Часть 1 из 3 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Глава 1
* * *
Бешеный
Глава 1
Задумавшись, я слегка расслабился, забыв наклонить голову, за что тут же и поплатился: большая ветка, размером не меньше толстого кривого пальца моего провожатого, которым он то ковырял в оттопыренном ухе, то чесал свой заросший, наверное, никогда не мытый затылок, со всей дури впечаталась прямо в лоб. Удар был такой силы, что я охнул, невольно присев и зацепившись полой плаща за очередную колючку, торчащую из, казалось, бесконечного сине-зелёного кустарника.
Остановившись, расстроенно сплюнул под ноги и, растирая по лицу кровь из неглубокой ссадины, старался подавить очередной приступ гнева:
― Считай до десяти, Кэм, не позволяй «этому» внутри себя вырваться наружу. Ты же человек, а не дикое животное, и должен справляться со своим непростым характером. Тебе нельзя срываться, это погубит и будущую карьеру, и саму жизнь последнего Избранного древнего рода. Твоя мама не заслужила такой участи… ― в детстве, говоря это, старенький Учитель магии обычно тяжело вздыхал, гладя ученика по непослушным вихрам.
Пожалуй, Наставник был единственным, кто не считал меня паршивой овцой в безупречном Избранном стаде. Только к его словам я прислушивался, особенно после того как пять лет назад, не выдержав ревности отца, мама сбежала, оставив десятилетнего сына одного среди равнодушных и недобрых людей…
Любя в душе, я презирал и ненавидел её за это, как, впрочем, и всех остальных обитателей огромного роскошного дома, так и не ставшего родным ― отца, женившегося в уже преклонном возрасте на совсем юной девушке из разорившегося клана и никогда меня не любившего… Братьев, его детей от предыдущих браков, чьи насмешки и тычки с самого раннего детства сделали мой и без того нервный характер просто невыносимым, так что прозвище Бешеный я оправдывал на все сто… Многочисленных «приживал» ― насквозь фальшивых «добрых» дядюшек и тётушек, постоянно изводивших своими занудными нотациями; прислугу, с насмешкой смотревшую на младшего Господина, поскольку тому «уж точно никогда не суждено стать их Хозяином»…
Но я им отплатил, сделав жизнь в особняке Главного Судьи поистине «невыносимой», так что вскоре все предпочитали обходить «ненормального мальчишку» стороной. Что меня вполне устраивало, помогая выживать в этом мерзком гадюшнике. Однако неделю назад я всё-таки сорвался, набросившись с кулаками на отца, когда тот попытался затащить в спальню молоденькую горничную, по которой его непокорный младший сын втайне вздыхал.
Как же он орал, словно припадочный тряся головой и брызжа слюной на свою шёлковую мантию, мигом забыв хвалёные манеры аристократа ― ничтожный старикашка с клюкой, не вызывавший ничего, кроме отвращения… Не стоило, конечно, говорить об этом вслух. От такой дерзости отец помертвел, прошипев мне в лицо:
― Отправишься на границу в самый захудалый гарнизон. Я напишу Коменданту крепости Инор, чтобы с тобой не церемонился. Гадёныш, ещё приползёшь на коленях, умоляя о прощении, вот тогда я посмеюсь ― ты такая же мразь, как и твоя неблагодарная мать…
Если бы тогда Учитель не оттащил от него, применив успокаивающее заклинание ― точно задушил мерзавца… Но бог миловал от греха, и вот теперь я уже полдня пробирался через колючие заросли, чтобы предстать перед Комендантом пограничной крепости, где, скорее всего, меня и закопают…
Думаю, именно такой приказ был в письме, отправленном разгневанным отцом незнакомому капитану Эргу. И даже если я ошибся, переоценив коварство Главного Судьи, мне всё равно не избежать стрелы или копья дикаря, ведь с магией у младшего отпрыска Дома Повелителя Гроз было «не очень», как и с навыками ближнего боя на мечах. Ну а надеяться только на свои, пусть и весьма умелые, кулаки здесь, в Приграничье, конечно, не стоило…
Заросли дрогнули, и в просвете густой листвы показалась озабоченная рябая физиономия проводника. Он только открыл свой ущербный рот, в котором не хватало как минимум половины зубов, видимо, желая поторопить задумчивого Избранного, как я без предупреждения двинул ему в ухо, рявкнув:
― Вот что, кошачья морда! Или ты немедленно выводишь меня к крепости, или…
Он заныл, противно шепелявя:
― За что, Господин? Мы уже почти на месте… Соизвольте пройти немного вперёд.
