Поиск
×
Поиск по сайту
Часть 2 из 33 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Значит, часто, — сделал вывод мужчина, помолчав, а затем продолжил. — Скажи мне, Кира. Зачем такой красивой и не глупой девушке как ты напиваться и делать из себя посмешище перед всем классом? — Что? — Кира обалдело посмотрела на него. Он серьёзно считает её красивой? — Тебе может показаться, что они поддержали тебя сегодня в твоем маленьком бунте против системы. Но на самом деле ты выставила себя далеко не в лучшем свете, обеспечив им шоу вместо скучного урока. Будешь и дальше так продолжать, к тебе и будут относится, как к клоуну. Ты выше этого. Кира опустила глаза, понимая, что где-то он прав. Её одноклассники были настоящим ссыклом, только чесать языками мастера. Она, конечно, хотела заработать репутацию бунтарки, но ей не нужно было лишнее внимание, потому что узнают предки и поминай как звали. Она до сих пор помнила, как на неё орала мать, когда увидела её неуклюжий, пьяный стриптиз, заснятый на камеру одноклассницей. Видео разошлось по школе со скоростью звука. Даже Джимми Левинштейну** так не прилетело, как ей. Хорошо, что у современного общества была короткая память на такие дела, и про её видео забыли быстро, в отличие от матери, которая при каждой ссоре обзывала её «шлюхой». Только когда отца не было рядом, потому что она понимала: тот может не сдержаться, да и ей прилетит до компании. — Я провел небольшое расследование и выяснил, что у тебя неплохие оценки по всем предметам. Другие учителя хвалят тебя, но думают, что ты можешь больше. Ты уже знаешь, в какой колледж хочешь поступать? «Который подальше от дома», — подумала Кира, услышав собственный голос. Она что, сказала это вслух? Девушка испуганно посмотрела на учителя, обратив внимание, что тот изменился в лице. Твою мать. — Я понял, проблемы дома, — задумчиво произнес мистер Коулман после долгой паузы. — С тобой плохо обращаются? «Если считать постоянное мозгоебство домашним насилием, то да», — подумала она, на этот раз молча. — Ты можешь мне сказать, — участливо продолжал тот. — Как твой учитель, я могу обратится в органы опеки. Тебя бьют? Кира отрицательно покачала головой, непроизвольно прикрыв запястье ладонью. Нет, её дома не били. Правда, в последнее время её матери понравилось хватать её за запястья железной хваткой, заставляя остаться и дослушать все оскорбления до конца. После на коже Киры расцветали синяки, но она прикрывала их кофтами с длинными рукавами или спортивными повязками. — Хорошо, — натянуто проговорил он. — Знай, что ты всегда можешь прийти ко мне и попросить помощи. Кира ошарашенно уставилась на него, пытаясь определить, врет он или нет. Похоже, Коулман говорил искренне, подразумевая то, что только что произнес, а не просто потому, что он обязан по статусу. В груди у неё потеплело, а в глазах резко защипало. Кто в наши дни по-настоящему заботится не просто о близких, а о совершенно чужих людях? Никто не лезет в чужие дела, все думают только о своих задницах. — Спасибо, мистер Коулман, — прошептала она. Мужчина слегка улыбнулся, и у Киры замерло сердце. Его глаза излучали тепло. — Иди, приведи себя в порядок, — произнес он, поднимаясь и протягивая ей жвачку. — Твои родители должны быть тут с минуты на минуту. Нельзя, чтобы они видели тебя в таком виде. Кира смущенно кивнула