На пороге вновь появилась Наталья. Судя по её виду, она немного успокоилась и всё ещё тешила себя надеждой на чудесное спасение подруги. Да и отвлеклась на кухне, занявшись готовкой еды на всю семью. – Андрей, у нас продуктов мало совсем. Пара дней и всё. Мука кончилась. Что делать будем? Надо как-то до магазина добраться. – А работают они, магазины? – Усомнился Орлов, – я вот не уверен. – Ну придумай что-нибудь уже! Ты мужчина в семье, вот и реши, что делать будешь, – супруга была явно недовольна и, судя по всему, твёрдо решила ходить и пинать мужа, чтобы тот хоть что-нибудь начал делать. Андрей задумался, почесал затылок, помолчал с полминуты. Затем озвучил идею: – Давай, доставай все наши накопления, прямо сейчас. От денег толку мало будет скоро, я так думаю. И украшения все тащи, свои и бабкины. А ещё все остатки денег, какие есть, перегоняй мне на карту. Если банкоматы работают, попробую их снять сегодня. – Ты что задумал? – поинтересовалась Наталья, но спорить не стала. Просто подошла к шкафу, покопалась в стопке постельного белья и вынула наружу спрятанную под одеялами, простынями и полотенцами плоскую шкатулку, в которой лежали все сбережения семьи за последние пару лет. – Надо машиной обзавестись. И продуктами ещё. И батарейки нужны. И какие-то хотя бы элементарные лекарства, если мы на неопределённый срок уезжаем к родителям в деревню, – перечислял Андрей, – будем надеяться, что хотя бы часть из этого удастся достать. Но приоритет, конечно, машина. Только сейчас у кого её купить-то… – А ты в гаражи сходи, может кто там из соседей подвернётся, – подала идею Наталья, – или вон к Ваське сгоняй на третий, я с его женой недели полторы назад разговаривала, они хотели её машину менять. Может, не продали ещё. – Может, не продали, – повторил Андрей, задумавшись, – надо спросить. Тем более у них машин всего две, на троих. Зачем им столько? Может, удастся договориться. Сколько там денег всего, в бумаге? Наталья пересчитала купюры, коих было немало – откладывали на ремонт, успели накопить. Всего вышло около пяти тысяч долларов и примерно полмиллиона рублей, даже чуть больше. Взять какую-нибудь колымагу – должно хватить. Андрей схватил пачку денег, разделил её на две и рассовал по карманам спортивных штанов – рубли отдельно, доллары отдельно. Не хотелось показывать сразу всё что было в наличии. Затем быстро оделся, взял ружьё, зарядил его двумя пулевыми патронами и пару патронов также сунул в карман, и вышел на лестничную клетку, велев супруге запереть дверь на один замок и ждать, пока Андрей не вернётся. В критической ситуации Наталья должна была открыть ему дверь – или, наоборот, наглухо запереть её, если всё пойдёт по наихудшему сценарию. Спустившись на третий, Андрей позвонил в звонок квартиры, где проживал его сосед. С ним он практически не общался – так, привет-пока, но жёны часто болтали во дворе, изредка ходили друг к другу чай пить. Фактор знакомства, как надеялся Андрей, должен был решить многое в столь непростой ситуации. Звонил несколько раз, к двери никто не подходил. Андрей уж подумал, что соседи уехали из города, но в какой-то момент услышал в коридоре соседской квартиры окрик жены, которая требовала у мужа, чтобы тот открыл дверь, а не лежал на диване. Раздались глухие шаги, затем провернулся замок на дешёвой китайской двери, и сосед Василий высунулся на лестничную клетку, внимательно посмотрев вниз и вверх по лестнице, и только потом – на Андрея. Дыхнуло перегаром, причём с такой силой, что можно было самому опьянеть, по ощущениям. По всей видимости, сосед ушёл в запой и из квартиры не выходил. Василий был спокойным, типично рабочего вида мужичком, подвизавшимся в энергосбытовой компании. Практически не употреблял, но ровно два раза в год – на январские и на майские праздники – уходил в недельный запой. А тут и начал на пару дней раньше, видимо, из-за стрессовой ситуации в городе. Как предположил Андрей, Василий хотел в пьяном полуобморочном состоянии пережить окружающий его бардак, чтобы потом свеженьким выйти на работу, когда всё уляжется. – Здорово! – Поприветствовал Василий заплетающимся языком. – Заходи! Давай махнём. – Не, Вась, не могу сейчас, правда, – чуть виноватым голосом ответил Андрей, чисто из уважения – ни пить, ни тем более пить с соседом-работягой он