— В городе-крепости, или где-то около должен быть космодром — вот и отправляйся обратно на Арттдоумие, зеркалом дорога. — Как?! У меня нет денег на билет, — Эстель сложила губы куриной гузкой. — Нет, я против, — поднял обе руки Дем. Девушки уставились на него. — Если Эддар узнает, что мы помогли виновнице всех наших несчастий, боюсь, его это не порадует. — Какие же вы зануды! Да что я такого сделала-то? — Здрасти-приехали! Выкрала пусть у бывшего, но все же мужа ключ, отдала его конкуренту, натравила на нас призрак — у Тритона, — решила напомнить Эстель Ри. — Насчет Тритона ничего не знаю, — торопливо сказала Эстель. — Насчет всего остального… Можно подумать, вы никогда не ошибались… Вот ты, Ри… Это уже интересно. — Ты, Ри, должна меня понять, — капризным, с интонациями «умирающего лебедя» тоном, Эстель заканючила, — Я была в отчаянье, из-за неразделенной любви к Эдди… Я хотела так привлечь его внимание, вернуть его назад, понимаешь? Это была шутка и только, а то, что этот кретин Леднев напал на меня… — О прогресс, Эстель, прекрати, пожалей наши уши, во-первых, ты переигрываешь, — взмолилась Римма. — А во-вторых, мы все это уже слышали, — согласился с подругой Дем. — О прогресс, я что, должна это есть? — Эстель сделала страдальческое лицо, открывая пресерву и принюхиваясь. Римма только пожала плечами — не хочешь, не надо. Остальные и вовсе воздержались от комментариев. Эстель конечно передумала, но завтракая, ныла на весь оазис так, что скулы свело даже у Юдвига. Римма не стала слушать горестных стонов и удалилась в невысокие заросли низкорослого кустарника — вроде бы, там мелькнули знакомые фиолетовые сполохи. Дему повезло меньше: как истинный джентльмен, он взял на себя заботу о лагере, и, направив все усилия на то, чтобы абстрагироваться от горестных воплей Эстель, принялся за дело. Покинув гостеприимное место ночлега — укус бабочки — не в счет, тем более что лершавык оказался вовсе не ядовитым, что показали снятые-таки пробы — «Спасибо Эстель и ее нытью, отогнавшему меня от палатки», компания под аккомпанемент арттдоумийской звезды направилась дальше. — Нет, это невозможно! Эта жара днем, этот холод ночью, я не понимаю, почему я, Эстелла Звездная, должна так страдать, почему я должна терпеть лишения, почему… — Интересно, — спросил Дем у Риммы, — А ее можно как-нибудь выключить? — Или хотя бы сделать потише, — вздохнула Ри. — Есть подозрение, что это — андроид, — Юдвиг спикировал на плечо Риммы. — Может, превратишься опять в райскую птицу, а? — жалобно попросила Римма Юдвига, — Хоть ненадолго отвлечешь нашу «дитятку» яркой оберткой. — Не отвлечешь, — покачал золотым хохолком на зеленой головке Юдвиг, и добавил с плохо скрываемым удовольствием. — Похоже, Эстелла меня ненавидит уже в должной степени. — Ну вот, зачем ты делаешь ей по ночам прически? — Мне скучно — мы, арттдоумийцы, мало спим. По сравнению с вами — не спим вовсе. — А как же вы отдыхаете? — Дело в использовании таламического мозга. Вы используете его всего лишь на семь процентов, поэтому вам необходимо время от времени как бы это сказать… Перезагружаться, что ли. Мы на Арттдоумие давно освоили таламус, таким образом, отдыхаем без необходимости перезагрузки. Римма сузила глаза, достала из кармана датчик: — Ну-ка, — подняла она руку с браслетом. Юдвиг послушно пересел на браслет и закрыл глаза. Дем в это время изучал голографическую карту, сверяясь с местностью. Выходило, что до города-крепости не так далеко. — Обрадую вас, дамы: по пути мы зайдем на рынок. Ну, на рынок в нашем представлении. Здесь это целое торговое поселение. — Может, повезет, и узнаем что-нибудь о Таре и капитане, — предположила Римма. — Черт, почему же не работает связь! — Попробуем восстановить ее, запустив мини спутник над планетой. Если только на этом рынке найдутся подходящие детали… Я почти уверен, что получится. У капа есть рация, попробуем пробить его позывные. Судя по всему, ормы здесь блокируются правительством. — Но ведь это прямое нарушение инопланетных прав! — Эстель решила разнообразия ради прекратить нытье. — Слушай, — обернулся Дем к актрисе. — Ты на какой день пребывания на Зиккурате попала в руки к работорговцам? Эстель передернула плечами и отвернулась, а Дем продолжал: — В первый же день, то есть в день прилета, правда? Ну и о каких правах ты