Пришлось пройти через ряд безболезненных, но унизительных процедур. Меня мыли, скребли жесткой щеткой, натирали кремом, делающим поверхность кожи матовой, расписывали красной и золотой краской, покрывая узорами все тело. Лицо полностью покрыли красной краской, подведя золотом только брови, глаза и губы, напоследок накинули одну прозрачную красную накидку на волосы, а другой задрапировали тело. Не сказать, чтобы она сильно что-то скрывала, но, я уже была готова к тому, что придется развлекать Цалибу и ее гостей обнаженной. — Терпи, Статуя, — внезапно сказала одна из женщин на космолингве. — Это еще не самое плохое, что могло случиться с тобой во Дворце. Большинство подарков Цалибу не доживают до следующего утра. — Я очень боюсь за Ишму, — тихо сказала я. — Как только закончу с тобой, позабочусь о твоей рабыне. Дам ей целебный отвар и облегчающие боль травы — она сможет впасть в забытье и поспать. Госпожа ничего не узнает. — Спасибо. У меня нет ничего, чтобы отблагодарить вас. — Не нужна мне твоя благодарность. А это тебе, — она протянула мне дымящийся кубок. — Пей смело. Это затуманит твой разум и расслабит тело, одновременно делая его крепким, но бесчувственным. Иначе не выстоишь. А стоять, возможно, придется всю ночь. Я послушно выпила обжигающий отвар. Действие проявилось сразу. Я никогда не баловалась ни сладкой пыльцой, ни другими дурманящими субстанциями — как натуральными, так и синтетическими, но думаю, эффект похожиий. Все происходящее потянулось туманной дымкой, включая и мои мысли. Не хотелось шевелиться, и другим рабыням пришлось за руки отвести меня в зал, где предстояло работать живым истуканом. Напротив меня стоит знакомая статуя из Замка Ньола — я и не поняла, что меня раскрасили и одели так, что я стала ее точной копией. Придав моему телу нужную форму, та же женщина шепнула мне на ухо: — Теперь не шевелись. Здесь за тобой наблюдают отовсюду. Терпи. Я хотела кивнуть ей в ответ, или сказать хотя бы что поняла, поблагодарить, но ничего не получилось. Тело не послушалось, а рот не открылся. Женщина удовлетворенно кивнула и удалилась с другими рабынями. Хорошо, что она поможет Ишме — мне показалось, или я думала эту мысль целых полчаса? На смену бесконечным за последнее время волнениям, страху, отчаянью пришла волна отстраненного равнодушия. Даже, когда я увидела, как в покои, вслед за Цалибу входят Эддар, Римма, Дем и Левочка, на моем лице не дрогнул ни единый мускул. * * * Надо сказать, выдержке друзей можно позавидовать. Если не знать их так хорошо, как я, можно и не заметить выражение глаз Риммы и играющие желваки на щеках Эддара. Видимо, из-за выпитого отвара я то и дело упускаю нить происходящего, как бы теряю сознание, отключаюсь, одновременно присутствуя, слушаю и понимаю каждое слово, и тут же забываю то, что услышала. Следить за ходом беседы Цалибу с моими друзьями невероятно трудно, а стоится в одном положении наоборот, легко. Слава прогрессу, женщина, давшая мне это средство, не обманула. Я пыталась сосредоточиться на том, что они говорят, и не могла. И тем более не могла оценить старания группы танцовщиц в струящихся, летящих одеждах. Цалибу и Эддар с Ри и Демом расположились на подушках, между двумя постаментами, на которых стоим я и статуя бывшего кхастла Бравиш. — Да, видите, нашлась ваша подруга, — удалось ухватить одну фразу Цалибу, из которой я поняла, что друзья уже искали меня здесь. Видимо они предлагают Иннатхе выкуп за меня, но Цалибу отказывается. Наконец капитан открыл перед ней плоский черный футляр. Сверху мне видно, что в нем лежит жезл, увенчанный двумя раскрытыми огненными крыльями, увитый золотыми змеями — совсем как на моей татуировке. Рядом лежит миниатюрный бич, из драгоценного черного альмандина. Значит, тогда, в гостинице, я все поняла правильно — вот оно, лучшее доказательство, что