Джек уже поднялся в небо на сотню метров, не меньше. Много странного я видел за этот день, но одинокая вертолетная площадка, грустно летящая ввысь, стала последним штрихом к несусветным приключениям. Прямо готовый символ истинной ценности Версианы, показатель всего абсурда и кучи условностей. Ничто из этого не стоило человеческих жизней. – Нам не пора? – спросил я. – Слишком темно, – ответил Бурелом. Поначалу я не понял, что он имеет в виду. Ночная Версиана блистала знакомым великолепием московских огней. Можно было рассмотреть вереницы машин в городе, который никогда не спит, неторопливые составы Третьего транспортного, спальные районы, кажущиеся с дороги высокими, пока не взглянешь на них с истинной высоты, подобной нашей. Как же Джек должен видеть нас сверху? Надеюсь, он не пытается смотреть вниз, чтобы не провести последнюю минуту жизни в приступе острого одиночества. Наверное, он все еще лежит в центре, глядит на тучи и верит, что в настоящем мире, здесь и сейчас, они такие же… – Смотрите! – Шанталь взволнованно вытянула руку. С далекого горизонта в небо поднялся огненный стержень. Затем еще один. И еще. Бурелом покрутился на месте на триста шестьдесят градусов, позволяя нам рассмотреть множество ракет, пущенных с симметричных позиций кругового периметра. Их было не меньше полусотни. Все они двигались в общую точку над нашими головами. – Ждем, – произнес медведь, и я почувствовал, как под толстой кожей играют его мускулы. Я понял, почему он медлит. Все огни были внизу. Наш небоскреб оставался освещенным лишь лампами на крыше, не считая огненного пентхауса. Но не вдоль стен, по которым, похоже, медведь планировал спуск. На протяжении остальных пятидесяти четырех этажей башня оставалась мертвой. Скользить по наклонной стене в кромешной тьме было самоубийством. На миг я вспомнил про фонарик на стволе оставшегося валяться автомата, но все это полумеры. Ракеты приблизились к висящему в небе вертодрому одновременно. Мне казалось, он еще не успел вырваться за пределы прорисовываемого пространства, да только что я могу знать об оптических иллюзиях Версианы? – Вот оно, – прошептала Шанталь, до боли сжимая мои пальцы собственными. Огненные стержни ударили в объект, осмелившийся бросить им вызов, словно невидимый паук резким движением филигранно соединил кучу нитей паутины, сплетающейся от краев к центру. Следом пришел звук их подлета. Затем небо разорвалось ослепительной вспышкой. Бурелом понесся к краю крыши и перевалился за нее, после чего начал катиться по вертикальной поверхности. Грохот взрыва над нами нещадно бил по перепонкам, а от обилия света засверкала и башня со всем Сити в придачу. Дух перехватило от открывшегося вида – медведь скользил по освещенным взрывом матовым стенам «Эволюции» – изогнутым, закрученным в молекулу. Шанталь трясло во все стороны, и я изо всех сил удерживал ее на спине танка. Мы безостановочно скользили, набирая скорость, по всей траектории в полные сто пятьдесят градусов импровизированной трассы, пока под нами не показалась дорога. Успев в последний момент оттолкнуться от стеклянной панели четвертого или третьего этажа, Бурелом приземлился на капот чьего-то лимузина и уже оттуда соскочил на землю. Я ощутил энергетическую волну, прошедшую через танка при касании с твердью. Не знаю, чем он гасил падение, но очков талантов Бурелом точно не пожалел. Мы оказались в густой толпе НПС. На нас никто не обращал внимания. Все уставились вверх, на разворачивающееся облако огня. И мы втроем посмотрели туда же. Огонь от ракет распространялся по внешней стороне невидимого купола Версианы, накрывавшего весь город. Примерно в полукилометре, если верить Шанталь. И останавливаться вспышка не собиралась, приходя в бешенство из-за того, что не может попасть внутрь прорисовываемой области, чтобы затихнуть, как ей и положено. Вместо этого она расширялась, и можно было не сомневаться, что конца этому процессу не будет. – Он сделал это, – тяжело сказал Бурелом. – Такое заметят все в городе. Шанталь повернула голову, посмотрела на меня, прикасаясь щекой к моему подбородку. – Да, – кивнул я. – Лавина. Глава 26. Секрет Я и не успел заметить, когда окружающие нас НПС принялись вести себя странно. По ночам в Сити людей немного, но все познается в сравнении. Когда находишься на улице и знаешь, что где-то в поле зрения бродит сумасшедший, – уже не по себе. Сейчас же таковыми сумасшедшими – или их аналогами – могли стать все без исключения. Я все еще помнил ощущение от ножа, воткнутого в