Все смотрят на ма, которая глядит на них в ответ полными ужаса глазами. – Апа? Почему вы все смотрите на меня? – Ма, – начинаю говорить я, изо всех сил стараясь, чтобы мой голос звучал мягко. – Все это время я не воспринимала всерьез эти твои травки ТКМ, хоть ты это и называешь китайской медициной, но, думаю, пришло время признать, что у тебя проблемы с наркотиками. – Какие проблемы с наркотиками? – восклицает ма. – Это не я! – Ладно, Пабло Эскобар, – фыркает четвертая тетя. – Кто такой Пабло Эскроу? – огрызается ма. – Говорю вам, это не я! – Все в порядке, ма, – говорит Нейтан, – в этом нет ничего постыдного. Мы найдем вам лучшего врача и клинику… Пока все толпятся вокруг моей бедной матери, я смахиваю слезы. Я подвела ее. Я был так зациклена на своих собственных проблемах, что совершенно не заметила, что у моей мамы начались проблемы с наркотиками. И это так ужасно, что она готова подвергнуть риску даже своих собственных сестер, провозя контрабандой наркотики в их шляпах! Это жутко! Что случилось с тем человеком, который всегда ставил семью на первое место? Что случилось с женщиной, которая так заботилась о сохранении репутации, что настояла на том, чтобы я нарезала фрукты для моих тетушек, когда они пришли помочь мне избавиться от тела А Гуана? Это так не похоже на мa. Это так сильно не похоже на нее, что, может, это была и не она вовсе… Нет. Я отказываюсь надеяться. Я не могу позволить себе снова разочароваться, только не сегодня. И все же. Я оглядываюсь вокруг, в спальне полная суета и беспорядок. Протягиваю руку и похлопываю вторую тетю по плечу. Она оборачивается, и я тихо спрашиваю: – Вторая тетя, можно я посмотрю на твоего комодского варана, пожалуйста? Она выпучивает на меня глаза. – Ты думаешь, она и в моем тоже спрятала? Я пожимаю плечами. – Ты не возражаешь? Она наклоняет голову, чтобы я могла дотянуться до ее шляпы. Ее варан оказывается очень плотно закреплен кучей заколок и шпилек, поэтому мне нужно потратить не меньше получаса, чтобы снять его. Но тут я вспоминаю, как второй дядя просил посмотреть на фасинаторы за несколько месяцев до свадьбы и как он сегодня рано утром настаивал на том, что шляпы нужно прикрепить к головам как можно плотнее. Тогда я ни на секунду не задумалась об этом, потому что голова была занята другим, но теперь это его внимание к деталям кажется чертовски подозрительным. – Это не ма, – выдыхаю я. – Это была она. – Я указываю прямо на Стафани, которая безмолвно смотрит в ответ. – Или они. Не знаю, но это все часть их плана. Вы, ребята, положили травку в фасинаторы. Прежде чем мы ушли, вы продолжали проверять, принесли ли они шляпы. Это все было частью вашего плана мести, не так ли? Ну, и плюс еще якобы похищение третьего дяди. Стафани выглядит так, будто уже готова драться, но ама говорит лишь одно простое слово: – Да. И этого слова оказывается достаточно, чтобы перекрыть весь шум в комнате. Наступает тишина. – Это единственное, что я смогла придумать, – добавляет Стафани тихо. – Ну, я думала подбросить кокаин, но не знала, где его достать. Поэтому решила, что и травки будет достаточно. – Да даже самый поганый мафиози знает, где влегкую достать кокаин, – бормочет четвертая тетя. – Подождите, и это весь ваш план мести? – спрашиваю я. – Подложить травку в шляпу старшей тети? – Довольно жалкий план, – самодовольно говорит четвертая тетя. Уф, эта женщина может быть порой такой омерзительной. Но сейчас она права. Для плана мести слишком банально. Ама свирепо смотрит на нее. – Конечно, это не все! Ты… – огрызается она на старшего дядю, который вздрагивает. – Ты должен был умереть! Во-о-оу. Мы все в ужасе смотрим на них. Ладно, такого поворота я не ожидала. – Вау, ты собиралась убить собственного сына, чтобы подставить нас? – спрашивает вторая тетя, а на ее лице застывает выражение ужаса и благоговения. – Нет, – говорит Стафани. – Конечно нет. Ама просто посмотрела «Исчезнувшую»[6] и очень вдохновилась, и мы подумали, что, возможно, могли бы сделать что-то подобное. Старший дядя должен был пропасть в разгар вашей свадьбы, тогда мы бы скинули его пропажу на вас и заставили копов пробить всю информацию о вашей семье. Мы думали, что вы такие безжалостные убийцы, что копы обязательно что-нибудь на вас найдут. – Операция «Ушедший дядя», – говорит четвертая тетя и смеется. Но, правда, вместе с ней никто больше не смеется. – Да ладно, смешно же было, типа ушедший в мир иной или ушедший своими ногами а-ля пропавший. У меня голова идет кругом. – Значит, старший дядя собирался инсценировать собственную смерть? И как бы вообще это произошло? Это такой долгосрочный план. Собирался ли он потом когда-нибудь вернуться к жизни? – Он должен был спрятаться здесь, у наших родственников, – ворчит ама. – У вас здесь есть родственники? – спрашивает старшая тетя. – Конечно. Двоюродная сестра отца двоюродного брата племянника мужа моей сестры, – отвечает ама. Старшая тетя кивает. – А, близкие родственники. – Значит, он должен был спрятаться у ваших родственников, а что потом? Просто