– Вчерашние спагетти. Бертран сам достал кастрюлю из холодильника. Лола поставила ее на плиту разогреваться и начала аккуратно помешивать. Тихо забулькал кофе. Он сказал: – Вкусно пахнет… – и направил на нее вентилятор. На лицо. Лола поправила пучок. – Будешь есть? – Нет. Бертран открыл шкафчик, на который она указала, достал тарелку, потом протянул руку над ее плечом, почувствовав тепло тела, и взял с полки две кружки. На шее, чуть ниже линии роста волос, у Лолы была круглая светлая родинка. Мысль сфотографировать не пришла Бертрану в голову, но ему захотелось коснуться пальцем нежной женской кожи. Она протянула ему нож с вилкой, и он начал есть стоя. Лола переставила кофеварку и отступила на «безопасное» расстояние. Полтора метра. – Свадьба, дом, ребенок. Помолвка? – Без. – Кольцо? Вопрос остался без ответа. Лола улыбнулась и наполнила кружки. – Сахар? – Никогда! – с полным ртом ответил Бертран и похвалил: – Ужасно вкусно. – Не преувеличивай. – Даже не думал. Их взгляды встретились. Он знает тысячу разных Лол. Интересно, ее глаза позеленеют в полдень? Она подвинула к нему кружку. – Давно вы вместе? – Четыре года. Бертран ловко навертел макаронину на вилку. – Браво. Вы успешно преодолели два критических, полных противоречий года. Берегитесь семилетнего и пятнадцатилетнего рубежей, потом наступает штиль. – А ты специалист. – Еще какой! Дафна прочла мне не одну зажигательную лекцию, ссылаясь на дебильные статьи из глянцевых журналов. Лола улыбнулась, поправила непослушную прядь. Бертран снова взялся за спагетти. – В самолетах я почти не сплю, успеваю изучить женскую прессу… Они переглянулись. – Но мне плевать и на разглагольствования Дафны, и на журналистов… Лола убрала волосы за уши. Бертран прожевал и проглотил. Она поднесла к губам чашку и тут же вернула ее на стол – слишком горячо. Бертран открыл морозилку, достал лед, опустил в кофе, положил себе еще еды и сказал: – По-моему, никогда не знаешь, знаешь кого-то или не знаешь. Извини за каламбур. – Нужно время. – Не всегда, Лола. Он удержал ее взгляд. Насколько интенсивно-зеленый в полдень? – Мне давно известно, о чем думает и чего хочет Дафна, я почти всегда знаю, что она скажет в следующую секунду. Лола опустила глаза на тающую в кофе льдинку. Бертран доел. Она маленькими глотками допила кофе и взглянула на него. – Дафна через слово повторяет, что ты – талант. Она… тебя обожает. – Дафна ошибается. И объект обожания из меня никакой. – Ты ничего к ней не испытываешь? – Испытываю. Но не то, о чем она мечтает. Лола с трудом оторвалась от бездонно-черных глаз Бертрана и снова уставилась в кружку. Он ответил, что находит Дафну красивой, умной, образованной, решительной и утонченной, она хороший друг, у нее есть чувство юмора и… Лола улыбнулась, а он продолжил: – …и она настоящий профессионал. – Других чувств у тебя к ней нет? – Я не создан для других чувств. Бертран зна?ком предложил ей еще кофе, она покачала головой. Пятьдесят сантиметров. Он вылил остаток в свою кружку. – Я против тюрьмы и никогда не буду любить Дафну «до потери сознания». – Ты очень честный человек… Он лучезарно улыбнулся. – Мое главное достоинство. И, наверное, единственное. Вообще-то я мерзавец – пользуюсь отъездом Дафны в Лондон, чтобы забрать манатки и слинять. – Мне ключ не оставляй, мы с ней больше не увидимся! Бертран допил кофе и поставил кружку между собой и Лолой. Точно посередине. Она посмотрела на кольцо. Старинное, этническое. – Мы столкнулись с Дафной в холле в тот день, когда я получила отпечатанные извещения о свадьбе, вот и дала ей одно – спонтанно. Она подняла глаза, зеленые, как подлесок. – Я понял. – Бертран улыбнулся и накрыл ее руку ладонью. Жест получился естественный, тактильный контакт подействовал завораживающе. Кожа Лолы на ощупь оказалась не такой нежной, как он воображал, но у нее была медовая текстура. Бертран вспомнил поездку на Филиппины. Некоторые мужчины с риском для жизни карабкались на отвесные скалы, чтобы добыть огромные соты. Одно-единственное касание сблизило их, сущность проявилась мгновенно и волнующе. Он отнял руку и потянулся к шкафчику, висевшему у нее за спиной. Она подумала о перекрещивающихся следах двух самолетов, которые встретились в небе и полетели каждый в свою сторону. О жаре, столкнувшейся с холодом, о каплях воды на стекле иллюминатора, высыхающих так быстро, что и заметить не успеваешь. Бертран налил стакан воды и сказал: – Извещение Дафна увидела случайно – и не удержалась от желания выяснить отношения. За что тебе большое спасибо… – Он залпом выпил воду. Лола посмотрела на него – увидела себя со стороны – и опустила глаза: стоическое спокойствие, непроницаемое лицо. Она всегда любила учиться, делала это хорошо и сейчас на практике демонстрировала умение справляться с турбулентными потоками. «Сильный характер!» – восхитился Бертран. Он развернулся на каблуках и сделал три решительных шага. Мед есть, а мужчины похожи на медведей – пойдут на любые риски, чтобы полакомиться. Но… Четвертый шаг не состоялся – Бертран сел, сложил руки на груди. – Наши отношения лишены смысла, так что порвать – правильное решение. – Не бойся, я умею хранить чужие секреты. – А я и не боюсь. Бертрану показалось, что глаза Лолы затягивают его. У нее на языке вертелся вопрос: «А что способно тебя напугать?» Она мечтала увидеть, как он работает. Сесть рядом с ним. Рассказать, что летает по миру, но нигде не задерживается. Что уже много лет почти не фотографирует. Что выбрала такую профессию, где необходимо соблюдать жесткие правила, и тем самым, возможно, отгородилась от истинного предназначения. Господи боже ты мой, все это бессмысленно. Лола схватила кастрюльку, открыла кран. С левого плеча соскользнула бретелька, она поправила. Небо за окном было огромным, ясным, гладко-синим и совсем близким. Она вылила на губку несколько капель средства для мытья посуды. А что НЕбессмысленно? Маленькие радуги в мыльных пузырях? Сидящий напротив нее мужчина? Почему она не выставляет его за дверь? Почему не следует совету Франка: «Остерегайся большого злого волка!»? Она ни разу не спохватилась, что жених может неожиданно вернуться и спросить, какого черта голый по пояс мужик делает в квартире, почему сидит на кухне, трет лицо, зевает и бормочет: «Никак не приду в себя, разница во времени совсем доканала…» Она задала всего один вопрос: – Откуда ты вернулся? – Блиц-полет в Нью-Йорк. Но не на Air France, Лола Баратье. Она обернулась. Голос Бертрана, его взгляд, открытая улыбка уверенного в себе игрока вызвали ответную улыбку. – Ты читал извещение. – Не успел – Дафна слишком громко вопила. – Бертран скрестил руки на груди. – Но когда пришел сегодня ночью, взял почту и заметил на ящике твою фамилию: Лола Баратье. – Теперь я стану Милан, – сообщила она, взволнованная, гордая, прекрасная. – И ты права, звучит красиво. – Согласна.