не желал совершенно. – А чё так? Зашился, что ли? Уважил бы… – Да нет, мне врач антибиотики прописал, мне нельзя, а то печень отвалится, – соврал Орлов, неопределённо махнув рукой куда-то в сторону двора, за которым располагалась районная поликлиника. – А-а-а, ну тогда понятно… а чё пришёл тогда? – Василий непонимающе уставился на соседа, который вроде как зашёл, но пить отказывается. – Слушай, мне Наталья сказала, что ты хотел жене машину обновить? – Ну… было дело. Да сейчас какие машины, когда такой бардак на улице? Как уляжется, обновлю, да. Но в ближайшие точно не пойду. – А свою ты не продал ещё? – Не, свою-то зачем, я за неё только кредит выплатил в этом году, она ж почти новая, – отмахнулся Вася, – а тебе-то чего? – Слушай, у меня тачку угнали позавчера. Не могу детей в деревню к родителям вывезти. А у вас две машины на троих. Продай, а? – Ну, я даже не знаю… – сосед очень любил когда его уговаривали, поддерживая таким образом чувство собственной значимости. – Вась, тут дело такое… не уедем – проблемы будут большие, понимаешь? Ну дети у меня, двое. Ты ж православный христианин, помоги ближнему! Да я ж у тебя и не на шару прошу, купить готов. Деньги получишь, потом покупателя искать не надо, не кинет никто. Сразу с бабками пойдёшь после праздников тачку жене обновишь, сюрприз устроишь… – Андрей уже и не знал что придумать. Василий смотрел на него полупьяными глазами и что-то соображал. В какой-то момент голова прояснилась, и он радостно выпалил: – Миллион! И забирай. Андрей чуть не поперхнулся, услышав цену. В его планы точно не входило покупать машину за такие деньги. – Ты что, совсем с дуба рухнул? Она же у тебя две тысячи шестого года! Она и половины того что ты озвучил не стоит. – Ну, тогда походи, поспрашивай, купи другую, что ли, – категорично отрезал Василий и начал было закрывать дверь, как Андрей подсунул между ней и косяком свою ногу. – Погоди. Давай хотя бы подешевле как-то? – Не-е-е, никак. Хошь – бери, а нет – не бери. «Вот же ты сука жадная, – зло подумал Андрей, – чтоб тебе эти деньги колом в горле встали!» – и запустил руку в карман. Андрей прекрасно понимал, что сосед пользуется ситуацией и необходимостью вывозить семью с детьми, и решил в этот момент неплохо нагреть руки. В любой другой ситуации он послал бы Василия на три буквы и больше говорить с ним не стал, но сейчас, когда город погибает и машины становятся единственным средством передвижения, разговор совершенно иной. Тем более что Андрей, в отличие от своего соседа, прекрасно понимал, что деньги обесцениваются с каждой минутой. Хотя и думал на часть из них накупить жизненно важных в текущей ситуации лекарств, продуктов и вещей. – Ладно, вот, всё что есть. Тут нет ляма, уж не обессудь. Но тысяч под девятьсот наскребёшь. И вот ещё, у меня часть в долларах, твёрдой валюте. Скоро за бакс двести рублей давать будут, в три конца наваришь, – убедил соседа Андрей, выдав ему в руки две пачки купюр. Главное в этом деле – дать подержать, ощутить банкноты кожей, а не просто показать. – Что, точно нет? – Спросил Василий, внимательно глядя то на купюры, то на Андрея. – Ну вот, – Орлов вывернул карманы, – всё что было – тебе отдал. – Ладно, хрен с тобой. Забирай ласточку. Перед подъездом стоит. Сашка! – крикнул он в комнату, и на звук выбежал ушастый паренёк лет девяти, весь в веснушках. – Да, пап, чего? – спросил ушастый, глядя на отца светлыми голубыми глазами. – Ключи от мамкиной машины иди принеси, в комоде лежат слева. Оба. Андрею отчего-то стало очень грустно в этот момент. Хороший мальчонка, совсем малый ещё, сгинет с таким папашей-дураком. И это вопрос дней. Максимум недель. Но, отогнав от себя дурные мысли утверждением, что каждый сейчас должен думать о себе, Андрей встрепенулся и, получив в руки два комплекта ключей от «Тойоты», коротко поблагодарил удовлетворённого сделкой соседа и побежал вниз по лестнице, держа ружьё наготове. «Тойота Королла» стояла в пяти метрах от выхода из подъезда. Вполне живой, пусть и не новый автомобиль. Но сейчас не до жиру – главное, чтобы довёз куда надо. Андрей огляделся, никого на улице не увидел, нажал кнопку открывания центрального замка, и машина приветливо мигнула фарами. Быстро прыгнул за руль, завёл, убедился что в баке ещё примерно три четверти бензина и рванул из