Бреду под дождем и с нехарактерной для меня сладостной горечью окунаюсь в шквал этих воспоминаний, но прежде «спроваживаю» маму на том конце связи, чего делать обычно не люблю. Смутно понимаю, что, раз постучалось, то прочувствовать мне это нужно самой, наедине с собой, дождем и холодными ртутными шариками. А мама уже достаточно наплакалась когда-то, теперь ее надо утешить и успокоить. Так просто бывает... Под дождь попала – сама виновата. Чего не брала зонтик?.. По возвращении в Буда Хауз, изрядно вымокшая, осознаю, что сегодня мне больше никого-никого не хочется видеть. Пускай ищут меня с фонариками. Хоть всем Аквариусом ищут. Пусть думают, что я все еще трещу с ка-эф-вэшниками и встреча затянулась. Забуряюсь в конфи на пятнадцатом этаже. На самом деле оно ведь меня ждало: мне удается пробраться незамеченной. Подальше от всех, пока высыхают мои волосы, отчитываюсь о походе в КаЭфВэ, о предстоящих шагах. Волосы фактически высохли, когда оттуда же делаю ВиКо с «клинрумами» и Йеноптиком. После этого у меня получается улизнуть с работы. Кати, так ты уже дома?.. – недоумевает после также подключавшийся Мартин. Еще нет, но скоро буду. Дома меня ждет горячая ванна, в ванне – Ремарк, а после – дорогой тоник для лица, пришедший недавно. Намечаю сегодня развернуть и апробировать проф-набор для маникюра-педикюра, подаренный Эрни мне на днюху. Набор хороший – видать, братишка перед покупкой основательно перелопатил рецензии в Сети. Помню, меня это тогда тронуло. Мой следующий день рождения уже скоро. Кошмар – неужели почти год прошел, а я так и не нашла времени на себя и братишкин подарок? Ускоряю шаг. Скорее в ванну, а затем – ухаживать за собой. Любить себя. Скорей. Решаю ничего не пить, потому что так и не завела привычки лечиться этим делом. Нет, думаю, мне вполне хватит семейной упаковки клубничного мороженого. Да, я такая – когда конкретно прибьет, я готова достать его откуда угодно. Я форменно вижу, как беру мороженое у ларечницы Викиты, чуть ли не ощущаю сладкий холод везде во рту и фантомную ледяную сладость на языке – и ускоряюсь, бегу почти. Тут в мои пальцы требовательно вплетаются другие, крепкие и цепкие пальцы. - Ко мне бежишь? – осведомляется Рик. – Побежали скорей. Дубак – стоять тут, ждать тебя. *** Глоссарик степ-план – пошаговый план архикады – визуализационные файлы, составленные в программе для архитекторов ArchiCAD плоттер – принтер больших размеров для печати векторных изображений ту ду лист – список задач, которые нужно выполнить Объединенный Ипотечный – Объединенный Ипотечный банк Галери Лафайетт – крупный торговый центр-шопинг молл в центре Берлина ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ Клубничное диско - Ри-и-ик! О-о, Ри-и-ик! - Хрена се... че, имя мое вспомнила?.. – ворчит-подначивает он. – Ну давай, давай... делай... Я «делаю» его бедрами, он встречает меня членом. Откидываюсь назад под его одобрительное мычание – он нагибает меня к себе, тянет к себе мои груди, чтобы пососать каждую, отделать сердитым, голодным вакуумом до пунцового рдения. - Да, кончай... – похлопывает меня при этом по попе. Его инструкции не нужны – я сама знаю, что мне делать. Наскакиваю на него со стоном и сладким смехом – несказанно приятно, как при этом он еще мнет меня носом и шныряет между моих сисек, а сам ворчит. И что тебе надо?.. «Что мне надо, что мне надо» — это мне и надо. И я хочу, чтобы этот кайф не кончался. Я оказалась слабее этого желания, пожертвовав ему свой вечер в пене и в клубнике. Вместо своей уютной ванны с велнес-гаджетами дала затащить себя в его прокуренную хату, в извечно смятую постель. В ней предложила себя, дрожа, как в первый раз, хоть уже и далеко не в первый. Отдала себя – и куда-то делись ртутные шарики, а