Но в этот момент неизвестный режиссер создал новую сцену. Олег даже не сразу понял, что это. Да, честно говоря, и понимать-то не очень хотел. Но его остановили смотревшие с экрана глаза. Они показались ему непропорционально большими и глядевшими в упор. И еще очень знакомыми. Он замер перед телевизором и с тревожным вниманием стал смотреть на экран, где семь или восемь мальчишеских и девчоночьих тел сплелись в змееподобный клубок, вытворяя немыслимое. Аленка? Там, среди них, Аленка? Олег стоял и смотрел, пытаясь в мелькании тел и лиц разглядеть знакомое лицо. Вот вроде… Нет, камера краем мазнула по щеке и переместилась на чей-то круглый зад. Зрелище продолжалось минуты четыре, и за все это время ему не удавалось рассмотреть только одно, одно-единственное лицо. Когда фильм закончился, он схватил пульт и перемотал назад, на то место, где на него посмотрели глаза. Неведомый оператор только один раз позволил себе такой кадр. Выглядывавшие из-за острого мальчишеского плеча глаза с челкой над ними. Специально это сделал или случайно получилось — не понять. Прокрутив это место дважды, Олег нажал на кнопку «стоп-кадр» и несколько минут в упор смотрел, узнавая и сомневаясь. Она? Или нет? Если бы еще часть лица. Хотя бы еще одна щека и нос. Или даже часть носа. Тогда бы он был уверен. А так… Он смотрел, до слез напрягая глаза, но чем дальше, тем меньше был уверен, что это его племянница. А посмотрит чуть-чуть сбоку — она. Он оторвался от созерцания, когда услышал за дверью знакомые быстрые шаги. Нажал на кнопку «пуск» и подошел к холодильнику, дверцу которого успел открыть одновременно с открыванием Гришаней входной двери. Сдерживая себя, замедленно-лениво обернулся через плечо. — Водку будешь? — спросил он, отворачивая горевшее лицо к холодному нутру холодильника. — Да рано еще вроде. Мишка ругаться будет. — Наверное, — безразличным голосом ответил Олег, доставая бутылку и прижимая ее к пылающей щеке. В его голове хаотично двигались непродуманные желания и намерения. Он смотрел прямо перед собой, пытаясь прийти хоть к чему-то. К чему-то относительно разумному. — Ты чего холодильник-то? Закрой, — сзади попросил Гришаня. Недоумок чертов. — Ага. — Олег послушно захлопнул дверцу, шагнул к креслу и осторожно опустился в него. Он сейчас старался не делать резких движений. Любое такое движение способно вызвать лавину еще более резких — это он буквально предощущал. И потому старался нести себя так, как хрустальный сосуд. Нежно. Не расплескивая содержимого. Экономя его на будущее. Медленно взял рюмку и ровной расчетливой струйкой наполнил ее до краев. Сосредоточенно поставил бутылку на столик, повернув ее этикеткой к себе, и с полминуты ее рассматривал, как будто там можно было найти что-то новое для себя. Потом поднял рюмку, оценивающе оглядел ее на просвет и медленно выцедил водку, почти с облегчением ощущая во рту ее обжигающий вкус, на какое-то время отогнавший от него страшные картинки, все еще продолжающие мелькать на экране, на который он старался не смотреть. — Может быть, закусить чего хочешь? — спросил Гришаня, глядевший на него с боязливым интересом. Он что-то почувствовал и ощущал себя почти виноватым, только не мог понять в чем. — Потом, — отмахнулся Олег и пустой рюмкой показал в сторону экрана, стараясь, однако, не смотреть на него. — Никогда такого не видел. Наши? — Конечно! — вмиг воодушевился Гришаня, радуясь прекращению затянувшейся напряженности, растворенной в воздухе. — Наши. — Местные, что ли? — Олег поднял брови. Оставалось надеяться, что эта гримаса ему удалась и получилась похожей на настоящее удивление. — Нет, не из города, — радостно пояснил Гришаня, вперившись в телевизор горевшими глазами. — Да? А мне показалось что-то знакомое. Где-то я уже видел этот диван. — Так они пачками их снимают. Стоит копейки. Знаешь, какие бабки с этого имеют?! — Кто? — Да я их всех не знаю. Димон мне приносит. Крутые ребята. Упакованные на все сто. Тачки классные. Ну в порядке, короче. — Погоди. Это какой Димон? — спросил Олег, отворачиваясь и наливая себе еще половину рюмки. — Алтай? — назвал он первую пришедшую на ум кличку. — Не-е. Воропаев. Рыжий такой. — Рыжий? — Ну да. Он тут недалеко живет, на Заводской. — А-а, — лениво протянул Олег и опрокинул в себя рюмку. — Встречал, кажется. У него раньше мотоцикл вроде был. Никакого Воропаева он знать не знал, а на мотоциклах молодняк всегда гонял. — Не знаю. Он сейчас на «фольке» ездит. Наконец кассета кончилась, и Гришаня вскочил, чтобы достать ее из кассетоприемника, аккуратно положить в коробку и убрать на место. — Еще чего-нибудь поставить? — спросил он. — Нет, — чуть поспешнее, чем