и пулей вылетела из класса в сторону женского туалета. Она вымыла лицо, пригладила волосы, а затем отправила несколько подушечек себе в рот, усердно жуя. От её шмоток разило сигаретами, не сильно, но предки учуют. Она вышла из туалета и направилась прямиком к своему шкафчику. Помимо учебников в нем были её гигиенические принадлежности и куртка Фрэнка с эмблемой школьной команды, которая стала спасением. Скинув с себя блузку прям посреди пустого коридора, она надела его куртку, застегнув молнию до конца, напоследок брызнув на себя духами. В классе её уже ждали родители. Их лица были настолько каменными, что внутри она вся съёжилась. Отец послал ей уничтожающий взгляд, который не укрылся от мистера Коулмана . — Итак, что она натворила? — резко спросил мужчина, пристально глядя на неё. Мистер Коулман посмотрел ей прямо в глаза, а затем произнес: — Ничего особенного, мистер Джонсон. Я лишь хотел вам сообщить, что Кира прекрасная ученица, подающая большие надежды в математике. — Что? — хором спросили те, поворачивая головы. Кира от удивления даже открыла рот, но вовремя взяла себя в руки. — Да. Я хотел продемонстрировать вам её оценки по последним тестам. — С этими словами он деловито достал листы и стал искать её работы. — Она решает примеры, которые я преподаю своим самым преуспевающим ученикам на дополнительных занятиях. Родители удивленно смотрели на листочки, бросая неверящие взгляды. «Ну еще бы, как тут не ахуеть, — подумала Кира тогда. — Вы ведь считаете, что я тупица, обращая внимание только на плохие оценки». — Я бы очень хотел видеть Киру на своих дополнительных занятиях, — продолжал тот. — Они бесплатные. Но они проходят во внеурочное время, по желанию. Их взгляды встретились, и она вновь увидела этот похотливый взгляд, который он тут же погасил. Кира закусила губу. «О да, ты точно хочешь, чтобы я занималась у тебя дополнительно», — подумала она, изо всех сил пряча улыбку. — А в чём проблема? — недоуменно спросил отец. — Если это на халяву, то почему бы и не ходить? Кира, ты знала об этих занятиях? — Ну… — Я начал их совсем недавно, — быстро произнес мистер Коулман. — Требуется ваше разрешение, это ведь неформальные занятия. И после того, как прекращаются официальные уроки в школе, я больше не имею права никого задерживать. Этим документом вы даете согласие на занятия, во внеурочное время, в которое я также несу ответственность за учеников, до тех пор пока они находятся в классе, понимая что занятия факультативные. — Они — чё? — переспросил отец. — Добровольные, мистер Джонсон, — терпеливо ответил мистер Коулман. — Это значит, вы не имеете права заставлять вашу дочь их посещать, а меня — давать ей уроки в моё личное время, сверх тех дополнительных и обязательных уроков. — А, — только и произнес мужчина. — Где подписать? — Не торопитесь. — Мистер Коулман протянул им обоим форму. — Кира сама должна решить, хочет она их посещать или нет. А вы пока ознакомьтесь с документом. — Нечего тут решать, — проговорил отец Киры тоном, не терпящим возражений, и ставя подпись. — Будешь ходить на эти занятия, ты поняла? Раз учитель говорит, что ты мозговитая. — Говоря это, он смотрел прямо на неё. — Меньше на улице будешь шахараться. — Мистер Джонсон. — Тон учителя был ледяным. Отец Киры перевел взгляд на того и — о Боже, что это? Неуверенность в его глазах?