прожить здесь остаток своей жизни? – спрашиваю я в ужасе. Стафани хмуро смотрит на меня. – Конечно нет. Мы хотели выставить все так, будто ваша семья его похитила, а потом, когда вы все окажетесь в тюрьме, его бы «нашли» связанным где-нибудь в заброшенном доме, что-то типа того. Вот почему мы решили сделать это во время вашей свадьбы. Но когда мы только узнали, что ты выходишь замуж, мы вроде как… э-э-э… взялись за заказ с вашей свадьбой, прежде чем составить план. Мы знали, что сможем что-то придумать, если будем сами организовывать и контролировать этот день. В любом случае старший дядя должен был прилюдно затеять драку с одним из вас во время фуршета, а мы должны были пробраться в ваш гостиничный номер и оставить там следы борьбы, чтобы потом все выглядело так, будто перед исчезновением старшего дяди у вас в номере произошла какая-то заварушка. – Господи, – восклицает Нейтан. – Но потом пропал второй дядя… – Ты должен был найти его! – рявкает ама на старшего дядю, который снова вздрагивает. – Даже с такой мелочью не справился. Старший дядя стонет в свой кляп и выглядит таким раскаявшимся, что мне, как ни странно, становится его жаль. – Он не виноват, что мы надрали ему задницу, – говорит четвертая тетя. Стафани делает глубокий вдох. – В любом случае второй дядя и старший дядя пропали, а потом и фасинатор тоже пропал… Я не знаю. Мы запаниковали. Поэтому в последнюю минуту решили, что третий дядя притворится, что вы его похитили, чтобы мы обыскали ваши номера. Мы не думали… – Без обид, но в вашем плане целая куча пробелов, которые сразу бросаются в глаза, – перебивает четвертая тетя. – Я знаю, ладно? – огрызается Стафани. – Было нелегко придумать план по вашему уничтожению, и это лучшее, что мы смогли. Нам было больно, и мы были в отчаянии и просто хотели – я не знаю – заставить вас всех заплатить за то, что вы сделали с А Гуаном. – Я не могу поверить, что вы пошли на все это, чтобы подставить нас. – Честно говоря, не знаю, приятно поражена я или в ужасе. – А Гуан – мой единственный внук, – внезапно говорит ама, снова начиная плакать. Несмотря на все, что произошло, невыносимо видеть, как эта могущественная, надменная пожилая женщина превращается в слабую, убитую горем бабушку. – Мы бы сделали все ради него. В этот момент желание бороться вдруг резко меня покидает. Я понимаю, что то же самое происходит с мамой и тетушками. Конечно, они сделали бы для него все что угодно, точно так же, как мама и мои тети сделали бы – а они ведь правда сделали – для меня. Ради нашего спасения наши семьи готовы пойти даже на самые опасные преступления. Им достаточно любого плана, даже ужасного и непродуманного, но они будут действовать любой ценой. – Вы все убили его, почему? Только потому, что он украл у вас какие-то драгоценности? Разве могут какие-то драгоценности сравниться с жизнью человека? – Это произошло не из-з этого, – шепчу я. – Он был таким хорошим мальчиком… – Это произошло не из-за этого! – На этот раз мой голос звучит громко, словно гром. Я заставляю себя продолжать говорить, даже если это означает, что я до конца разобью сердце амы. – А Гуан умер, потому что пытался домогаться меня. Он был за рулем и не остановился, когда я попросила его об этом, а потом завез меня в какой-то заброшенный район, и… боже, я была так напугана. Я ударила его электрошокером, и мы врезались, а… Тут мой голос срывается. Рука Нейтана успокаивающе сжимает мои плечи. – Ты ударила его электрошокером? – спрашивает Стафани. Осознание озаряет ее лицо. – Когда мы были в аэропорту, ты сказала, что твой электрошокер однажды спас тебе жизнь. Получается, ты говорила про него? – Я киваю, а она смотрит в потолок, смахивая слезы. – Он хотел… эм, он хотел… – Да, – тихо говорю я. – Я просила его остановиться, но он меня не слушал. – Твою мать, – бормочет Стаф себе под нос. Она отворачивается, чтобы я не могла видеть ее лица, но она качает головой. – Нет, ты все врешь, – огрызается ама. – Мой А Гуан был хорошим мальчиком, самым лучшим мальчиком. Он никогда бы не сделал ничего подобного! – Нет, Ама, – произносит Стафани. – Нет. Прости, но он мог такое сделать. А Гуан был добр к тебе, но не был хорошим мальчиком. Мне жаль, ама. – Нет! Да что ты знаешь? – начинает кричать ама. – Ты ведь ничего не знаешь! А Гуан всегда был таким хорошим мальчиком, всегда приносил мне мою любимую еду, каждый понедельник он ходил за продуктами в Ranch 99, всегда покупал мне хорошие колбаски и… – Бок чой, чар сиу бао, кенг конг, соевое молоко, – начинает перечислять Стафани. Ама замолкает, а Стафани продолжает перечислять длинный список продуктов. – И яблоки Фудзи, – заканчивает Стафани. – Правильно? Ама просто молча смотрит на нее. – Я знаю это, ама, – мягко говорит Стафани, – потому что А Гуан ничего из этого никогда не покупал. Это была я. Это всегда покупала я. А Гуан любил тебя по-своему, но не был надежным, или заботливым, или еще каким-то, что, по твоему мнению, делало его хорошим мальчиком. – Она смотрит на меня и указывает на своих дядей. – Могу я?