— Да. С условием, что и вы тоже оставите меня в покое. Я не хочу выяснить через несколько дней, что вы заявили на меня, что я совратил ученицу. Я хочу забыть об этом. Хочу вернуть себе покой и размеренную жизнь. — Даю слово. Хоть я и ненавижу вас всеми силами души, я знаю, что вы не принуждали Киру ни к чему, чего бы она сама не хотела. Только воспользовались её юностью и неопытностью. Дейв поборол желание закатить глаза. — Прощайте, миссис Джонсон. *** Сегодня — ровно неделя её независимой жизни. Прошла целая неделя с того момента, как она покинула стены этого токсичного дома. И, признаться, жить самой, пусть и вот так, было гораздо спокойнее, чем там. Девушка одевалась в рабочую одежду. Сегодня второй день её новой работы в хозяйственном магазине для дома и сада, полный рабочий день, то что нужно, чтобы оплачивать комнату в мотеле, которую она сняла шесть дней назад. Первую ночь она ночевала в кабинете управляющего кинотеатром, в котором работала. Начальница смены устроила это для нее: все равно управляющий редко бывает на своём рабочем месте. Кире действительно было жаль оттуда увольняться. Ей нравилось там работать. Но жизнь требовала большего количества рабочих часов, которых кинотеатр не мог предоставить. После скандала, приведшего её в нынешнюю точку, Джин звонила всего один раз, на следующий день, но Кира не взяла трубку. Она не желает иметь ничего общего с этой женщиной, называющей себя её матерью. Синяки от пощечин только начали заживать, да и для неё это стало точкой невозврата. Как можно вернуться в дом, где практикуется насилие? Кира никогда не забудет ей этого. Мать ведь даже не захотела её слушать, а просто принялась всё крушить. Отец тоже не звонил, видимо, ушел в запой, судя по состоянию, в котором его нашла Кира на следующий день после своего побега. Она пробралась в подвал дома через вход, что выходил на задний дворик, и обнаружила крепко спящего в пьяном угаре отца. Он лежал на раскладушке, которую использовал как постель, когда жил в подвале, а около него валялись несколько пустых бутылок дешевой водки. Неужели мать рассказала ему всё, и тот сорвался? Но долго она не могла об этом думать, стоя над спящим мертвым сном отцом, а аккуратно пошла наверх в свою комнату. Джин в доме не было. Кира удостоверилась в этом, прежде чем заходить через заднюю дверь, ведущую в подвал. Она обнаружила свою комнату в том же состоянии, что и покинула её. Джин больше ничего не тронула. Бардак в комнате воскресил в памяти произошедшее, заставляя Киру заплакать. Так она и собирала свои вещи, поливая их слезами. Она взяла все самое необходимое, включая содержимое тайника, где лежали деньги, сигареты и контрацептивы с вибратором. Не хватало еще, чтобы мать нашла его. Девушка забрала даже все свои коллекционные фигурки, ну, те, которые уцелели после бури. Может, ей удастся их кому-нибудь продать. Ей ведь ох как нужны были бабки сейчас. После она сняла эту комнату в мотеле и тут же принялась искать работу. Дэвид так и не позвонил. Как и она ему. Но ей до боли хотелось поделиться с ним своей драмой. Да и просто услышать его голос. Но нет. Все было кончено. Его слова, его последние слова, что он сказал ей, практически уничтожили её. Причинили боль даже большую, чем пощечина матери, если сравнивать. Ведь, в отличие от него, у матери уже были подобные вспышки гнева, а он… Он заставил Киру поверить, что у неё есть близкий человек, всегда готовый выслушать и прийти на помощь. Тот, кто всегда будет рядом. А в итоге он бросил её одну расхлебывать это дерьмо, которое на десерт ей подал мразота Вашингтон. В самый нужный момент его не оказалось рядом. Он предпочёл спасти себя.