— Я же сказал, это добровольные занятия. Кира должна сама решить. Мистер Коулман был выше её отца на полторы головы и шире в плечах. С плохо скрытым удовольствием Кира наблюдала за тем, как её деспотичный отец стушевался перед учителем, готовым заступиться за неё, как настоящий рыцарь, мать его. Еще никто не делал этого для нее. Обычно все учителя молчали, делая вид, что не слышат, как он с ней разговаривает. — Конечно, мистер… — Коулман. Дэвид Коулман. — Конечно, мистер Коулман. Только если она сама захочет. Покидая класс вместе с родителями, Кира произнесла одними губами: «Спасибо». По дороге домой она выслушала нотацию, о том, что она просто обязана ходить на эти «сраные занятия». — Плевать я хотел на его мнение! — ругался отец. — Ишь, борец за свободу выбора! Своих детей небось нет, чтоб так говорить. Вытянул меня с работы, чтобы сказать, что у меня, оказывается, мозговитая дочь! Телефон для чего?! Самое обидное во всем этом было то, что так её никто не похвалил. Мать за всю дорогу домой не сказала ни слова, подозрительно косясь на неё, в отличие от отца, понимая, что учитель не просто так дернул их среди рабочего дня в школу. Она пыталась потом выяснить у Киры, что та натворила и где пропадала всю прошлую ночь. Но она молчала, как партизан, заставляя мать кипеть от гнева. *** С тех пор Кира стала посещать его дополнительные занятия вместе со всеми задротами школы обоих полов. Первые пару недель после происшествия она вела себя как пай-девочка, часто ловя на себе его пристальный взгляд. Она стала тщательней подбирать одежду, специально наряжаясь в самые узкие майки, просвечивающее блузки и футболки с наслаждением замечая, как он украдкой облизывает её взглядом. Двадцать четыре часа в сутки она думала лишь о нём, вспоминая тот голодный взгляд. Ей стало мало видеть его лишь на уроках. Она хотела его всего себе и стала потихоньку провоцировать на замечания, специально шла на конфликт, чтобы у него не осталось выбора, и он оставил её после уроков. Во время её «наказания» он игнорировал её, проверяя работы или читая книгу и наблюдая за ней, думая, что она не видит. Иногда он заставлял её писать по сотне предложений на доске, прямо как в средней школе, но чаще всего заставлял решать у доски задачи повышенной сложности. Кира буквально текла, представляя, как она пишет пример на доске, сосредоточившись на решении, а он незаметно подкрадывается сзади и кладет руки ей на плечи, запрещая отвлекаться. А затем начинает её ласкать, до тех пор пока не пригвождает к доске, насаживая на себя. Но он ничего не предпринимал. Совершенно. И держался от неё на почтительном расстоянии. Кира стала откровенно смотреть на него, на его руки, а чаще всего на пах, а затем как бы невинно поднимая глазки. В такие моменты лицо мистера Коулмана было воистину прекрасным, особенно в первые пару раз, когда он «ловил» её взгляд. Он краснел и в его глазах, которые он поспешно отводил, вспыхивал дикий огонек, что вызывало у девушки хитрую улыбку. Но он всегда умел быстро овладеть собой. В один день ему, видимо, надоели эти игры, и он вернул ей похотливый взгляд, слегка приподняв бровь. Она знала, что он этого хочет. И самое главное, что он знал тоже самое. И ничего не делал, как и она. Ничего, кроме жаждущих взглядов. Дома, заперевшись в душе, она подолгу мастурбировала под музыку, что напоминала ей о нём, и материлась сквозь оргазм. А во время секса с Фрэнком всегда представляла мистера Коулмана на его месте. Прозвенел звонок, вырывая Киру из её фантазий. Она заморгала, будто очнувшись от долгого сна. — Домашним заданием будут примеры на страницах с пятидесятой по пятьдесят вторую. Всех своих учеников из продвинутого класса я жду завтра на занятиях. Кира хмыкнула, думая, что как бы она ни хотела туда пойти, чтобы увидеть его, но она прогуляет. Пусть поскучает. Бросив мимолетный взгляд на учителя, который, кажется, искал в толпе покидающих класс учеников именно её глаза, скрылась за дверью. Примечания: *Калькулус - (Классический