Мы договорились встретиться на песчаном пляже у Норт-авеню. Мне потребовалось совсем немного времени, чтобы туда добраться, и я остался сидеть в машине, с высохшими слезами на лице, в одежде, промокшей от крови. Полуночный пляж передо мной был пустынным. Холодный пронизывающий бриз трепал машину, принося брызги воды на лобовое стекло. Я опустил стекло, слушая ритмичный рев прибоя, накатывающего и отступающего подобно последним вздохам моей жены. Вот какая катастрофа стала мне наградой за попытку стать героем. Дилан, которому принадлежала эта жизнь, мертв. Как и Тай. Как и незнакомая женщина по имени Бетси Керн. Как и Карли. Я уничтожил их, а человек, ради которого я пришел в этот мир, уже покинул его, чтобы убивать снова. Я сидел, слушая шум волн, убаюкивающих своим гипнозом. Я даже не чувствовал бег времени, но когда я поднял взгляд, увидел в зеркале свет фар. Рядом остановилась еще одна машина, и из нее вышел Роско. Он был без белого воротничка, в обычной одежде и голубой ветровке. Встав рядом с машиной, Роско засунул руки в карманы, глядя на озеро. Его била легкая дрожь. Вероятно, он вспоминал, как мы в детстве долгими летними днями катались здесь на велосипедах. Роско подсел ко мне в машину. Одним взглядом он оценил мое состояние. — Ты ранен? — Нет. — Значит, надо так понимать, что это не твоя кровь. — Это кровь Карли. — Я тебе сочувствую, Дилан, — поправив очки, тихо произнес Роско. — Спасибо. — Я захватил с собой свежую одежду, как ты и просил, — добавил он. Я молча кивнул. — Я слышал по радио про убийство в «Спайбаре». Полиция сказала, что подозреваемому удалось скрыться. Это был ты? — Да, это был я, но это был не я. Хотя это не имеет значения. У убийцы мое лицо, так что кто мне поверит? Но я этого не делал, Роско. Понимаю, тебе нелегко принять то, что я тебе сказал, но я надеюсь, что ты мне поверишь. Я этого не делал. Роско было бы самое время указать на то, что он предостерегал меня об опасностях нахождения в этом мире, однако он проявил великодушие. Его мягкий голос успокоил меня, как это бывало всегда. — Ты мой лучший друг, Дилан. Я говорил, что ты всегда можешь обращаться ко мне за помощью, и я не отказываюсь от своих слов. Что касается веры тебе, это нечто само собой разумеющееся. — Для меня это значит многое. — Так что будет дальше? Что ты собираешься делать? — Не знаю. Мой двойник одержал победу. Я проиграл. И вот он покинул этот мир, а я здесь. — Я распахнул дверь машины, жаждая вдохнуть свежий воздух. — Не хочешь прогуляться по берегу? Как в былые дни? Наверное, нам больше не представится такая возможность. — Как скажешь. Мы пересекли песчаный пляж и оказались у кромки прибоя. Ночь стояла ясная, на небе были луна и звезды, волны образовывали на воде белые ленты, приближаясь к берегу. Мы молча направились на север. Тут и там на песке лежали бездомные, кутаясь в одеяла. Они пришли сюда в надежде избежать общения с охраной парка. Оглянувшись назад, я увидел залитые светом небоскребы. Позади озеро уже стерло наши следы на песке. Я остановился, охваченный воспоминаниями. — Как-то раз, когда нам было лет шестнадцать, в один из летних дней мы пришли сюда, — сказал я. — Мы увидели в воде барахтающегося малыша. Его мать отвлеклась на заплакавшего грудничка. Мы бросились в воду и спасли его. Здесь это тоже произошло? — Да, произошло. — Его мать купила нам обоим новые велики. — Помню. — Я всегда гордился тем, что мы сделали. Странное дело, теперь я знаю, что где-то также есть мир, в котором мы не спасли этого малыша. Мы не успели к нему, и он утонул. Роско положил руку мне на плечо: — Я предпочитаю видеть в этом то, как усердно постарался Господь, чтобы мы оказались на берегу как раз в тот момент, когда малыш начал тонуть. Мы ведь опоздали на автобус до пляжа — помнишь? Мы жаловались, что нам придется двадцать минут ждать следующего. Но, как выяснилось, наш автобус тоже опоздал. Так что мы на него сели. Если бы этого не случилось, нас не было бы здесь и мы не смогли бы спасти того малыша. — Да, но есть также мир, в котором мы не сели на автобус, — возразил я. — Так что никакого смысла в этом нет. Нет никакого плана. — Вовсе нет. Это просто означает то, что в другом мире есть другой план. — Я всегда завидовал силе твоей веры, Роско, — печально улыбнулся я. — Как мне хотелось бы обладать такой же. Если и есть что-то хорошее в пребывании в этом мире, так это то, что я снова увидел тебя. Мне будет тебя не хватать. — Ты хочешь сказать, что собираешься уходить? — Ты с самого начала был прав. Я здесь чужой. — Ты будешь и дальше преследовать этого другого Дилана? И остановишь его? — Нет, мне пора вернуться туда, откуда я ушел, и принять то, что я там оставил. Именно об этом ты мне говорил, ведь так? Произнеси слово и вернись домой. Я был глупцом, полагая, что смогу изменить мир. Присев на корточки, Роско взял пригоршню песка и пропустил его сквозь пальцы. После чего тихо сказал: — На самом деле я с тех пор изменил свое мнение. — Что ты хочешь сказать? — Дилан, я думаю, что тебе еще рано возвращаться домой. Это не в твоем духе. Если ты веришь в то, что делаешь, худшее для тебя — это сдаться. То, что ты потерпел неудачу, еще не означает, что ты должен выйти из игры. Мой друг, которого я знал всю свою жизнь, ни за что бы не сдался. — Ты правда считаешь, что я должен попытаться еще раз? После всего того, что произошло здесь? А что, если я сделаю только еще хуже там, куда попаду в следующий раз? Пожав плечами, Роско посмотрел мне в глаза: — А что, если ты сделаешь лучше? — Я ценю твою уверенность, Роско, но даже если ты прав, это в высшей степени спорно. Мне остается только вернуться домой. Я не могу больше никуда отправиться. Я не могу продолжать охоту на Дилана-убийцу, даже если захочу. — Почему? — Я не смогу вернуться в портал без Евы Брайер. Роско вздрогнул, услышав это имя: — Без Евы Брайер? — Она психотерапевт, приславшая меня сюда. Это ей принадлежит мысль о мосте между Множественными мирами. Но, насколько я могу судить, в этом мире ее не существует. О ней нигде нет никаких данных. Опустив руку в прохладную воду, Роско покачал головой: — Господь и правда трудится изо всех сил, добиваясь желаемого. — Что ты имеешь в виду? — Я ее знаю, — ответил он. — Что? — Ну, я не ручаюсь, что это твоя Ева Брайер. Она не психотерапевт, это точно. Но я действительно знаю одну Еву Брайер, и меня нисколько не удивляет то, что ты не нашел в интернете никаких упоминаний о ней. Она наркоманка. Бездомная, уже много лет. Изредка она приходит в церковь за бесплатным обедом. — Наркоманка? — Да, она очень умна, но давным-давно сошла с рельсов и так и не вернулась обратно. Больше того, по-моему, она когда-то училась в медицинском колледже. Ее выгнали за хищение лекарств, отпускаемых по рецепту. Дальше все становилось только хуже и хуже. Несколько раз ее клали в больницу после передозировки. — Это она! — уверенно произнес я. — Как мне ее найти? — Если Ева Брайер еще жива, ты, вероятно, найдешь ее под железнодорожными путями к западу от моей церкви. Она обыкновенно ошивается там. Но я бы не рассчитывал на то, Дилан, что она сможет тебе помочь. Ева живет не там, где все мы. Бóльшую часть времени она проводит в других мирах. Глава 27 Фонарь у железнодорожных путей был разбит, оставив тоннель впереди меня в кромешной темноте. Я остановился у забора, охраняющего пустынную стоянку, заросшую травой. Используя телефон в качестве фонарика, я пошел по середине дороги. Асфальт был покрыт паутиной трещин, под ногами хрустели раскрошившиеся кусочки. Там, где слой асфальта полностью отвалился, была видна рыжая брусчатка. Над головой густые кроны деревьев нависали над железнодорожным мостом. Бетонные опоры были покрыты лентами плюща и зеленым мхом. С низких сводов тоннеля стекала бурая вода. Поперечные балки соединялись полукруглыми арками, белая краска на них почти полностью облупилась. Я был здесь не один. Вместе со мной здесь находились ночные обитатели, и я ощутил на себе взгляды десятка пар глаз. В воздухе висел запах «травки», настолько сильный, что у меня закружилась голова. Вдоль стены сплошным рядом сгрудились старые одеяла, спальные мешки и палатки. Бродячая кошка обнюхивала горы мусора в поисках съестного и крыс. Неподалеку от меня кто-то не переставая разговаривал с собой, нанизывая на цепочку последовательности слов, не имевших смысла. Слышался плеск струи мочи на стену. Я остановился рядом с парнем лет двадцати, возбужденно прыгающим через скакалку под одной из арок. Стук скакалки о бетон гулко разносился под сводами тоннеля. Дождавшись, когда парень остановится, я подошел к нему. В качестве стимула я достал из бумажника десятидолларовую бумажку. — Я ищу Еву Брайер. Ты ее здесь не видел?