Все уставились на Римму, но подруга только развела руками: — Если сам не захочет, нипочем не скажет… — Не покормить недельку-другую, вмиг захочет, — пробурчал Левочка, но Римма отмахнулась от него. — Тара, — позвал меня Эдгар. — В священной горе Астарты мы встретимся с Хранителем. Возможно, он сможет что-нибудь объяснить. — А зачем нам вообще лететь на эту гору, Эд? — спросил Левочка. — Здесь достаточно на безбедную жизнь. В том числе и на то, чтобы нанять гала-следователя, который поможет твоей девчонке найти мать, если она, конечно, жива. Если бы взглядом можно было убивать, рыжий механик упал бы сейчас, сраженный очередью перекрестных выстрелов. Даже Юдвиг вынул голову из-под крыла и посмотрел на Левочку осуждающе. — А что я такого сказал? — пожал плечами механик. — Я и вправду не понимаю, почему не смотаться сейчас отсюда по-быстрому… Зачем-то вам приспичило лететь на какую-то там гору… Вам не хватило этих долбанных Цалов?! — Затем, Левочка, — терпеливо сказал капитан. — Чтобы внедрить найденные драгоценности в нейро-реактор, Совесть Зиккурата, который находится как раз в Священной Горе Астарты! — Подожди, кап, — Левочка заметно занервничал. — Не хочешь ли ты сказать, что вся эта свистопляска с поиском сокровищ была не для того, чтобы выгодно продать их, а чтобы подарить какой-то сраной священной горе?! — Лева, — устало сказал Эдгар. — Я обещал тебе долю, и ты не останешься без честно заработанных за краденные драгоценности барышей. В конце концов, какая тебе разница, от кого получать деньги. — Эд, — нахмурилась Римма. — Думаешь, удастся запустить Реактор? «Тамар»-то нет, да и «Власть над миром» и «Суд» — только в качестве изображений на руках Тары… Не можем же мы ее поместить в Реактор? — Да, не хотелось бы, — согласилась я с подругой. — Разве не можем? — удивился Левочка, и, перехватив мой взгляд, поднял вверх руки. — Все, все, молчу, молчу! — Мы спросим у Хранителя, — ответил Римме Эдгар. — Как быть с «Тамар». «Тамар»… Та самая повязка на бедра, одеянье владычиц, которое я так и не поняла — удалось или не удалось достать монаху из моих снов… Отцу… Тогда, когда я была в Замке Бравиш, мне снилось, что ему удалось собрать все, но когда очередь дошла до «Тамар», я проснулась… — Летим к Хранителю, — сказала я. — Там я смогу узнать о маме. — Курс на Астарту, — сказал Эддар Деммизу. Перебросить космический корабль с одного места на планете на другое намного сложнее, чем совершить дальний галактический прыжок, поэтому Дему с Атлантом придется хорошенько постараться. И нужно успеть проделать все это быстро, Эддар сказал, что для временного — к моей досаде — успокоения Цалибу использовал сонный газ, а его действие ограничено. Когда Цалибу проснется и не найдет рядом понравившегося капитана, она придет в ярость, и может что-то заподозрить. А убедиться, что у нее тропический темперамент, мне уже представлялась возможность. Следует как можно быстрее покинуть планету. Левочка поспешил в машинное отделение, у Риммы появились срочные дела в лаборатории. В кают-компании остались только я и Эддар. Наедине. Впервые с того самого момента, как… * * * Мы сидим по разные стороны стола, и не смотрим друг на друга. Я боюсь поднять взгляд, боюсь увидеть на его лице осуждение, разочарование… Чем я оказалась лучше Эстель? В его глазах обе ситуации, должно быть, выглядит одинаково. Эстель обманула его, чтобы украсть ключ к сокровищам. Я обманула его, чтобы украсть ключ от Персефоны. Я не крала этот проклятый ключ, оставила его на корабле, я была не в себе, но понимаю, как все это выглядит со стороны. Он, наверно, никогда не простит меня… И только я в этом виновата. Но это молчание, черт меня дери, невыносимо! — Тара, — позвал Эддар. Я опустила голову еще ниже. — Посмотри на меня, Тара, — сказал он, и тихо добавил. — Это приказ. Меня как током прошибло. И даже не от улыбки в его голосе, и не от того, что этот самый голос почему-то окрасился хрипотцой. Я вспомнила… Как однажды уже слышала эту фразу. Да что там вспомнила! Я все это время не могла ее забыть. Разве можно забыть самый волнительный, самый чувственный момент твоей жизни? Кровь прилила к щекам, сердце замерло на миг, а потом застрочило с утроенной скоростью, руки задрожали, и привычная слабость в коленях заставила меня возблагодарить случай за то, что сижу. Я по-прежнему не поднимаю взгляд на капитана, чувствуя нарастающее томление внизу живота, и знаю при этом, что он чувствует что-то похожее… только сильнее! — Тара, — в третий раз позвал он, и я привычно утонула в двух фиолетовых озерах. В следующий миг — я не знаю, как это получилось — я оказалась прижатой к теплой твердой груди. Кажется, руки и губы Эддара везде — он покрывает поцелуями губы, щеки, шею, плечи, руки… Я ощущаю его прикосновения каждой клеточкой кожи, и мне чертовски, катастрофически мало, я хочу впитать его всего, втянуть в себя, без остатка! — Эддар, — я выдохнула его имя, впиваясь взглядом в глаза, и в следующий момент оказалась прижатой к стене. Железные руки подхватил за талию, приподняли, и он погрузился лицом в самый низ живота, с силой втягивая мой запах. — Моя, — прорыва. — Моя Истар… Только моя. Поцелуи его стали