двора через улицу, к ближайшему отделению банка с круглосуточными банкоматами. Припарковался прямо на пешеходной дорожке возле входа, абсолютно безлюдной. Метрах в двухстах, на противоположной стороне улицы, Андрей заметил несколько человек, бредущих в направлении к нему неспешным шагом. Не нужно быть гением, чтобы понять, что жители района не будут в такое время разгуливать здесь как по парку. Оттого стало ещё страшнее, что он понял, что эти люди – это как раз те самые заражённые, хотя и удивился, почему они бредут группой. Андрей вылез из машины, пригнувшись и стараясь быть максимально незаметным, и в полуприсяде добрался до стеклянной двери, которая, к счастью оказалась не заперта. Внутри из шести банкоматов работал только один. Остальные были включены, но на экранах светилась надпись, гласящая что терминал не работает. Орлов догадался, что из этих банкоматов просто-напросто выгребли всю наличку, а кассеты заправлять оказалось некому. Каким-то чудом в одном терминале что-то сохранилось, и Андрей тут же извлёк из нагрудного кармана рубашки две банковские карты и начал по очереди снимать наличные. Банкомат сначала выдавал тысячные купюры, потому как пятитысячные закончились, затем быстро перешёл на пятисотенные и сотни. Удалось снять почти всё – банкомат отказался выдавать последние несколько тысяч рублей и отключился, напрочь опустошённый. Орлов поблагодарил судьбу за то, что в городе ещё работал интернет и пока не упала банковская система, кем-то, видимо, поддерживаемая для каких-то целей, и что ему удалось с первого раза выгрести остатки денег. Теперь оставалось понять, где эти деньги можно обменять на очень нужные товары. Андрей, также пригибаясь, покинул предбанник отделения банка, где в ряд располагались уже не работающие терминалы, и, добравшись до своей машины, сел за руль и завёл двигатель. Те несколько заражённых граждан, что шли к нему навстречу, были уже максимум в тридцати-сорока метрах от автомобиля. Услышав звук заводящегося двигателя, они встрепенулись, ускорили шаг. А когда инфицированные увидели сидящего в машине человека, все как один рванули вперёд с невероятной скоростью. Андрей, видя бегущих к нему больных людей, мертвецки бледных, с выпученными остекленевшими глазами, раскрытыми ртами, и издающих при этом какой-то гортанный, идущий откуда-то из глубины то ли сип, то ли крик, пришёл в ужас. До сего момента он не встречался с этими тварями и на него не пытались нападать. Сердце начало бешено колотиться, бросило в пот, руки предательски задрожали. Андрею показалось, что и без того не слишком молодое и натренированное сердце сейчас возьмёт и остановится, настолько сильно и быстро оно билось в груди. Про ружьё Орлов в этот момент даже и не вспомнил. Он быстро включил передачу и нажал на педаль газа, рванув с места и разворачиваясь на высокой скорости прямо посреди улицы с визгом резины. В какой-то момент один из заражённых даже успел броситься на машину и ударить её всем телом, оставив на стекле тёмный след то ли слюней, то ли слизи, то ли ещё чего-то, но стекло не разбил и урона нанести не смог. Ещё метров сто заражённые, не зная усталости, быстро гнались за машиной, а затем их отвлёк какой-то то ли звук, то ли человек – Андрей этого не знал точно – и они, резко сменив курс, ринулись с улицы в жилой двор. Вероятнее всего, за кем-то. Орлов очень надеялся в глубине души, что заражённые никого не убьют во дворе, и констатировал неприятный факт: убежать от них, особенно будучи физически неподготовленным, просто нереально. На открытой местности догонят и либо задерут насмерть, либо искусают – в любом случае, итог будет печален. Оторвавшись от преследователей, Андрей облегчённо вздохнул, но лишний раз радоваться не стал – непонятно было, кто ещё и в каком количестве может выбежать на улицу. А через толпу на лёгком седане точно не прорвёшься. «Хорошо бы «Хаммер» какой… или вообще «Урал», чтоб наверняка», – мечтательно подумал Орлов, представляя, как он давит тяжёлой машиной всех заражённых, кто на него бросится. Тем не менее, ехал хоть и быстро, но максимально осторожно, оглядываясь по сторонам и не останавливаясь на перекрёстках, на которых светофоры уже работали в аварийном режиме, моргая жёлтым во всех направлениях. За несколько минут езды Андрей проехал мимо