математический анализ) — совокупность разделов математики, соответствующих историческому разделу под наименованием «анализ бесконечно малых», объединяет дифференциальное и интегральное исчисления **Джим Левинштейн - главный герой четырех экранизаций из серии фильмов "Американский Пирог". II Тем же вечером, сидя у себя дома и заполняя бумажки, Дэвид Коулман поймал себя на мысли, что думает о ней. О её больших ореховых глазах и каштановых волосах. Как он зарывается рукой в эти волосы и тянет на себя, нагибая её над собственным столом. В домашних штанах вдруг стало тесно. «О, черт», — подумал Дейв, нахмурившись. — Прекрати! — сказал он вслух сам себе, сжимая ручку. — Между вами ничего не может быть! Совсем головой двинулся? Мужчина тряхнул вышеупомянутой головой и попытался сосредоточиться на том, что делал. Но проклятое воображение разыгралось не на шутку. В голову лезло, как она вступает с ним в дискуссию в классе, и он оставляет её после уроков, чтобы найти достойное применение её языку. Он никогда не думал, что может желать молоденькую девушку, еще и собственную ученицу. Да он совсем с катушек съехал! Нет, он тоже был не святой. Старшеклассницы всегда одевались откровенно, тем более в его время, и, естественно, он смотрит, как любой нормальный, взрослый и здоровый мужчина. На работе он избегал этого делать, но кто не без греха, главное — не пялиться откровенно, как его ученики мужского пола. Но тем-то дозволено, в отличие от него. Да, Кира права. Видимо, долгое отсутствие секса делает из него полного кретина, думающего лишь членом. Раньше он никогда не замечал за собой физического влечения к ученицам. Но это и был только второй год, когда он преподавал в старших классах. С того момента, как он стал работать в старшей школе, он стал объектом соблазнения, и этот класс не был исключением. Его последняя девушка оставила его именно по этой причине. Дейв искренне не понимал этих юных женщин. Вокруг полно привлекательных парней их возраста, жаждущих с ними близости. Нет, это, конечно, ему льстило, ведь он никогда не был объектом повышенного внимания у женщин. В школе его дразнили за большие уши. Да и внешность у него была своеобразная. Женщины точно не встречались с ним из-за красоты. Одна его девушка, с которой он встречался в колледже, как-то сказала ему, что она вместе с ним потому, что ей нравятся высокие парни, вот и всё. Но как только он стал учителем, женского внимания стало хоть отбавляй. То были другие учительницы или матери учеников. С парочкой у него даже были интрижки, но ничего серьезного. А потом, когда он стал преподавать для старших классов, девушки не давали ему проходу. Ученицы просто атаковали его профиль в Фейсбуке, как сообщениями так и комментариями, и заявками в друзья. Дейву даже пришлось его заблокировать, чтобы никто не мог добавлять его в друзья и комментировать страницу, а уж тем более — видеть какую-либо информацию о нём. Ему оставляли записки, подкарауливали возле школы, иногда даже возле дома. Господь милостивый, эти современные школьницы были готовы пойти на всё, не боясь ни Бога, ни чёрта, ни общественного мнения. Куда только их родители смотрят?! Он впервые в жизни стал бояться обвинения в сексуальном домогательстве. Сколько до него доходило слухов об очередном скандале, разгорающемся на ложных обвинениях. На свой страх и риск он купил несколько скрытых камер и расставил их по всем комнатам, где преподавал, на случай, чтобы иметь доказательство своей невиновности. На страже учеников стоял закон, а кто убережет учителей от особо настойчивых учеников?! Но первая волна преследования спала так же быстро, как поднялась. Он был довольно строгим преподавателем и требовал от всех учеников повышенного внимания на уроке, не принимая никаких отговорок о том, что они гуманитарии, и математика для них, что-то вроде китайского. Чушь собачья! Мозг может подстраиваться, а математика пригодится везде, недаром она царица наук. Половина его поклонниц возненавидела его, и