Теперь, когда сильные эмоции немного отступили на задний план, Кира увидела всю картину целиком. Она отправила ему голосовую, которую он прослушал и, вместо того, чтобы поехать вместе с ней разбираться с Фрэнком, он написал заявление об уходе, чтобы его не обвинили в связи с ученицей. Он и звонил ей, наверное, чтобы сказать это. А потом трубку не брал, ссыкло. За последние три недели в её жизни произошло событий больше, чем у некоторых за года. Она чувствовала себя так, будто по ней проехался бульдозер. Не по телу, по душе. Она осталась одна, и против неё был весь мир. Наверное, какая-нибудь слабенькая духом девчонка, вроде Ким, тут же бы зачахла. Но не она. Нет. Она не доставит им такого удовольствия. Она всё выдержит и всех переживет. Кира закончила сборы и, полная решимости, вышла из номера, заперев дверь. Навстречу новому дню. Она как раз расклеивала ценники, когда её телефон в кармане завибрировал. Звонившей оказалась тетя Филлис. Кира закусила губу, раздумывая над тем, отвечать или нет. Все-таки пользоваться телефоном на работе было запрещено. В итоге она не стала рисковать и, спустя двадцать минут, попросилась на ранний перерыв. Тетя ответила с первого гудка. — О, Господи, Кира? — послышался обеспокоенный голос женщины. — Это ты? Ты в порядке? — Да, — ответила она после недолго паузы. — Я нормально. — Боже, девочка моя, как ты? Я сейчас звонила твоей матери, она мне сказала такие вещи. Кира закрыла глаза, сморщив лицо. «Ну, сейчас начнется». — Где ты? — продолжала тетя. — На работе, у меня перерыв. — Нет, в смысле, где ты ночуешь? — поправила себя тетя. — Джин сказала, ты ушла из дома! — Да. И я не собираюсь возвращаться туда! — тут же произнесла Кира, чувствуя, как её лицо покрывается красными пятнами. — Она меня ударила! На том конце было тихо. — О Господи, — тихо сказала тетя после короткой паузы. — Какой кошмар. Сначала ты, потом твой отец, и все из-за этого мужика. — Что мой отец? — перебила её Кира, чувствуя, как каждая клеточка её тела напрягается. — Разве ты не знаешь? — Нет. Что? Что произошло? — Ну… — Тетя помедлила. — Только ты сильно не пугайся, хорошо? Ты там сядь. Кира послушно села на пустой ящик. — В общем, твой отец сорвался и пьяным напал на того мужчину, с кем у тебя…роман, — с заминкой произнесла тетя Филлис. Кира вцепилась в край ящика, чтобы не упасть. Голова внезапно закружилась, а в легких кончился воздух. — Кира… Кира ты там? — Да, — ответила она глухим голосом. — Я в шоке. — Джин сказала, что ей удалось убедить его не писать заявление на твоего отца. Господи, я в таком ужасе. — Я тоже. — Девушка не лгала. Услышанное действительно потрясло её. — Я… это… Мне пора, — попыталась она закончить разговор. — У меня кончается перерыв, — соврала Кира и, бросив трубку, заплакала. Она еле дождалась окончания смены, каждую секунду глядя на часы, а после прямо в рабочей форме поехала к нему домой. Она вся дрожала от предстоящей встречи, хоть и не знала, что скажет ему, и без конца грызла ногти. Уже в его районе она несколько раз останавливалась перевести дух, но с каждой новой остановкой ей все тяжелее давалось заставить себя идти дальше. В итоге она не дошла до его дома несколько футов, заметив красную табличку, на которой огромными буквами было написано «Продается». Кира застыла словно статуя на несколько минут, гипнотизируя белые буквы на красном фоне, а затем стремительно подошла вплотную к табличке. Сердце ускорило ритм, колени и руки дрожали, но теперь уже не от страха, а от напряжения. Девушка перевела свой тревожный взгляд на дом, пытаясь угадать, там ли он. Вдруг из парадного входа