полудюжины продуктовых магазинов, но все они были закрыты, за исключением одного, возле которого тёрлись непонятного вида граждане, подогнавшие ко входу два внедорожника. Пара человек с карабинами стояли возле машин и бдели, а ещё несколько – Андрей увидел четверых – грузили в багажники картонные коробки с продуктами. Орлов тоже с удовольствием поучаствовал бы в разграблении продуктового, но решил на всякий случай к согражданам не приближаться, опасаясь нарваться на неприятности. Двое ребят с оружием проводили взглядом проезжавшую мимо «Тойоту» и вернулись к своему основному делу: наблюдать за прилегающими территориями. Орлову пришлось ехать дальше. В какой-то момент Андрея посетила мысль навестить азербайджанский круглосуточный магазин в цокольном этаже дома в квартале от собственного жилища. Орлов прекрасно знал, что в этом магазине, помимо продуктов, по ночам также продают алкоголь и травку, и много лет пронырливые азербайджанцы кормились не с торговли макаронами, картошкой или лимонадом, а со вполне известных товаров повседневного спроса у некоторых групп населения. А учитывая, что магазин работал уже лет семь, предполагалось, что они заносят местным ментам. Подъехав ко входу, располагавшемуся на торце длинной шестиподъездной девятиэтажки, Орлов быстро вышел из машины, убедившись, что никого нет поблизости, и спустился по лестнице ко входной двери. Он почему-то был уверен, что именно сейчас азербайджанцы на месте, и не ошибся: постучав в железную дверь, Андрей услышал шаги, затем открылось маленькое окошко и в проёме появилось злое небритое лицо. – Чё надо? Зачем пришёл? – С ужасным акцентом спросил торговец из-за двери. – Мне продукты нужны. Плачу наличными, – пояснил Андрей. Азербайджанец посмотрел внимательно на посетителя, затем окно закрылось, и открылась дверь. – Тебя мужик кусал? Есть укус? – Мужик? А-а-а-а, в смысле – бешеные, – догадался Андрей, – нет, конечно, никто меня не кусал. Нормально всё, целый. С собой не привёл никого. – Харашо, заходи быстро, дверь закрой, – невысокий, толстый и чернявый торговец повернулся спиной и пошёл вглубь помещения. Как оказалось, в магазине он был не один. С ним также находились двое соплеменников помоложе, судя по схожим чертам лица – родственники, либо сыновья, либо племянники. Половина прилавка была уже упакована в картонные короба. Увидев, как Андрей разглядывает магазин, азербайджанец пояснил: – Закрываюсь, сегодня последний день. Больше не ходи, работать не буду. – Понял. Мне еда нужна, батарейки, гигиенические дела… женские прокладки и всё такое. – Вот, выбирай что есть. Ценник смотришь – умножай на пять, будет правильно на сегодня, – пояснил торговец, но Орлов виду не подал. Он был уверен, что продукты и всё остальное сильно подорожает, и даже готовился к худшему сценарию. Однако пятикратная наценка была более чем ожидаема и приемлема, и Андрей ещё раз поблагодарил судьбу за то, что ему так везёт сегодня: этот толстый выходец с Закавказья ещё не понял, что деньги скоро обесценятся не то что в пять раз, а скорее в двадцать пять, если ещё кому-то будут нужны. Но азербайджанец пока не догадался, что происходит, и решил любые свои риски покрыть скромной пятикратной наценкой. Чему Орлов очень обрадовался. Он набрал продуктов и сопутствующих товаров на более чем половину имеющихся средств. Взял бы на все, но покупки тогда не влезут в машину. Поэтому, думал Андрей, нужно сначала добраться до места, разгрузиться, и потом, если ещё будет такая возможность, потратить всё остальное, неважно по какому ценнику. Часть продуктов оставил в пакетах, а часть перекидал в картонные короба, коих в магазине было много, и, рассчитавшись, начал перетаскивать еду, гигиенические и бытовые товары к себе в машину, забив полный багажник, а остальное побросал назад, в пространство между диваном и ногами задних пассажиров. Затем прикрыл все лежащие в салоне покупки накидкой заднего дивана, чтобы никто ночью не разграбил машину, если вдруг увидит ценные по нынешним временам вещи через стекло. Сел за руль, завёл мотор и рванул с места в сторону дома, стараясь как можно быстрее покинуть улицу и вернуться к себе в квартиру. Ехать до дома было совсем недалеко, однако даже на коротком участке пути Андрей, поглядывая по сторонам, успел увидеть во дворах и возле входов