даже самые шлюховатые ученицы в итоге перестали строить ему глазки и стали заниматься. А затем работы прибавилось: с нового учебного года его попросили взять классы миссис Гудман, преподающей введение в анализ и математический анализ в выпускных классах старшей школы, и он также продолжал вести алгебру и геометрию в начальных*. Припахали, аж не продохнуть. Единственное, что его утешало, что это лишь на три месяца, пока новоиспечённая мать не выйдет из декрета. Потом Дэвид встретил её. Среди множества других учениц он почему-то обратил внимание на эту девчонку с ореховыми глазами и появляющимися вместе с улыбкой ямочками на щеках. Естественно, новый класс — старые проблемы: еще не знакомые с его нравом девушки стали искать его внимания. Из всего класса она была единственной, кто этого не делал. Конечно, она смотрела на него во время лекций, но не более. Она была далеко не глупой, справлялась со всеми решениями у доски, её тесты не отпускались ниже отметки B*; конечно, она иногда отвлекалась на всякую болтовню и копание в телефоне, но ничего особенного. Обычная девушка, как большинство других его учениц. Но почему-то именно она стала для него наваждением. Куда бы он ни шел, то всегда видел её. Со стороны могло показаться, что она ищет с ним встречи, но нет: то она была в компании друзей, то со своим парнем-афроамериканцем, с которым она откровенно целовалась прямо посреди школы. Почему-то созерцание их целующихся вызывало у него неприятные ощущения, хотя ему должно было быть все равно. А однажды она ему приснилась. Даже подростком он не видел таких ярких эротических снов. Будто он трахает её в пустом школьном коридоре, прижав к шкафчикам, слушая как она выстанывает: «Да, мистер Коулман! Еще, мистер Коулман!». Где-то он читал, что сны являются мостом, связывающим подсознание с сознанием, выводящим из тени тайные страхи и желания. Карусель самобичевания не помогла, и никакая профессиональная этика тоже. С каждым днем он все больше думал о ней в таком ключе, теряя контроль. Да, он хотел её! Хотел во всех возможных и невозможных позах. Хотел трахнуть её на своём учительском столе, в туалете, в коридоре у шкафчиков, как во сне, в актовом зале, в душевой. А тот факт, что это запрещено, лишь усиливал желание. Ведь мы всегда хотим то, что нам не доступно. Каждый раз, когда Дейв видел Киру в объятиях ее парня, перед его глазами вставала багровая муть. Тогда он понял, насколько влип. Потому что одно дело — хотеть кого-то, руководствуясь лишь влечением, а другое дело — чтобы этот кто-то принадлежал лишь тебе. Он стал с нетерпением ждать возвращения миссис Гудман из декрета, прося у мощи чистого разума освободить его от этого искушения. Но у судьбы были свои планы, потому что миссис Гудман решила посвятить себя воспитанию ребенка и уволилась. А это означало, что он должен будет продолжать работать как вол, с восьми утра до трёх, и еще оставаться на дополнительные занятия или сидеть с наказанными после уроков. Но самое страшное было то, что он должен будет видеть её до конца учебного года. Его негодованию не было предела, и как назло, в тот день первым уроком у него был именно её класс. Это был тот самый день, когда он впервые оставил её после уроков и вызвал родителей, после её сцены в классе. Ох, как он был зол на неё! Весь день не мог успокоиться, прокручивая в голове всё, что она ему сказала, срываясь на других учеников и огрызаясь в учительской. Но, когда в назначенный час он увидел её одну в классе, его больное воображение тут же нарисовало ему, как он сдирает с себя ремень и шлепает её по упругому заду, а затем трахает до исступления, чтобы никогда не смела так с ним разговаривать. У девчонки был такой потерянный вид, что он задумался о правильности своего решения вызвать её родителей. Перед ним словно сидела совсем другая особа, разительно отличавшаяся от той утренней бунтарки. Он решил попытаться поговорить с ней по душам, прежде чем станет свидетелем очередной семейной драмы, отодвигая свои