показалась женщина в деловом костюме. Она, кажется, собиралась выходить, но, увидев Киру, остановилась. — Я могу вам помочь? — громко спросила она. Кира закусила губу, а затем, сократив расстояние между ними, спросила: — Извините, вы не подскажите, мистер Коулман — он дома? — Прошу прощения, но хозяин дома съехал несколько дней назад. Тут только пустой дом. Киру словно прошибло током. Внутри словно что-то царапнуло сердце. Она неверяще смотрела на агента по недвижимости. «Нет. Нет. Не может быть.» — Вы не знаете, где я могу его найти? — Боюсь, что нет. — Спасибо, — пропищала Кира, чувствуя, как по щекам стекают предательские слезы. Она развернулась и медленно пошла прочь. *** Тетя вновь позвонила вечером, застав Киру в кровати. Она лежала в постели в рабочей одежде, свернувшись калачиком и обнимая Харли Квин. Слезы уже давно высохли, ей хотелось в туалет, но она не могла заставить себя подняться с постели. Только настойчивый звонок вывел её из транса. — Кира, это снова я. Как твои дела? — Плохо, — призналась она. — Хуже и быть не может. — Бедная моя девочка, как мне жаль тебя, — ласково проговорила женщина; по голосу было понятно, что её глаза тоже на мокром месте. — Я тут поговорила с мужем, и мы решили… — Она помолчала. — Может, тебе стоит приехать к нам? Поживешь у нас, пока вы с мамой не помиритесь. — Я не хочу мира, — оборвала её Кира. — Я не хочу возвращаться туда. — Это ты сейчас так говоришь. Ты просто расстроена; через пару недель, вот увидишь, будет лучше. — Не будет, — обреченно произнесла она. — Ну, в любом случае, наше предложение в силе. Подумай об этом. Позвони нам, даже если не захочешь жить с нами, может, тебе нужны деньги. Мы готовы тебе помочь. — Спасибо… — Кира всхлипнула. — Как я счастлива, что у меня есть такая замечательная тетя как ты. На следующий вечер она стояла на автовокзале, дожидаясь своего автобуса, который увезет её к тете Филлис, к новой жизни, и надеясь, что боль и отчаяние исчезнут, как только она покинет этот город. Эпилог Три года спустя, PIT международный аэропорт Питтсбург. Расстроенная и уставшая, Кира сидела за стойкой бара аэропорта и опрокидывала уже второй шот Чейсера. Её рейс в Финикс отложили минимум на четыре часа из-за резко испортившейся погоды и тумана, что окутал родной город. Не только её, вообще все отправляющиеся рейсы из международного аэропорта Питтсбург. «Просто блеск, — думала она, глядя на плазменный экран, по которому шла какая-то передача про живую природу. — Не дай Бог застрять тут на еще один день». И без того её пребывание здесь было пыткой, полной отвратительных воспоминаний. Зря она согласилась приехать сюда. Это было её первое посещение города с тех пор, как она покинула его. Она уже почти два года жила в Аризоне. Ей всегда хотелось жить там, где тепло, где больше солнца. За эти три года она успела сменить несколько мест работы. Она успела поработать официанткой, кассиршей в супермаркете, консультантом в магазине косметики, даже уборщицей офисов, нигде подолгу не задерживаясь. И вот теперь, буквально за пару дней до звонка отца, её уволили из магазина одежды, в котором она проработала всего три месяца за то, что она нагрубила покупательнице. Но её ребенок творил просто невозможные вещи, и когда Кира вежливо попросила успокоить его, покупательница раскудахталась так, что она не выдержала. Так что эта поездка пришлась кстати. Такой мини-отпуск, прежде чем она вернется и снова начнет искать работу. Но ни хера, в итоге. Ни черта это был не отпуск. Прогуливаясь по старым местам, Кира вспоминала своё прошлое и понимала, как сильно изменилась с тех пор, хотя боль, вызванная