депрессивные воспоминания стерлись – их вмяли в пространство, только что размяв меня. Затем – мы только что благополучно взорвали его кровать, вернее, его складной матрац – отлеживаемся. Замечаю, что сегодня у него даже простыни нет – на чем это мы только что?.. Холодно, твою ж мать, зима на носу. А у него, кажется, отопление не работает. Отрубили за неуплату? Я тянусь накрыться чем-нибудь – нечем. Неужели «в стирке» все? Да нет, где ему стирать, ухмыляюсь, а он замечает и спрашивает только: - Че?.. Перебрасываю ухмылку к нему, встречаюсь с его глазами – и обмираю. У меня захватывает дух, кровь стынет в жилах, слова застревают в горле. Сама я застываю и дело тут не в том, что холодно. За окном пред-сумерки, столь короткие в это время года. В предсумеречном недо-свете я вижу его лицо на фоне стылых кулуаров этого жилища. Только что я совокуплялась с ним так жарко, что чуть-чуть от жары этой хватило и на «после». Сейчас я четко ощущаю: «после» только что кончилось. Теперь лежу, съежившись в его руках, которыми он пытается согреть меня, ведь чувствует – я мерзну. И вот отсюда-то, с этой самой ближней ближины я вижу то, что Рози, мышь этакая, увидела, пронюхала, почуяла с двух его слов: заброшен. Как и хата эта. Херово. Все херово у него. Я могла бы сейчас по-дурацки ответить вопросом на его вопрос, спросить, а «все ли у него в порядке». Только к чему? И без того видно, что нет. Мой взгляд пробыл на его лице заметно дольше, чем было нужно, и теперь я тихо и просто спрашиваю: - Рик, ты когда съезжаешь? - Я не заезжал. - Да ну! – будто бы не верю. – Жил тут без спроса? - Типа. - Ключ как достал? - Сам сделал от другого. Перевожу дух, потому что от этих расспросов и его ответов у меня участилось дыхание. - Ясно, - говорю как можно спокойнее. Степ-план. Рука помощи. Неравнодушие. Вспоминая Рози, ухмыляюсь только. Я сама знаю, что мне делать. – Давай съедемся? В моей. Мне квартира великовата. Я правда только что это сказала. Рик не говорит ни слова. Мы что же – так никогда и не начнем общаться по-человечески, а только взглядами, движениями, вздохами? Ладно, у меня внутренний анализ моих собственных решений не поспевает за этими самыми решениями, а он-то чего ничего не говорит?.. Блин, к тому же холодно. Это я поэтому его к себе решила перетащить? На своей шкуре почувствовала, каково это, ощутила холод бесприютности? На самом деле черт его знает, как он воспримет – а вдруг он вообще-то ценил собственную независимость. Так я ж – тоже. Вариант еще один: оскорбится. Давеча, вон, выговаривал, мол, в состоянии и в ресторан сводить, если что. Неважно, если на самом деле не в состоянии, а в ресторан сводить может только, чтобы... не обедать там, в общем. Или же: ему тупо не на что со мной съезжаться, поэтому жить он будет фактически у меня на шее – возможно, это тоже преграда. Короче, я не настаиваю и терпеливо мерзну у него в руках, пока, наконец, не получаю его фид-бэк. Какая бы там из моих догадок ни оказалась верной – похоже, его пробирает мое спонтанное предложение съехаться: он вжимает мое лицо к себе в грудь, а на своей макушке я чувствую тепло его сопения и рой поцелуев-бабочек у себя на волосах. Мне моментально становится теплее, пусть только в районе этой самой макушки и немножко – лица у него на груди. Это «да», по ходу? И я только что сама его спросила?.. Ничего себе. *** Хату на Котти мы покинули без лишней сентиментальности. Правда, перед уходом он замкнул ее своим ключом, который затем бросил в почтовый ящик. - Как ты там оказался-то? – спрашиваю тихо, когда поздним вечером едем домой на восьмерке. - Я ж тебе говорил. Он массирует мой затылок и шею. Мне, вообще-то, больно, но и кайфово от массажа и также, кажется, немножко от новизны ситуации.