мы отпустим их всех. Все выпучивают на меня глаза. – Мэдди, я думаю, ты говоришь неправильные вещи, – шепчет вторая тетя. – Я сказала то, что сказала. Мы отпустим их всех. Уголки рта Нейтана слегка приподнимаются, и меня это как-то утешает. – Но, прежде чем мы это сделаем, я хочу знать правду. Почему вы выставили все так, будто мы похитили третьего дядю? – Потому что… я просто… все пошло наперекосяк, и мы не могли дозвониться до второго дяди, а потом старший дядя сбежал, и, я не знаю, нам пришлось придумывать план в последнюю секунду. Мы пытались доставить тебе проблем с властями, понятно? – говорит Стаф. – А теперь давайте просто разойдемся и забудем обо всем, что здесь произошло. – Нет! – несколько человек выкрикивают это одновременно, и мы все ошеломленно смотрим друг на друга. – Я хочу знать, что вы вообще изначально задумали, – говорю я. – Я знаю, что на самом деле вы не охотились за Лилиан. Так что же вам было нужно, чего вы добивались? Теперь все взгляды обращены к Стафани. Я впервые вижу, как она колеблется, делает небольшой шаг назад, и ее взгляд нервно перебегает с амы на каждого из ее дядей. – Не твое дело. Просто отпусти их. – Или вы говорите, или все умрете! – выдает вторая тетя. – Ого, вторая тетя, я не… – Да, если вы не скажете, то я убью его, – говорит старшая тетя, делая шаг вперед и зловеще становясь позади третьего дяди. – Мы мафия, с нами шутки плохи. Третий дядя начинает хныкать. Старшая тетя поднимает руку, выглядя чертовски угрожающе. – Стой! – вскрикивает ама. – Это все потому… потому что… вы убили моего единственного внука! – выкрикивает она, прежде чем разрыдаться. Глубокие, душераздирающие рыдания начинают сотрясать все ее тело, и она так горько плачет, что у меня самой на глаза наворачиваются слезы. – Что? Где? Мы убили твоего внука? – восклицает старшая тетя. Она смотрит на нас, и ее взгляд словно говорит: «Что, черт возьми, происходит?» Другие тетушки качают головами и пожимают плечами. Старшая тетя шагает вперед и осторожно похлопывает аму по плечу: – Мне кажется, ты ошибаешься. И в тот момент ко мне приходит ужасное, кошмарное, вызывающее дикую ненависть и ярость осознание. Я не хочу, чтобы моя догадка оказалась правдой. Покойный кузен, о котором Стафани упоминала в Лос-Анджелесе. Тот, с кем она была очень близка. Мой голос срывается на хриплый шепот: – Это А Гуан, да? Ваш внук – это А Гуан.