жесткими, горячими, почти мучительными. И чем более решительным становится он, тем больше обмякает мое тело, становится податливым и послушным. Я не очень поняла, как это получилось, он просто рванул руками порта комбинезона, кружевную полоску белья… Если бы не бешеное, пульсирующее желание, сводившее меня с ума, я бы, наверно испугалась. Так резок и так… груб он никогда еще не был. И, черт меня подери, мне безумно хочется большего! — Эддар, я не могу больше, — хрипло простонала я, в то время как он ласкает шею, и он зарычал, опять приподнимая меня над полом. — Если ты прямо сейчас не возьмешь меня, я умру, — пообещала я в перерывах между поцелуями, и прикусила его губу. Он легко держит меня над полом одной рукой, помогая тяжестью своего корпуса. Другая рука опустилась совсем низко, и его пальцы легонько погладили ставшую невероятно чувствительной, плоть. — Посмотри на меня, Тар, — прорычал он, и я открыла глаза, одновременно направляя его палец в горячую влажную глубину. Эддар зарычал и впился поцелуем мне в шею. В следующий момент с резким толчком мысли испуганной стайкой вылетели из головы, а по телу волна за волной, начала разливаться, зыбь наслаждения. На наше счастье в кают-компанию никто не вошел. Впрочем, если бы и вошел, мы вряд ли заметили бы. Да и если бы кто-то из команды захотел внепланово перекусить, боюсь, так и застыл бы перед дверью, услышав ритмичные удары о стенку переборки, соперемежаемые хриплыми стонами и криками. — Прости меня, Тара, — сказал Эддар, когда мы лежали, прижавшись друг к другу, на угловом диване в кают-компании. Не очень удобно, но двигаться сейчас совершенно не хочется. — За что? — удивилась я. Если рассуждать логически, прощения надлежало просить мне. — Не уберег тебя, не доглядел. — Ты прямо как Атлант, — улыбнулась я. — Смотри, буду ревновать, — пригрозил Эдгар. — Эта консервная банка слишком много говорит о тебе. — Эддар, — до меня внезапно начал доходить смысл происходящего. — Что мы наделали! Откровенное удивление на его лице говорит о том, что он ничего не понимает. Ну как можно быть таким болваном! — Эддар, — простонала я. — В прошлый раз, ну, когда мы… Я потом… — Да я понял, что ты была не в себе, ты не представляешь, сколько я ругал себя за то, что не привязал тебе тогда к кровати! Шучу, шучу, — он увернулся от точка. — Что заснул тогда, и не проснулся, когда ты уходила… Я же знал, но должен был предвидеть… — Эддар, но сейчас… Опять… Начнется. А нам надо в этот, как его, Реактор! — вот видишь, уже слова начала забывать! — я буквально в ужасе. — Не начнется, — уверенно сказал Эдгар. — Основная мутация, то есть сонастройка происходит в первый раз. Теперь с потерей контроля будет проще. Вот если бы, например, я или ты, были с кем-нибудь другим, пришлось бы начинать все заново. — А почему ты думаешь, что я не была ни с кем другим? — невинно захлопала ресницами, и практически одновременно с моим хлопаньем рука капитана легла мне на горло, нежно так, осторожно поглаживая. — Никогда даже не шути так, Истар, — серьезно сказал Эддар, а потом добавил. — По запаху, Тара. Ты ни с кем не была, ты только моя. Вот как. По запаху, значит. Но это имеет и обратный эффект, и это прекрасно. То, что у меня не кружится голова, как в прошлый раз, говорит о том, что у них с Цалибу ничего не было… Нет, я и не думала, что Эддару нравятся жадные до крови маньячки, но мало ли… В общем, после этого разъяснения, если какие-то подозрения и мешали мне жить, то они исчезли. Прогресс. Какое же облегчение!! * * * Через час мы с Эддаром уже стоим перед Хранителем в самом сердце Священной Горы. На моем плече сидит Юдвиг, который решил отправиться с нами, заявив, что сто лет уже не видел Хранителя. Хранитель Священной Горы Астарты оказался худым, с запавшими глазницами и щеками, и длинным, как жердь, стариком с длинными белыми волосами, убранными в пучок, и голубоватой кожей. — Даррэд, мальчик, — приветствовал он Эддара на зиккуратский манер, проведя ладонью по лбу, справа налево. — Я рад видеть тебя снова. — Мы собрали семь драгоценностей, Хранитель. Как ты думаешь, их хватит, чтобы запустить Реактор? — Мне жаль огорчать тебя, мальчик, но без «Тамар» это невозможно. Но ты неправ, ты принес девять из бесценных артефактов, ведь девушка, стоящая рядом с тобой, живая носительница двух из десяти. — Значит, нужна «Тамар». — Да. Но собранные девять, оставленные здесь, сильно повлияют на нейронное поле планеты. Зиккурат начнет осторожно готовиться к пробуждению. Вредно резко прерывать сон даже такого ничтожно маленького существа, как человек. Что говорить о целой планете… Следует действовать крайне деликатно… — Теперь я могу узнать, что случилось с Зиккуратом? — Твою планету постигла такая же участь, как и когда-то твой кхастл. Все население Зиккурата, за исключением маленьких детей, было уничтожено. Оставленных в живых сделали рабами, скрыв от них истинный смысл Ликов, манускриптов, Статуй… Всего, что несет в себе послание великой цивилизации… — Кто сделал это? — Ответ на этот вопрос ты узнаешь сам, но не раньше, чем будет запущен Реактор. Поспеши. Осталось достать одну лишь «Тамар»! Мы направились было к выходу, когда Хранитель остановил нас.