было нужно отказался Олег, мотнув головой. Он уже чувствовал легкое опьянение, которое сейчас совсем было некстати. Но зато отступило сковывавшее его до этого напряжение. — Надо попробовать поспать. Или прогуляться сходить? — спросил он как бы в задумчивости. — Скоро Мишка будет звонить, — напомнил Гришаня. — Это точно. Ладно, попробую уснуть, — согласился Олег. Недоумок Гришаня прав. Не стоит сейчас дразнить гусей и отправляться на поиски этого рыжего Димона, как он собирался поступить еще минуту назад. Да и время такое, что того вполне может не оказаться дома. Нужно подождать. До вечера. А пока спокойно продумать, как организовать рандеву с ним и, если получится, поспать. Как ни странно, заснуть ему удалось. Водка, наверное, помогла, расслабила. Гришаня ушел изображать свои хозяйские обязанности, тихо прикрыв за собой дверь, Олег некоторое время думал, как быть, а потом заснул при минимальном волевом усилии. Проснулся он от того, что Гришаня трогал его за плечо и приглушенно говорил: — Проснись. Мишка приехал. Проснись. — Уже? — пробормотал Олег, отрывая щеку от подушки. — Сейчас иду. — Он тебя наверху ждет. Велел стол накрывать. — Стол это хорошо. Только пойди скажи, что лучше нам здесь поговорить. Нечего глаза мозолить. — Да там все свои, — с укором сказал Гришаня. — Именно поэтому. Иди скажи. Покладистый Пирогов-младший ушел, а через некоторое время вернулся с братом, несшим на лице гримасу неудовольствия. — Ты чего? — спросил он с порога. — Давай лучше здесь потолкуем, — сказал Олег, успевший умыться. — А то чего мы с тобой как два артиста — все время на людях. Лично мне лишние уши ни к чему. — Конспиратор, — буркнул Пирог и сел в кресло. Он неодобрительно посмотрел на початую бутылку водки и одинокую рюмку рядом с ней, но комментировать не стал. — Ну, удалось чего-нибудь узнать? — Кое-что. Но это после. — Как скажешь. А что сейчас? — Не гони коней, — огрызнулся Пирог. — Что нужно, то и будет. — Угу, — промычал Олег, решив не ввязываться в ненужную перепалку. Но не удержался: — Только и я не бычок на веревочке. Гришаня встал и подошел к холодильнику. Открыл дверцу, посмотрел внутрь, ничего не взял, закрыл и переместился к полке с видеокассетами. Пирог перестал давить Олега взглядом, покосился на забеспокоившегося брата и примирительно сказал: — Ладно. Давай кончим собачиться. Дело впереди серьезное. Надо к нему и относиться по-серьезному. Через… — он посмотрел на часы, — через час с небольшим сюда приедет машина. Гриш! Слышишь? — Что? — откликнулся тот, отрываясь от своих любимых кассет. — Паша Волков подъедет. Посадишь Олега к нему. — Сделаю, Миш. — Чтобы непоняток не было. Он довезет тебя до Москвы. Адрес у него есть. Там тебя будет ждать человек. — Помощник? — Вроде того. У него есть кое-что на этого пикового. — Понятно, — проговорил Олег. — Значит, ты мне крупно не доверяешь. Тогда, думаю, что и ехать мне не стоит. — Кончай… — В кулачок? — зло спросил Олег. — Или куда? Здесь сижу как под арестом. В первопрестольную под конвоем. Сведения все у помощничка, которого я даже не знаю. Или он еще и надсмотрщик заодно? Я у тебя что-то вроде служебного пса, да? Сука легавая? Тогда извини, Мишаня. Все! Хорош с меня! Он порывисто встал. — Стой! — выкрикнул Пирог, тоже вскакивая. — А ты что хочешь? Чтобы я вчерашнему менту с ходу поверил? Да? А мне тоже еще пожить хочется! И на кичу я тоже не спешу. Знаешь, сколько ко мне подходов всяких делают? — Вот и разбежимся без опаски. Тогда каждый останется при своих проблемах. Я, надеюсь, еще ничего такого узнать не успел? — язвительно поинтересовался Олег. — Твои быки меня выпустят? Или прямо тут завалят? Тогда зови их. Чтобы далеко бегать не пришлось. А то запыхаются. — Надо будет, я тебя сам завалю. — Тогда на! Вали! Или комнатку боишься запачкать? Тогда выйдем в коридор. Заодно посмотрим, кто кого. Пирог помолчал, глядя на него исподлобья. Его лицо в этот момент напоминало плохо раскрашенную, неживую гипсовую маску. Комплекцией он был пожиже Олега, но от природы жилистый, резкий, легко слетающий с тормозов. Он регулярно ходил в спортзал и в случае рукопашной, к которой все шло, мог быть серьезным противником. — Чего ты хочешь? — наконец спросил он, справляясь с эмоциями. — Под конвоем я находился до усеру. Хватит. Поеду в Москву один. На электричке. Скажи, где встретиться с твоим человеком, — встречусь. А дальше сам решу, буду я с ним работать или нет. Из-под палки пахать не стану — не скотина, — сказал Олег и сел. Пирог постоял пару секунд и тоже опустился в кресло. — Гриш! Дай мне рюмку, — попросил он почти спокойным, ровным, но все еще напряженным голосом. — Выпьем.