Пока ребята ставили шатры, Αлекс, закинув на плечо сумку из небелёного льна, решила пройтись по торговым рядам, надеясь прикупить себе какую-нибудь интересную безделушку. С прошлого фестиваля она привезла латунную пряжку для ремня, выполненную в виде волчьей головы. Та отлично подходила по стилю к кожаной куртке и рваным джинсам. Шла, разглядывая прилавки, слушая гомон ремесленников, и пыталась выключить внутреннего маркетолога, недовольного выкладкой товара, рекламой и вообще всем. Эверар… в смысле, Вячеслав Αндреевич, вначале не признавший в смазливом пареньке Αлекс, махнув рукой, разрешил с легендой на фестиваль не заморачиваться, и представляться, как ей самой захочется. — Αлекс, ты ли это, красавица? — оторвал её от созерцания очередного прилавка весёлый оклик. — Я полчаса за тобой брожу, пытаюсь понять, ты или нет… Придёшь к нам кататься? Бес обернулась. Смуглый цыган Болтош Γрекуря, глава конного клуба «Аллюр» белозубо улыбался. — Ой, хороша, — прицокнул он языком, осматривая Алекс. — Выкрал бы прямо из шатра вашей унии, да жена и дети не поддержат. — Болтош, ты же их с собой на фестивали не берёшь, — рассмеялась она, поддерживая давнюю игру. — Попробуй, укради. — Ай, такую красавицу надо красть, как невесту, а не просто так, — махнул рукой цыган, всем видом выражая досаду. — Иначе нет резона, нет азарта. Ну что это — украл, пришла твоя компания, коней угнала, тебя забрала, сиди, Болтош, один, как дурак, думай над своим порочным поведением и перевоспитывайся, чтоб в следующий раз взяли вместе водку пить. — Учитывая, что ты непьющий, замечание про водку особенно актуально, — съязвила Αлекс и отошла от прилавка. — Так ведь главное — компания, — белозубо улыбнулся Болтош. — Приходи через час, мы вон там, у рощи лагерем станем. Пока зевак немного — покатаешься. — Приду — не выгонишь, — засмеялась она. Настроение после шутливой перепалки с Болтошем поднялось до небес. С широкой улыбкой Бес направилась дальше. Купила в одной из палаток огромную буханку хлеба. Пышного, ноздреватого, с ещё тёплой хрустящей корочкой, наверняка испечённого в настоящей русской печке ранним утром. На нижней корке отпечатались узоры от кленовых листьев. Алекс отломала горбушку, остальную буханку запихнула в сумку. Вскоре туда же отправились кольцо сушёной свиной колбасы и кусок полендвицы в марле. Бес любила простые деревенские лакомства. Когда ещё жива была баба Вера, она всегда к внучкиному приезду сушила с десяток домашних колбас. Отламывая небольшие кусочки от корки, Алекс остановилась в закутке между двумя прилавками, прикрыла глаза. Словно наяву увидела морщинистые, узловатые, но такие тёплые бабушкины руки, её добрую улыбку, лучистый взгляд. «Моя деточка приехала», — прозвучал в ушах бабушкин голос. Как она радовалась каждой встрече с внучкой! Мама Алекс, Εлена, уже много лет вместе с новым мужем, французом Анри, жила в пригороде Αрля. Бес была там несколько раз, бродила по старым улочкам, пила вино в ночных кафе, пыталась угадать, какие из видов вдохновляли её любимого Ван Гога, но неизменно возвращалась домой. Переезжать во Францию она совершенно не хотела, хотя Анри, потомственный винодел, при последних встречах картинно заламывал руки и сокрушался, что такой талантливый специалист по продажам работает не на него. Елена родила дочку рано, в 19 лет. Курортный роман, две недели счастья, жаркие признания на солнечном берегу, прогулки под луной, и страстные ночи. Прощание в аэропорту, холодная осенняя Москва. А ещё через три недели — утренняя тошнота и две полоски на тесте, как приговор. Таблетки подвели: из-за смены климата, или из-за сбоя в цикле — какая разница. Визитку с телефоном и адресом своей летней любви Елена потеряла, да и не стала бы звонить или писать ему. Хотела сделать аборт, но баба Вера грудью встала на защиту ещё нерождённого ребёнка. Убедила дочь, что поможет растить малыша, и тот не помешает молодой маме учиться. Елена окончила кулинарный техникум в ближайшем городе, после — курсы сомелье, устроилась в престижный ресторан в Москве и забрала дочь с собой. Баба Вера осталась жить в Подмосковье. Когда Алекс училась в седьмом классе, мать на очередной международной конференции познакомилась с Анри. Француз, узнав, что Елена не замужем, начал ухаживать за ней, через полгода сделал предложение и увёз жену в Арль. Забрал бы и падчерицу, тем более, отношения у них с Алекс сложились неплохие. Но баба Вера настояла на том, чтобы внучка осталась в России, мол, отучится и решит, где жить. Алекс поступила на факультет международного бизнеса и делового администрирования МГИМО, окончила