озабоченные мечты подальше. Так он выяснил, что у неё проблемы в семье. А у кого их нет? Каждый третий его ученик убегал из дома, переходный возраст. Но девушка не желала обсуждать это с ним. Не часто такое встретишь, обычно современные дети бегом бегут сообщать о том, что с ними плохо обращаются дома, тем более избалованные подростки поколения Z. Своей скрытностью она заставила его беспокоиться больше, чем нужно было при его должности и ситуации. За что он себя мысленно обругал. Встретившись с её родителями лицом к лицу, он примерно понял в чем проблема. Типичные токсы среднего класса, вечно работающие и не уделяющие своему чаду достаточно внимания, а зачастую отказывающиеся понимать его, осуждая и гнобя. Ему удалось сбить гонор отца семейства. Дейв понимал, что тут ему на руку сыграл его рост, но он был уверен, что дома Кире приходится несладко, несмотря на то, что он похвалил её перед родителями. После того случая она вела себя идеально около двух недель и исправно ходила на дополнительные занятия. К тому моменту внимание к его персоне со стороны её одноклассниц уже поубавилось, но зато он стал замечать за ней откровенные взгляды. Поначалу он думал, что ему кажется, и это его озабоченное воображение подсовывает ему иллюзии, которые он хочет видеть. Пока она не спровоцировала его вновь оставить её. Её взгляд будто говорил: «Чувак, я знаю что ты меня хочешь». И когда он успел выдать себя? Нужно было быть с ней жестким! Не играть в психолога, а всё рассказать родителям! Может, они бы всыпали ей, и она перестала бы его так мучить своими нескромными нарядами, похотливыми взглядами и бесстыдным языком, за который её хотелось хорошенько отшлепать. А в итоге что? Дрочка в туалете и постоянная злоба на себя за своё влечение и невозможность даже прикоснуться к объекту своего желания. С каждым разом сдерживаться было всё труднее. Её действия становились всё откровенней: то она ручку облизывает, то она губку закусывает, да так, сука, соблазнительно, что у него уже несколько раз вставал, когда она была рядом. Нужно было это прекратить. Для начала сократить их совместное времяпрепровождение, не реагировать на её провокации, тем самым не наказывая её и не оставаясь с ней наедине. Сегодня у него это получилось. Почему-то эта маленькая победа не вызвала у него удовлетворения и он знал почему, но не признался бы себе в этом даже под пытками. Член стоял, натянув штаны палаткой, и мужчина понимал, что у него просто не осталось другого выхода, как дать своему телу ласку, которой оно требовало. Он погасил настольную лампу и, прежде чем выйти из своего кабинета, просканировал окружение. Не хватало еще, чтобы его увидела сиделка матери с гордо поднятым членом. Убедившись, что никого нет, он проскользнул в свою спальню и запер дверь. Включив прикроватный ночник и телевизор, что висел на противоположной стене, он достал салфетки и лосьон. Скинув с себя домашнюю одежду вместе с трусами, Дейв лег на кровать, переключая канал на Penthouse TV*. Программа кабельного телевидения тут же запросила у него код безопасности. Две секунды, и на экране появилось искаженное удовольствием лицо порноактрисы. Мужчина скрипнул зубами. Как нарочно, это была ролевая игра учитель-ученица. Он выдавил себе на руку обильное количество лосьона. Почувствовав влажную прохладу на нежной коже, Дейв сдержанно застонал, а затем принялся не спеша работать рукой, созерцая как «преподаватель» нагибает свою партнершу над столом. Удовольствие постепенно накатывало на него, и он закрыл глаза, концентрируясь. — Да, мистер Коулман! — кричала девушка с каштановыми волосами. — О Боже, ДА! Только не останавливайтесь! Он нарочно замедлился, чувствуя как она сжимает его член. Она была такая мокрая и вся только его. — Почему я должен исполнить твою просьбу? — спросил он, и при этом его голос был настолько ровным, будто не он сейчас пялил её раком. — Ты себя отвратительно вела.
Перейти к странице:
Подписывайся на Telegram канал. Будь вкурсе последних новинок!