Пришлось ускорить его несильный пинком по толстой заднице, и он резво побежал, бубня себе под нос что-то вроде:
― Бешеная сволочь…
Но я не обиделся и через некоторое время уже стоял перед столом Коменданта Эрга, деловито поправляя растрепавшуюся косу и с любопытством наблюдая, как тот потеет, ломая трясущимися руками печать на отцовском письме. Судя по его растерявшейся лунообразной физиономии, Главный Судья совершенно не ценил жизнь младшего сына, но, похоже, здешний Капитан ещё не принял решения на мой счёт, потому что, протерев рукавом старого мундира лицо, неожиданно произнёс совершенно не подходившим ему басом:
― Что ж, Лорд Кэм, добро пожаловать в Крепость. Я рад любому пополнению ― гарнизону нужны бойцы; надеюсь, наше знакомство будет долгим…
После чего он, не поднимая глаз, рыкнул приведшему меня служаке так, что я от неожиданности вздрогнул, а с потолка посыпалась какая-то труха:
― Эй, Босяк, позови новенького… как его там, Алан[1], кажется. Пусть покажет Лорду Кэму Крепость ― у меня своих забот полно, не до сран… ― он смущённо закряхтел, ― господ Избранных… ― и с этими подозрительными словами на удивление быстро для своей тучной комплекции выбежал из комнаты.
Я довольно засмеялся ― приятно было осознавать, что здесь, на границе, местному начальству, кажется, плевать на приказы Высокомерных Избранных ― это немного повышало мои шансы на выживание.
В комнату кто-то вошёл, осторожно прикрыв за собой дверь, и в животе вдруг похолодело, а может, просто сказалось долгое вынужденное голодание. Это был мой ровесник, симпатичный парень с практически рыжей косой и грустными синими глазами. Он смотрел странным, пустым взглядом и вместо положенного официального приветствия «брата-Избранного» тихо сказал:
― Я ― Алан, хочешь есть?
Растерявшись от столь явного нарушения этикета, кивнул:
― Однако, как у вас тут просто… Можешь называть меня Кэм, я сын…
Его улыбка была такой же печальной, как и взгляд красивых глаз:
― Тут все знают, чей ты сын ― уже неделю это главная новость в наших краях. Надо же, отпрыск самого Главного Судьи… Похоже, ты сильно перед ним провинился.
Это меня взбесило:
― Тебе смешно?
Он только пожал плечами, поразив совсем не напускным спокойствием:
― Нисколько, это не мои проблемы… Пойдём, покажу свободную комнату, а потом отведу к Дану, он мне как старший брат. Пообедаем вместе.
Мы шли молча, и, остановившись у каморки размером меньше спальни горничной в нашем доме, новый знакомый холодно сказал:
― Здесь должен был жить отец Дана и мой опекун ― дядя Джед. Теперь это твоя комната ― не дворец, конечно, но вполне сгодится. Я устроился в соседних «апартаментах», приходи, если захочешь поговорить.
Заглянул внутрь ― там было пусто и холодно, у очага лежало несколько кривых поленьев. От этой безрадостной картины на душе сразу стало тоскливо ― как бы я ни хорохорился, не хотелось признаваться, что на самом деле новая реальность до дрожи пугала младшего сына Главного Судьи… И чтобы отвлечься от неприятных мыслей, спросил:
― А где сейчас твой опекун?
Глаза Алана испуганно распахнулись, а губы задрожали, выдавая сильное волнение:
― Мы приехали сюда втроём, после того как отец вернулся в столицу. Ты, наверное, слышал о нём ― он бежал из плена, я пять лет его не видел…
Теперь пришла моя очередь удивляться:
― Так он тот самый герой, о котором болтает вся столица? Тебе повезло… А почему не поехал вместе с ним?