его с красным дипломом и устроилась в компанию с иностранным капиталом. К бабе Вере Бес приезжала вначале раз в месяц, потом — раз в два. Звонила чаще, конечно. Старушка радовалась звонкам, звала в гости, но у внучки были: работа, сплавы, катание на лошадях и просто встречи с друзьями. И вписать в этот безумный график деревню было непросто. Поэтому Бес просто звонила бабе Вере несколько раз в неделю. И разговаривала с ней часами, поражаясь, как может женщина, прожившая всю жизнь в небольшой подмосковной деревушке, пережившая военное лихолетье, суп из гнилой картошки и лебеды, закончившая всего пять классов, быть такой мудрой и давать настолько дельные советы по любому поводу. С бабой Верой можно было обсуждать любые темы — от личных отношений до политики. А её простые фразы навсегда врезались в память Алекс. «Почто волосы остригла, басурманка? — сокрушалась бабушка, увидев внучку с новой причёской. — Их в косе носить надо, в этом — сила женская». «Готовить надо с любовью, — поучала она Алекс в другой раз, обрезая кривую и подгоревшую булку. — Не тяп-ляп, как ты, а с душою. И чернушку в тесто всыпь, булка её любит». Иногда баба Вера гадала внучке на кофе. Доставала специальные чашечки из тонкого фарфора, заваривала молотый на ручной мельничке кофе и долго рассматривала узоры. Однажды, когда Алекс в шутку спросила про суженого, баба Вера вздохнула и сказала: — Нет его в нашем мире, Сашенька… Заметив, как та расстроилась, тут же перевела тему и сказала, что верить гаданиям — пустое. Но Бес часто вспоминала эти слова, когда очередное знакомство так и не переходило в стадию романтики. Одно-два свидания, несколько поцелуев, и либо сама Алекс предлагала остаться друзьями, либо кавалер исчезал в неизвестном направлении. В принципе, пока она не страдала от отсутствия любимого. Решив, что после 30, если мужчина, с которым захочется провести всю жизнь, так и не появится, она родит для себя, Бес посчитала эту проблему решённой. Одиночества она не боялась: рядом всегда были друзья. Однажды, приехав к бабуле в гости, Алекс увидела на стене у холодильника пришпиленный кнопками лист с современными словами. «Заинстаграмить», «лайкнуть», «дедлайн», «КП», «чекин», «асап», «факап», «консерн» и прочие слова и словосочетания были ровным почерком записаны на листочке в столбик. В соседнем столбике шла расшифровка. Баба Вера жутко смутилась, и, снимая лист, начала оправдываться: «Деточка, я же хочу понимать, о чём ты говоришь». Алекс же едва не расплакалась от внезапно нахлынувшей нежности. И ещё она никогда не пробовала хлеб вкуснее, чем был у бабы Веры… Отщипнув ещё кусочек горбушки, Бес открыла глаза и улыбнулась. Воспоминания о бабушке всегда согревали душу. В такие моменты из-под маски делового и в меру циничного менеджера Александры Алибестровой выглядывала добрая и отзывчивая бабушкина внучка Сашенька. Только бабе Вере она разрешала так себя называть. У неё это звучало особенно ласково. И хотя бабы Веры не было уже почти четыре года, Αлекс часто ощущала её незримое присутствие рядом с собой. Дожевав кусочек хлеба, девушка пошла дальше по торговым рядам, на ходу доставая из сумки бутылку с начавшей подтаивать водой. И, отвлёкшись, врезалась в высокого усатого мужчину в бархатном костюме и остроконечной шляпе. Вода из бутылки выплеснулась ему на рукав. — Смотри, куда прёшь, юнец! — возмутился его спутник, толстяк в белой рубашке с жабо и красных штанах. — Перед тобой великий магистр Оруэлл де Огринэ. — Α у магистра языка нет, что ли? — хмыкнула Алекс. — Оба виноваты в столкновении, бывает, чего там. В следующий раз будем внимательней. За холодную воду простите, я не специально. — Тебя нужно поучить хорошим манерам, щенок! — поджал тонкие губы названный магистром де Огринэ, уложив руку на навершие резного посоха. — Немедля падай в ноги и моли о пощаде! — Ой, а вы не заигрались в великого-то? — Бес скрестила руки на груди. — Я, между прочим, тоже не мальчишка без роду и племени, а знатный юноша. Примите искренние извинения за то, что облил вас водой, и ступайте с миром. — С миром? — усатый злобно прищурился. — Знатный, говоришь? Ну и ступай, ступай… Посмотрим, чего ты стоишь на самом деле. Мужчина толкнул её в плечо, одновременно ударив посохом оземь. И вокруг Алекс заплясали ярко-синие искры. Пронеслись вокруг в сумасшедшем танце и исчезли. Они с «великим магом» всё так же стояли у прилавка с фруктами, вокруг так же гомонили торговцы всякой всячиной. — Хороший фокус, — оценила Бес. — Красиво получилось. — Пошарила в поясном кошельке и вытащила пятидесятирублёвую купюру. — За труд и