Эддару удалось изъять у Леднева живые кристаллы. Копии, выращенные из них, нипочем не отличить от оригиналов. Иннатха с сомнением взглянула на меня. — Татуировки на ее руках — копии истинных драгоценностей богини, — проникновенно сказала Римма, и Дем кивнул. В знак подтверждения, наверно. — И вы хотите выкупить свою подругу за бесценные артефакты? — Иннатха недоверчиво прищурила темные глаза. — Артефакты они только на Зиккурате, — сказал Эддар. — А в традициях нашей культуры человеческая жизнь ценится дороже любой драгоценности, — сказал Дем. — Какие занятные у вас обычаи. Иннатха опять бросила взгляд на содержимое футляра. — Но этого мало, — она улыбнулась Эддару и даже под воздействием отвара мне очень не понравилась ее улыбка. — Я согласна обменять вашу подругу на священные артефакты моего народа, и ещё в обмен на вас. Видимо, вытянувшиеся лица моих друзей рассмешили Цалибу. Запрокинув голову, Иннатха расхохоталась: — Да не навсегда, не бойтесь, я пошутила. Просто вы могли бы остаться моим гостем на эту ночь, и мы как следует отпраздновали бы такую выгодную для обеих сторон сделку. Видеть, как Эддар склоняется над рукой Цалибу, и улыбается ей так, как когда-то улыбался мне, практически невыносимо. Хорошо, что я выпила этот чертов отвар, боюсь, я испортила бы сейчас друзьям столь тщательно продуманный план. Как в тумане, я вижу, как они встают и направляются ко мне. Деммиз протянул руки, обнял меня за талию и спустил вниз. Невольно поймала взгляд Эддара, устремленный на меня и не заметила в нем ничего, кроме океана нежности. А потом он неожиданно мне подмигнул. О прогресс! Какая же я дура! Ведь у Цалибу находятся те самые драгоценности Богини, за которыми мы и прилетели, и приглашение остаться во Дворце — идеальная возможность придать форму ещё нескольким кристаллам. Дураком бы был, если бы упустил возможность остаться во Дворце. Тара и Демиз под руки повели меня к выходу. Проходя мимо Эддара, я совершила над собой адское усилие, наверно, самое адское усилие за всю свою жизнь, и прошептала ему одними губами: — Ишма. Не оставляй. Здесь. Ишму. Последнее, что я услышала, покидая покои Цалибу, был ее вкрадчивый голос: — Вы не представляете, до чего мне надоели рабы… ГЛАВА 21 Я не смог. Не смог убить свою Госпожу … О горе мне! Горе… … Цель медитации на йидам - Впустить его в свое сознание… Убить как отдельный объект… Осознать, что его нет И не было никогда. Я приблизился так близко к Богине, Я преодолел все преграды на Звездном Пути, Я сломал даже оковы этого временного тела… Но не смог завершить начатое. Где ты, Иштар? Ты — моя жизнь. Моя душа. Мой смысл вещей. Это был первый и единственный момент, когда я увидела лицо монаха, глазами которого видела много волшебных снов — он склонился над водоемом, и в прозрачной воде я с изумлением вижу знакомые черты. Несколько более широкие скулы… И этот непривычно выбритый череп. Старое, изборожденное морщинами, лицо… Но в целом не оставалось никаких сомнений. Этого просто не может быть!!.. Там, во сне, я смотрю на свое отражение. А отсюда, из сознания Истар Кроули, мне хорошо видно лицо отца. Нисона Клода Кроули. В тот самый миг, Нисон Клод — там, во сне, почувствовал взгляд со стороны. Исходящий из своих собственных глаз. Я найду тебя, Иштар, — сказал он, глядя в голубой, почти белый, купол неба. — Пусть для этого мне придется пронзить само пространство и время, и родиться опять в качестве смертного! В следующий миг я увидела маму, как я ее запомнила с детства: молодая, красивая, с золотыми волосами, в странных сверкающих одеждах она сидит, прижав колени к груди, на вершине высокой горы — горы, в которой сияет распахнутая в глубоком зевке пасть пещеры: временного пристанища отца. Мама хмурит лоб, взглянула вниз, где фигура в бордовых одеждах дает обет, глядя в небо, и кивнула.