говоришь? — Я не виновата, это все этот свинья Леднев! Между прочим, ваш с вашей обожаемой Тарой дружок! — прошипела Эстель, глядя на Римму. — Все уши мне прожужжал об этой Истар Кроули! Тара то, Тара се, мир клином сошелся на этой девчонке! Мне даже казалось, что найти эту вашу Тару для него важнее, чем сокровища Иштар! — А вот это уже мне не нравится, — сказал Дем. — Ты тоже считаешь, что здесь что-то большее, чем личный интерес? — спросила Римма. Дем показал глазами на Эстель, мол, не сейчас, но актриса и сама прекрасно поняла намек: — Да какой уж там личный интерес! Вашей подружкой интересуются те же люди, что и сокровищами богини! — Ты же говорила, что все рассказала нам, о том, что узнала от Виктора! — возмутилась Римма. — Какие ещё люди? — спросил Дем. — Так я это не от него узнала, — у Эстель был такой вид, как будто она взболтнула лишнего. — Я услышала кое-что… немножко… случайно… так он и расскажет мне о своих нанимателях! — О чем ещё ты умолчала? — То есть подслушала? — Больше ни о чем, клянусь! Да и это… Так, больше домыслы, — пожала она плечами, и устремилась вперед. Юдвиг возмущенно свистнул ей вслед. — Не веришь ей? — усмехнулся Дем. — Я тоже. — И я, — вздохнула Римма. — А толку? Как узнать, все она рассказала, или нет? Мне, если честно, как-то не в радость с ней беседовать. Ряды казавшегося бескрайним торгового поселения возникли, стоило только компании взобраться на очередной песчаный бархан. Традиционные зиккуратские шатры стоят бок о бок с новомодными палатками и боксами, тут и там раздаются жарке споры торгов. Оба зиккуратских солнца прочно стоят в зените, безжалостно опаляя воздух и землю, и под рыночными навесами, время от времени обдуваемые горячим воздухом от вентиляторов, на солнечных батареях, путники почувствовали себя почти счастливыми. — Вот, мне просто необходимо это платье, и зеркало, и вот, вон тот рюкзак, этот натер мне плечи. Почему вы не останавливаетесь? Вон же подходящий чепок! Я хочу есть! Я хочу пить! Я вдосталь намучилась с вами, бессердечные! Я испила всю чашу страданий до дна, и душа моя самой отчаянной скорби полна! — О нет, только не это, — простонал Демиз. — Похоже, она вновь собирается цитировать одну из своих ролей… — Пристроить бы ее поскорее на какой-нибудь рейсовый корабль, — страдальчески зажмурилась Римма. — Я готов сам заплатить ей за билет, только бы избавиться от этого противного голоса… — Эстель, — Римма сделала очередную попытку воззвать к совести актрисы. — Потерпи, пожалуйста. Нам нужно купить детали для мини спутника, понимаешь? И сделать это нужно чем раньше, тем лучше — торговые ряды с техникой и периферией закрываются раньше остальных. — Но хоть немножечко отдохнуть то можно, — продолжала канючить Эстель. — Я клянусь, что стерла с вами ноги в кровь… Ты-то никогда не зарабатывала своей красотой, тебе не понять… — Ты говорила, что зарабатываешь своим талантом? — О нет, не напоминай ей о таланте, — взмолился Дем. — Вот эту катушку, — обернулся он к продавцу. — А радиоусилитель у вас есть? Вообще рынок порадовал наличием необходимых деталей. Если так и дальше будет продолжаться, спутник будет готов в два счета. Они прошли по направлению к небольшой серой палатке, на которую указал предыдущий продавец. Дем склонился над деталями, а Римма уговаривала Эстель потерпеть, когда раздался знакомый рев: — Твою мать раз! Кого я вижу! Рыжебородый здоровяк хлопнул Дема по плечу так, что тот покачнулся. — Лева! Старик! Вот уж не ожидал! — Дем похлопал механика по спине в ответ. — А ты здесь какими судьбами? — Да вот, объезжаю местные маркеты, ищу кой-какие компоненты, — Левочка показал на ракетную платформу у него под ногами — новейшее изобретение, к сожалению, такая на Персефоне в единственном экземпляре, и выдерживает только одного человека. Поэтому ей пользовался в основном механик, ведь именно ему в аварийных ситуациях приходится ездить по посещаемым планетам больше всех, приобретая те или иные детали. — Вот как? Для Персефоны? А где она? — раздался тонкий голосок с капризными нотками. Обернувшись, Левочка сначала протер глаза, а потом обернулся к Дему: — Хрена се… А че она здесь делает? Демиз поднял глаза к сиреневому небу Зиккурата — мол, потом расскажу. Эстель продолжала мило улыбаться, как будто они встретились с Левочкой на светском рауте.