в магазины около десятка инфицированных граждан, бесцельно бредущих куда-то (а может, и со вполне конкретной целью – найти жертву). По радио, в непрекращающемся потоке тревожных новостей, всё чаще слышалось слово «зомби». Пояснение было дано довольно быстро: болезнь, убившая уже сотни миллионов человек по всему земному шару, в терминальной стадии своего развития сначала приводила к смерти головного мозга и отказу всей центральной нервной системы, а затем каким-то непостижимым образом возвращала человека к жизни, словно после электрического разряда дефибриллятора. То есть технически, перед тем как полностью потерять связь с окружающим миром и начать бросаться на людей с лютой яростью и целью убить и съесть, у больного констатировали физическую смерть. Какие механизмы включали тело заново, возвращая к жизни инфицированного, будто перезагружая систему, никто не знал. Выдвигались теории, но критики они не выдерживали. Что очень неприятно удивило Андрея – в студиях ток-шоу начали появляться представители не только традиционных религий, но и откровенных религиозных сект. И если радиостанции, находящиеся под контролем военных, ещё как-то отфильтровывали людей и подаваемую в открытый эфир информацию, то несколько достаточно массовых, но при этом «независимых» – как они себя называли – студий подавали абсолютно непроверенную и никак и никем не регламентированную чушь. Андрей, будучи достаточно демократично настроенным гражданином, всегда приветствовал работу независимых средств массовой информации и выступал категорически против контроля со стороны государства, опасаясь, что в какой-то момент СМИ могут превратиться в подобие советских газет. Но сейчас по ряду моментов то, что подавалось во всеобщий доступ, переходило всякие границы. Активизировались религиозные секты, кричащие о конце света и судном дне, какие-то непонятные персонажи, появившиеся из ниоткуда, зазывали всех выживших к себе для построения новых общин. Неадекватные религиозные фанатики, приглашённые ради не очень понятных целей, призывали окружающих к покаянию и выявлению виноватых в том, что происходит вокруг. По риторике проповедников было совершенно очевидно, что пройдёт немного времени, и крупные секты, взращенные на вывернутых наизнанку главных монотеистических религиях, ударятся в абсолютное мракобесие, хаос и охоту на ведьм. Недалёк тот день, – думал Андрей, – когда фанатики начнут приносить жертвы и сжигать на кострах идейных противников. Человеческая цивилизация оказалась настолько хрупкой системой, настолько слабой и не имеющей запаса прочности, что столкнувшись с серьёзным врагом в лице бушующего по всему миру вируса, дала трещину уже за неделю. Дело самой ближайшей перспективы – когда основная масса выживших оскотинится, потеряет человеческий облик, растопчет нормы морали и нравственности, почувствовав безнаказанность, и вернётся в тёмное средневековье. Вопрос лишь в том – это будет временная просадка перед откатом на пусть и не прежние, но относительно адекватные позиции, или общество начнёт угасать и постепенно гибнуть. Андрей был вынужден признать, хоть и нехотя, что был неправ относительно государства как инструмента насилия для удержания власти, что оно крайне необходимо в своём проявлении силы. Потому как если отпустить вожжи и самоустраниться, человек моментально превратится в животное без совести и морали, живущее инстинктами и думающее только о себе – выживании, базовых потребностях, самоутверждении. В обществе «мирного» времени большинство людей так или иначе вели себя по-человечески, потому как помимо законодательной и исполнительной власти ещё существовали нормы поведения, общественное порицание. Всегда и во все времена среди людей был определённый процент как полусвятых, так и откровенной мрази – просто он был в общей массе не так сильно заметен. Сейчас же, когда людям нужно будет думать о пропитании, безопасности и крыше над головой, этика и культурное в человеке, образованное в эволюционном механизме развития социума как фактор выживания в группах и следующей из этого необходимости взаимопомощи, уйдёт на вторые, третьи, десятые роли. И продолжаться так будет до тех пор, пока не народится новая, авторитарная по своей сути власть, которая восстановит порядок силой оружия. Но пройдёт время, которое и