Странный парень отвернулся, явно не собираясь продолжать разговор:
― Не захотел и всё, решил остаться с друзьями. Только вот дядя Джед недавно… умер, почти сразу, как мы сюда приехали. Это случилось не во время сражения или вылазки дикарей ― его нашли в Крепости. Лекарь сказал, мол, сердце остановилось, но опекун был совершенно здоров и никогда не болел. Уверен ― его убили…
Он развернулся, и меня потряс этот полный боли, почти безумный взгляд. В животе снова стало холодно, и даже показалось, словно кто-то невидимый легонько дует на шею и щекочет позвоночник… Невольно поёжившись, я как ребёнок вцепился в рукав Алана, стараясь не выдать своего позорного страха:
― Ужасное место, к тому же здесь так… зябко. Пойдём на улицу, там солнышко ― по дороге расскажешь…
Но стоило нам покинуть Крепость, как паренёк замолчал, замкнувшись в себе, и, честно говоря, я был этому только рад:
― И зачем только спросил? Мне нет дела ни до него, ни до этой дурацкой истории с убийством…
Остановились в небольшой светлой роще, где на поляне аппетитно пахло дымом костра и жареным мясом, и я невольно сглотнул. Дан оказался приятным молодым человеком с доброй улыбкой, и, видя, как он обнял друга, сердце завистливо сжалось:
― Братья ни разу не смотрели на меня так, только смеялись и били… Ненавижу их, ― и без того подавленное настроение ещё больше ухудшилось, заставив изо всех сил сдерживать нараставшее раздражение. Впрочем, зажаренные на вертеле кролики и полбутылки некрепкого вина, которыми ребята щедро со мной поделились, быстро это исправили.
Мы разговорились, и вскоре я знал почти всё о Крепости и её обитателях. Судя по всему, здесь будет не до скуки: вылазки неприятеля участились, и теперь не реже раза в неделю бойцам гарнизона приходилось мчаться в ближайшие поселения в надежде хотя бы на этот раз поймать кого-то из нападавших. К счастью, жертв не было ― дикари ограничивались похищением скота, но старые вояки предупреждали, что это только начало…
― У нас все ходят патрулировать, независимо ― Избранный ты или обычный солдат, так что готовься, Кэм, ― Дан ворошил палкой угли в костре, ― попрошу Коменданта, чтобы завтра поставил тебя в дозор вместе с нами, ты быстро всему научишься. Просто будь осторожен и не зевай, думаю, пока ничего страшного не случится…
― Пока? ― я старался, чтобы голос не дрожал, но казалось, что названые братья всё равно слышат сумасшедшее биение моего сердца.
Он кивнул:
― Пока нет приказа от Шамана, дикари ведут себя тихо, а вот потом… Ты поймёшь, что дело плохо, когда начнут пропадать люди ― поговаривают, в прошлую компанию эти мерзавцы переловили почти треть гарнизона, развесив трупы прямо в лесу у стен Крепости. И сколько за ними не гонялись, так никого и не поймали, ― Дан наклонился ко мне, прошептав:
― Так ловко маскируются, сволочи, словно растворяются в ночи, и магия их не замечает ― прямо беда…
По телу снова пробежал озноб, а когда грустный голос Алана прозвенел в наступившей тишине, я чуть не подскочил от страха:
― А как же дядя Джед, Дани, он же тоже пропал? Разве это не начало нападения?
От этих слов у меня вспотела шея, а Дан нахмурился, сломав ветку, которой ворошил остывающие угли:
― Это не связано с ними, Ал. Дикари очень суеверны и не трогают покойников, ― он посмотрел на моё, видимо, перепуганное лицо, ― когда отец умер, лекарь не успел вскрыть тело ― оно почти сразу же исчезло из Покойницкой. Мы всё обыскали, но так и не нашли… И кому понадобилось воровать умершего человека? Есть придурки, которые до сих пор болтают, что, мол, покойник сам ушёл, ― он зло сплюнул на траву, ― вот недоумки…
Я прочистил горло, но голос всё равно хрипел:
― Извини, Дан, но… вдруг твой отец на самом деле не умер? Его могли отравить или чем-то опоить. Человек после этого выглядит, словно покойник, а на самом деле через какое-то время просыпается, не помня, кто он такой… Подобный случай был в судебной практике моего отца ― один негодяй так мстил своим обидчикам: травил их, пряча тела где-то в подземелье за городом. Бедняги просыпались, но найти дорогу наверх не могли. Только одному «счастливчику» повезло выбраться ― страшная история…
Перейти к странице: