— Три недели назад я выступала у вас в гостинице, — пожала плечами Ева. — Читала лекцию о теории Множественных миров и Множественных сознаний. После лекции вы подошли ко мне. Это было всего через несколько дней после вашей трагедии. Вы были опустошены, переживали утрату. Вы сказали, что обыкновенно не доверяете мозговедам, но сейчас все настойчиво советуют вам обратиться к психотерапевту. Моя теория вас заинтересовала. Вы сказали, что после аварии не перестаете думать о том, какие решения принимали в своей жизни. По вашему мнению, Карли погибла из-за того, каким человеком вы были и какие ошибки совершали в жизни. Вы хотели узнать, может быть, где-то есть другой Дилан, принимавший правильные решения, и посмотреть на его мир. Вот как все началось. — Да, в этом есть определенный смысл. — Но вы ничего этого не помните. — Не помню. Ева встала. — Не переживайте по этому поводу. Я вам уже говорила: нужно время. А пока что вам следует вернуться домой и отдохнуть. Я подошел к ней и пожал ей руку. — Наверное, я должен вас поблагодарить. — Благодарить меня нужно только в том случае, если вы ощутили что-то вроде прозрения. Весь смысл моей терапии в том, чтобы помочь вам понять тот мир, в котором вы живете, показав вам его альтернативы. Вы что-нибудь узнали о себе? — Полагаю. — Что именно? — Была определенная часть меня, которую я должен был убить. И я ее убил. — В прямом смысле? — нахмурилась Ева. — Да. — Ну, это уже крайность. Такого я еще не слышала. Но вы после этого чувствуете себя другим человеком? — Если честно, чувствую. Я только жалею о том, что не дошел до этого давным-давно. Я потерял то, что имело для меня огромное значение, а сейчас уже слишком поздно что-либо изменить. — Еще не слишком поздно, — улыбнулась Ева, стараясь меня подбодрить. — До тех пор пока человек дышит, время еще есть. Мы с вами встретимся в ближайшее время, Дилан. Все изменится к лучшему, вот увидите. — Надеюсь. Я подошел к двери, но на пороге остановился. Я снова обвел взглядом кабинет, по-прежнему совершенно незнакомый. Даже так я сказал себе, что здесь все настоящее. Нормальное. Реальное. Как и Ева Брайер. И все же… — Дилан, что с вами? — Не знаю. Мне по-прежнему кажется, что тут что-то не так. И я никак не могу понять, в чем дело. — Это последствия лечения. Они пройдут. Поверьте, Дилан, вы вернулись. — Не знаю. Скажу честно: я не знаю, хочу ли, чтобы этот мир был реальным. — Почему? Я заколебался, стараясь разобраться в своих чувствах. У меня перед глазами стояли те последние мгновения, когда я умирал в Ривер-Парке. — Прямо перед тем, как я вернулся, кое-что произошло. — Это когда вам пришлось убить другое свое воплощение? — Да. — Постарайтесь не думать о том, что насилие было реальным. Потому что на самом деле ничего этого не было. Все это время вы находились здесь, у меня в кабинете. — Да, знаю, вы так сказали. Но на самом деле все гораздо сложнее. Я видел в том мире Карли. Она тоже там была. — Так, — нахмурилась Ева. — Это стало сильным стрессом. — Да. — Иногда подобные впечатления бывают необходимы для того, чтобы расстаться с прошлым, — сказала она. — Именно так вы пересиливаете скорбь. — Возможно, но у меня из головы не выходит то, что она мне сказала. — Что она вам сказала? Я снова услышал голос Карли, так же отчетливо, как если бы она снова стояла надо мной. Смотря на меня и шепча свои последние слова. Это не было похоже на прощание. Карли не говорила мне, что мы расстаемся навсегда. Это была просьба. Которую я должен был унести с собой туда, куда уходил. — Карли сказала мне найти ее. Она сказала, что по-прежнему здесь. Глава 34 Покинув кабинет Евы Брайер, я прошел мимо скульптуры «Сияние» в фойе Хэнкок-центра. Тысячи огоньков, отраженных в черной глади воды, манящим эхом напомнили мне о том, через что я прошел. Каждая мерцающая точка света была еще одним миром, еще одной жизнью среди бесконечного числа тех, что непрерывно множились в моем сознании. Я посетил некоторые из них и теперь вернулся в свой мир. Но только, если верить Еве, на самом деле я его не покидал. Все это время я лежал на диване в ее кабинете на двадцать девятом этаже. Я вышел на Мичиган-авеню, и все вокруг было мне знакомо. Город выглядел и пах так же. Водонапорная башня стояла там же, где и должна была стоять. Магазины, люди, машины нисколько не изменились. Заглянув в бумажник, я нашел чек со стоянки на Честнат-стрит. Он был выдан сегодня утром, как и сказала Ева. Брелок сигнализации, который я нашел у себя в кармане, отпер двери подержанного «Форда», и документы в бардачке сообщили, что я купил его три недели назад. То есть вскоре после аварии. Все сходилось. Так почему же я не помнил ничего из этого промежутка времени? Почему меня не покидало ощущение, будто я здесь чужой? Я выехал со стоянки на улицу. Ева посоветовала мне отправляться домой и отдохнуть, но я еще не был готов к этому. Я по-прежнему никак не мог решить, можно ли мне доверять тому, что говорят мне органы чувств. Я искал какой-нибудь изъян, какое-нибудь указание на то, что мир вокруг — иллюзия, как и все предыдущие. Останавливаясь на светофорах, я всматривался в лица водителей и пешеходов, выискивая еще одного Дилана Морана. Если бы я встретил своего двойника, я бы понял, что мой мозг лжет. Но, похоже, единственным Диланом в этом мире был я сам. Первой моей остановкой был перекресток у Хорнер-Парка, где погиб Роско. Я должен был увидеть шрамы на дереве на углу. Они никуда не делись, напоминая об аварии, отнявшей у меня моего лучшего друга. Ничего не изменилось. Закончив здесь, я прошел пешком два квартала и нашел дом, выставленный на продажу агентством «Чанс недвижимость». Перед ним стоял грузовичок Скотти Райана. Он занимался ремонтом; он был жив. Я не помнил, дрался ли с ним из-за его романа с Карли, но было очевидно, что никакой мой двойник не вошел в здание и не зарезал его. Всего того, что я помнил из последних нескольких недель, на самом деле не было. Всего того, что произошло в действительности, я не помнил. Я по-прежнему не мог это принять. Следующей остановкой стала клиника Алисии Тейт. Мне нужно было встретиться с тем, кто знал меня уже много лет, кто ни за что не стал бы мне лгать. Когда я был в клинике в последний раз, казалось, всего несколько часов назад, я встретил там Роско, живого. Я по-прежнему ожидал увидеть, как он выйдет ко мне навстречу, хотя и сознавал, что это невозможно. Алисия крепко обняла меня. Она выглядела обыкновенно; она выглядела так же. Проводив меня в свой кабинет, Алисия спросила, как я себя чувствую, и я искренне признался, что не знаю. — Алисия, мой вопрос покажется странным, но когда вы видели меня в последний раз? — Что? — удивленно уставилась на меня она. — У меня проблемы с краткосрочной памятью. Когда мы с вами разговаривали в последний раз? — Ты приходил ко мне на прием через несколько дней после похорон Карли. — У меня были какие-нибудь проблемы? — Только то, что я ожидала. Депрессия, беспокойство, бессонница. Уровень сахара в крови был повышен, что бывает в состоянии стресса, как и пульс. Ты был сражен горем, а это не только эмоциональная и психологическая нагрузка, но и физическая. А теперь расскажи об этих проблемах с памятью. — Расскажу, все по порядку. Когда я был у вас, я что-нибудь говорил про… видения? — Видения? Какие? — Ну, мне являлась полная моя копия. Двойник. Человек, в точности похожий на меня. Алисия удивленно наморщила лоб: — Нет, ничего такого ты не говорил. А что, у тебя галлюцинации? Я оставил ее вопрос без ответа. — Я упоминал психотерапевта по имени Ева Брайер? Алисия нахмурилась: — Упоминал. Ты сказал, что слышал ее лекцию у вас в гостинице и прочитал ее книгу. Ты собирался обратиться к ней. Я выразила сомнение в том, что это разумно. Я имела в виду не само лечение — напротив, я настоятельно советовала тебе обратиться к кому-нибудь. Но я навела справки об этом докторе Брайер, и предлагаемые ею методы вызвали у меня тревогу. Потом я узнала, что ты все равно обратился к ней.