так играет против человечества, и от населения земного шара останется мизерный процент. Причём процент самых хватких, сильных, ловких, умелых, безжалостных и пронырливых. А значит, в этом проценте будет большая доля агрессивных, решительных и не отягощённых нравственным грузом людей, которых тоже придётся вычищать. А альтруистов, воздушных, мягкотелых, наивных и добросердечных простачков выметут первыми. Самый главный на выбывание – тёпленький, пухленький, розовощёкий ротозей, тепличное растение, особенно если он успел к началу катастрофы обрасти жирком и такой нужной для выживания материальной базой. И к своему огромному разочарованию, Андрей также признавал, что он вполне попадает в подобную категорию. Он не отрицал, что он травоядное, а не хищник, но до недавнего времени это было и не важно. Другое дело, что когда настал час «Ч», события стали развиваться настолько стремительно, что застали врасплох всех без исключения. Поскольку с точки зрения коммуникации и способности договариваться в ожесточившемся и настороженном новом обществе Андрей иллюзий на свой счёт не питал, и прибиться лишними ртами к какой-то группе, не имея возможности дать что-либо взамен, вероятности было мало, он принял решение вывозить семью на неопределённый срок как можно дальше. А там – время покажет. Может, всё наладится. А станет хуже – что ж, придётся выращивать картошку и жить от урожая до урожая… Проезжая через очередной перекрёсток, Андрей увидел изрешечённую пулями машину. Чёрный тонированный «Мерседес» с дагестанскими номерами стоял, уткнувшись в столб, а от капота вверх поднимался пар из продырявленного радиатора. Лобовое стекло было пробито как минимум десятком пуль, на металле капота и крыше также виднелись пробоины. Был ли кто-то в салоне – Орлов так и не понял, потому как постарался побыстрее уехать, но скорее всего да, и этот кто-то наверняка был мёртв. Андрей предположил, что в городе уже начались стычки между бандитами, выяснявшими отношения между собой. В том, что в «Мерседесе» сидели бандиты, Андрей почему-то не сомневался. Хотя и допускал какой-то иной сценарий. Расстрелянный автомобиль натолкнул его на мысль, что на четверых иметь одну двустволку – это очень мало. Хорошенько обмозговав, кто из его знакомых может иметь возможность помочь с дополнительным оружием, он вспомнил про своего коллегу и неплохого приятеля по работе, у которого брат служил в полиции, причём очень удачно по текущей ситуации – в лицензионно-разрешительном отделе. А значит, должен либо знать, где взять, либо иметь в сейфе что-то из конфиската. Возможно, сможет продать или обменять на что-то нужное. Например, ювелирку или часть продуктов. Андрей посмотрел на экран мобильного телефона. Связь ещё была, хоть и прыгала. Понимая, что это ненадолго, он решил не затягивать со звонком. Набрал номер, после нескольких гудков звонок оборвался – телефон перестал ловить. Недовольно цокнув языком, попробовал ещё раз. Пошли гудки. Через несколько секунд абонент поднял трубку. – Андрюха, здорово, ты там как? Жив и в порядке, надеюсь? – вместо приветствия, задал вопрос коллега. Говорил громко и возбуждённо, видимо, что-то случилось. – Здорово, здорово, жив и даже здоров, что уже неплохо. Ты чего какой, как на иголках? – Блин, да на меня какой-то утырок напал только что у подъезда, я продукты хотел купить. – Укусил? – Андрей напрягся. Несколько раз он слышал по радио, что даже небольшой укус может оказаться смертельным. – Не, не успел… но еле отбился. Хорошо, повалил его на землю и в подъезд обратно прошмыгнул. На наркомана не похож, скорее из этих, странных… – Ну слава Богу, – выдохнул Андрей, – какие у тебя планы-то хоть? – Да какие планы? У меня мама под Владимиром живёт, туда хочу уехать с детьми. Что-то хреново всё развивается, сам видишь. – Паш, а ты когда собираешься-то? Я тоже хочу завтра уехать отсюда, на дачу к родителям. Похоже, что связь накрывается окончательно. – Я думал либо завтра, либо послезавтра. Нам нужно ещё закупиться где-то, но уже опасаюсь, что магазины продуктовые могут быть закрыты. – Понял. Слушай, у меня к тебе дело на миллион. У тебя же брательник в ментовке с оружием связан, верно? – Верно, – согласился Паша, – мне нравится ход твоих мыслей. Я примерно понял, что ты задумал, сам об этом размышлял сегодня.