унижением и предательством, еще жила в её душе. Никуда не делась. Какой она была глупой и взбалмошной и… трусливой. Сейчас, спустя три года самостоятельной жизни, она понимала, что не должна была спускать Фрэнку его поступок, а сразу идти жаловаться к копам. Все и так бы узнали о её отношениях с Коулманом, мать в любом случае взбесилась бы, и все бы было так же, как и сейчас. Кира была уверена в этом, как и в том, что Саймон из «Отбросов» не смог бы разорвать временную петлю. Но Франклин Вашингтон бы понес заслуженное наказание. А ведь ему, козлу, так и не пришлось ни за что нести наказание. Кира узнала об этом спустя несколько месяцев после переезда к тёте, от Джессики, которая каким-то образом вышла на неё. Она ведь удалила свою страничку в Фейсбуке и профиль в Инсте, сменила номер телефона, в общем, сожгла все мосты, какие могла, но та все равно как-то догадалась, что профиль в Тамблере под ником KiRa Solana, принадлежит ей. Поначалу она не хотела отвечать Джессике. Она ведь начала новую жизнь, но все же обыкновенное любопытство пересилило. Они начали общаться. Точнее, возобновили общение. Так Кира и узнала, что Грин не сдержала своего обещания и ничего не сделала Вашингтону. Парень стал шантажировать директора, угрожая настучать в газету, что в её школе учителя трахаются со своими учениками. Из сборной его не исключили, и он в итоге поступил в престижный колледж. Кира мысленно желала ему зла. Хоть и прошло три года, и надо бы уже двигаться дальше, но она просто не могла забыть то, что он сделал и к чему привёл. Он буквально разрушил её жизнь, но она была благодарна за этот урок. Так она увидела истинное лицо мужчины, которого любила, которому отдала свое кое-как склеенное после множества разочарований сердце. Так она увидела в матери темную сторону, на что та способна в гневе. Оскорбления, брошенные Джин, до сих пор преследовали Киру, заставляя чувствовать себя настоящим дерьмом. Они мало общались после того скандала. Джин долго не выходила на связь, считая себя правой; она даже не интересовалась, как у дочери дела, и только после Кира узнала, что мать получала сведения от сестры. Потом у неё, видимо, наступил какой-то кризис, и Джин отчаянно пыталась помириться, даже приезжала к ней и просила вернуться в дом, но какое-то внутреннее чувство подсказало Кире не делать этого. И правильно. Мать оказалась настоящим токсом. Они стали созваниваться, и Джин постоянно учила Киру как жить, припоминая ей её прошлое, которое девушка, между прочим, пыталась забыть. В итоге общение было сокращено до минимума по совету тети Филлис, и теперь Кира выслушивала неприятные вещи всего раз в месяц. С отцом, как ни странно, общения было больше. После отъезда Киры он окончательно ушел от Джин, бросил пить (он не пьет уже вот как три года) и начал новую жизнь. У него появилась женщина, с которой он в итоге съехался, а теперь хочет жениться на ней. Вот почему Кира и приехала. Чтобы познакомится с будущей женой отца и её семьей — будущими сводными братьями. Все эти пять дней, проведенных в родном городе, Кира жила в квартире у Джин, так как они продали их с отцом дом. Это решение оказалось ошибкой, потому что мать сильно бомбило от того факта, что отец счастлив. Она не переставала поносить его, его будущую новую жену и её детей. Кира, хоть и пыталась абстрагироваться, в итоге не выдержала и попросила не прыскать ядом, за что хлебнула сама. Мать вновь завела старую песню о том, какая она бесстыдница, ужасная дочь и никчемная тварь, не ценящая тех усилий, что были в неё вложены, и ничего не понимающая в этой жизни. Хорошо, что это было сказано за день до её