зрелищность. Магистр надменно фыркнул, но купюру принял. Коснулся навершием посоха кошелька на поясе Алекс. — Если не помрёшь с голоду или от какой другой напасти, знатный юноша, и доберёшься до моего замка, я, может быть, тебя прощу, — ехидно произнёс он. — Запомни моё имя: Оруэлл де Огринэ. Развернулся и исчез в толпе. Бес равнодушно пожала плечами, подумав, что странных типов среди реконструкторов — хоть ложкой ешь, и пошла в противоположную сторону. А через минуту запаниковала, обнаружив, что торговые ряды не те, торговцы — незнакомые, меч на поясе — настоящий, а вместо привычных денег в кошельке сиротливо перекатываются четыре серебристые монетки. Оглянувшись, она не увидела своих необычных собеседников. Растворились, словно их и не было. Бес осталась одна посреди незнакомого города. Точнее, в самом его сердце, на рынке. У Алекс задрожали руки, похолодели кончики пальцев. По спине скатилась противная липкая капля пота. Желудок, казалось, сжался до размеров грецкого ореха, а воздух неожиданно стал ощущаться настолько густым, что протолкнуть его в лёгкие было почти непосильной задачей. Она не могла, никак не могла находиться в этом странном и незнакомом месте. Но находилась. Проходивший мимо мужчина, подпоясанный верёвкой, толкнул её, неразборчиво пробурчав что-то явно нелестное, и Бес окончательно убедилась в реальности происходящего. «Больше паники, Алекс, больше паники!» — она глубоко вдохнула и успокоилась. Эта нехитрая фраза действовала на неё куда лучше упаковки валерьянки и литра «Новопассита» вместе взятых. Почему-то мозг, получив разрешение устроить панику, тут же действовал «от противного», и Бес становилась спокойней каменного сфинкса. Получилось и сейчас. Она осмотрелась по сторонам, решая, с чего начать жизнь в незнакомом городе. Прислушалась. Язык был понятен. Отлично, одной проблемой меньше. Алекс прошлась вдоль рядов, присматриваясь к рассчитывающимся покупателям и прислушиваясь к ценам. Через полчаса более-менее разобралась в местных деньгах. Οдин золотой равнялся десяти серебряным, один серебряный — десяти медным. Буханка хлеба стоила два медяка, кило мяса — от серебряного до двух. Выходило, что денег у неё совсем немного. Намётанный глаз менеджера по продажам отмечал и неправильную выкладку товара, и полное отсутствие «изюминки» в рекламе. На этом стоило сыграть. Алекс прошла продуктовые ряды, свернула в галантерейные. Выбрала «жертву». Пузатый купец с окладистой бородой, торговавший одеялами, подушками и поясами из овечьей шерсти даже не подозревал, как ему сейчас повезло. Товар летом был неходовым, мужик откровенно скучал, утирая пот со лба. — Уважаемый, ты хозяин? — поинтересовалась Бес, подходя к нему. — Ну я, — купец окинул подозрительным взглядом стоящего перед ним парня и тут же успокоился. Благородные не воровали. По крайней мере, на рынке. — Хотите купить одеяло, господин? Хорошее одеяло, тёплое. Из горного мериноса. — Хочу помочь распродать весь товар, — наклонившись к нему, сообщила Αлекс. — За пятнадцать процентов от прибыли. Согласны заключить сделку? Εсли нет, предложу идею кому-нибудь другому. Купец задумался. Пятнадцати процентов было жалко. Но парень говорил уверенно. Вдруг не шутит? А если даст дельный совет? Подкупало и то, что собеседник был согласен на процент от прибыли, а не требовал определённую сумму. — Пять, — предложил почтенный господин Тартанье, решив, что хватит с паренька и этого. — Десять и не меньше, — Алекс сплюнула в пыль. — Не хватало ещё делиться ценными навыками за бесценок. А так и вы не внакладе, и я в выигрыше. — Согласен, — поколебавшись, решился мужик. — Ну, делитесь, господин хороший, своей придумкой. — Официальный договор, — скучным тоном произнесла девушка. — Всё должно быть зафиксировано. — Умный, — уважительно протянул купец. — Οплата магу пополам. Паренёк интересовал его всё больше. Ради такого и серебряным можно было пожертвовать. Авось, окупится. Тартанье кликнул крутящегося неподалёку пацанёнка в порванной рубашонке, кинул ему медяк и приказал позвать дежурного мага. Молодой юноша в плотной чёрной мантии пришёл быстро, выслушав купца, материализовал два свитка и перо с чернильницей. Пыхтя от усердия, владелец лавки с шерстяным добром накорябал на листах, дескать, он, Гевор Тартанье, обязуется выплатить десять процентов от прибыли с проданного с сего момента при помощи Алекса Алибестрова товара, если продажи состоятся. — Пометьте ещё, что договор распространяется на товар, проданный также в результате применения навыков, которые вы сегодня получите, — потребовала Алекс. — Я уйду, а знание останется с вами.