обратного отлета. Перелет, между прочим, ей оплатил отец. Джин и цента не заплатила, чтобы впервые за три года увидеть дочь физически. Отвратительная последняя ссора с матерью вновь всплыла в голове, как бы она ни пыталась отвлечься. Даже алкоголь не помог. У Киры затряслись руки от негодования, и она машинально вытащила пачку сигарет из своего худи. Для успокоения нервов нет средства лучше никотина. М-да. Так она никогда не бросит курить, а она ведь обещала отцу перед отъездом. — Здесь нельзя курить, мисс, — произнес бармен, увидев сигареты, — В здании аэропорта есть отдельные курительные комнаты. Кира демонстративно вздохнула. Ей не хотелось покидать место, ведь его тут же займут. Аэропорт переполнен людьми, также ожидающими свои отложенные рейсы, и все искали, где бы приткнуться. Она попросила чек и расплатилась, скорчив недовольную гримасу. Цены тут были, конечно, кусачие. Стоило, наверное, посмотреть в меню с самого начала, прежде чем заказывать. Она с неохотой слезла с высокого барного стула и, взяв свою сумку с телефоном и сигаретами, пошла, куда ей указал бармен, искать курилку. Кира проходила мимо сидений, на которых сидели усталые и злые люди, разглядывая их лица без особого энтузиазма, пока вдруг не остановилась посреди зала ожидания. Её обдало холодом, будто она нырнула в снег, а после бросило в жар, словно её тут же вытащили и перенесли в полуденную пустыню. Кира моргнула, проверяя, не мерещится ли ей это, но видение не исчезло. Все звуки пропали, а время словно остановилось, даже её дыхание замедлилось. Это точно был он. И он смотрел прямо на неё ошеломленным взглядом. На одной из переполненных скамей, лицом к ней сидел Дэвид Коулман. Во плоти. Секунда, две, кто-то, проходя мимо, задел её плечом, выводя из оцепенения, и в этот самый миг на неё обрушился гул голосов. *** Его сердце пропустило несколько тяжелых ударов. Он инстинктивно подался вперед, разглядывая маленькую худую фигурку. Этого не может быть. Неужели? Кира в шоке и ужасе смотрела на него, пока какая-то проходящая мимо женщина не задела её плечом. Она будто отмерла, а затем попятилась, посылая ему уничтожительный и полный боли взгляд. Мгновение — и она, развернувшись, пошла прочь, стремительным шагом, срывающимся на бег. Дэвид сидел еще несколько секунд как током пришибленный, а затем соскочил с места, отчего сидящий рядом человек дернулся от испуга, и пошел за ней. Он старался не ускорять шага, чтобы не привлекать внимания службы безопасности, беспокойно стреляя глазами по сторонам в поисках Киры. Его сердце билось с бешеной скоростью, а ладони вспотели от внезапно нахлынувшего волнения. Мужчина остановился, оглядываясь. Её нигде не было видно. Дэвид запаниковал, безжалостно кусая губы. Раскрасневшаяся и запыхавшаяся от такой стремительной ходьбы, Кира остановилась перевести дух, предварительно убедившись, что Дэвида нигде поблизости нет. Она успела свернуть в коридор С-выходов. Это он. Действительно он. Здесь, с ней в аэропорту. Но что… Что он делает здесь? Она приложила руку к груди, пытаясь усмирить дыхание. Её всю било мелкой дрожью. Нет, только не сейчас! Не сегодня! Почему они встретились сегодня? Разве мало она вытерпела говна за эти пять дней. Теперь еще он! Среди всеобщего гула и из-за шума своего беспокойно бьющегося сердца она не услышала его шагов позади себя. Но зато прекрасно почувствовала его присутствие. Кира замерла, закусив нижнюю губу. — Здравствуй, — послышался его низкий, бархатистый голос, окуная её в пучину приятных, но болезненных воспоминаний. Еще несколько секунд она стояла, а затем собравшись с мужеством повернулась к нему лицом. ***