живот. Неизвестный мне бот передавал привет от кого-то, кого знал его реальный прототип, или, как говорил наш танк, – объектив. Если у Джека все получилось, то лавина оторвет все население Версианы от объективов. Всех, без исключений. Это не с одиночным боссом подземелья воевать. Нас просто сомнут. – Что, куда дальше? – спрашивал медведь, раздувая ноздри. Если ему нужно время на откат абилок – то мы прямо сейчас уязвимы, как петрушка в салате. – Выведи нас отсюда, – сказал я. – Подальше от людей. Завизжали тормоза сразу нескольких машин, и рядом с нами образовалась авария. Медведь отскочил от «Бентли», въехавшей в стену. Вернусь – свечку поставлю тем, кто понатыкал в Сити лежачих полицейских и наклепал кучу других замедляющих приспособлений. Благодаря им окружающий трафик изначально пер со скоростью черепахи. Это оставляло нам время на реакцию, но, черт возьми, до чего же много было отвлекающих факторов! Стоит потерять внимание – и уже не оправимся. – Это только начало, – произнес я. – Мишка, сваливаем! Бурелом послушно побежал через какие-то газоны, прижимаясь к забору, затем и вовсе перемахнул через него, чтобы двигаться вдоль «Эволюции» – уже не подземелья, а относительно мирной башни, похожей ночью на гигантскую выключенную лампочку, успевшую оплавиться и немного осесть. Я уже и подзабыл, до чего поведение Бурелома мне казалось странным при первой встрече, не говоря про внешность. Сейчас же наша троица мало чем отличалась от беспорядка вокруг. Наверное, если бы боты воспринимали Бурелома именно как говорящего медведя, то сейчас его вид в городе, да еще и с парой вооруженных пассажиров, не стал бы самой большой дичью. Было бы забавно прямо в таких образах телепортироваться в живую Москву. – Давай к речке, народу меньше, – крикнула Шанталь, с опаской поглядывая через забор. Медведь несся вдоль перемычки между «Эволюцией» и «Империей», где движение машин было запрещено с тех пор, как я себя помню. Будь там сейчас хоть один автомобиль – сошедшего с ума бота хватило бы, чтобы и забор пробить, и нас раздавить. Между тем звуки с обитаемых участков Сити доносились со всей прямотой. Там царили хаос и смерть. Не хотелось думать, что творится на оживленных трассах. – Какой план, народ? – поинтересовался медведь, тяжело дыша. – Отдохни пока, – откликнулся я и вытащил сианофон. – Кому ты звонишь? – спросила Шанталь. – Надо забрать Лайма. – Блин, я и забыл про него, – признался медведь, потирая нос о траву. – Он сам про себя забыл, – успокоил я. – Отдохни минутку. Мне пришлось чуть поковыряться в меню, чтобы найти контакт Лайма. Хорошо, что я ему делал проверочный звонок при общем сборе в кафе. Блин, и ведь казалось, что мы во всех смыслах одна команда! Сейчас же я понятия не имел, где находится игрок под номером шесть. После исключения из группы его активная иконка пропала с карты, и его пришлось бы искать через ручное тыканье по экрану. И не факт, что получилось бы. – Кто это? – спросил знакомый голос с легким ошеломлением. – Лайм, привет. – Я старался говорить спокойно. – Ты где? Он помолчал немного и затем сказал: – Качаюсь в Измайловском парке. – Скажи точнее. – Серебряно-Виноградный пруд, у стадиона. Точнее не могу. Опустив гаджет, я произнес: – Шанталь, проверь по карте пруд возле «Абэвэгэдэйки», ищи его. И добавь Лайма снова в команду. – Хорошо. Дикие вопли из-за забора заставили Бурелома снова вздернуть голову. Похоже, на перекрестке кого-то раздавили. Шанталь коротко вскрикнула. Я положил руку ей на плечо и проговорил в трубку: – Как твои дела? – Двадцать третий уровень, – ответил Лайм. – Я охотник в лесопарке, грызунов ловлю. Здесь что-то с небом творится. Будто сплошной огонь летит. – Да, мы сейчас под ним. Не пугайся, скоро весь город накроется этим куполом. – Что мне делать? Мне пришлось подумать над ответом. Приказать ловить момент, если Лайм увидит рядом разлом? Но кто знает, какие баги пространства скоро могут случиться и как он распознает нужные… Мы с Буреломом хотя бы их наблюдали раньше. – Жди нас, – сказал я. – Звони, если что случится. Мы все скоро покинем игру. Я убрал сианофон. – Шанталь, – обратился я, – Джек все еще виден на карте? – Нет, – грустно ответила девушка. – Ясно… А Меркуцио? – Тоже нет. Конечно, это ничего не значило, стример мог и покинуть группу. Но мне казалось, что все равно мы его больше не увидим, и вообще следовало сосредоточиться на вещах более актуальных. – Нам надо попасть в Измайлово, – сказал я. – Давайте подумаем. Бурелом, ты доскачешь? – Через полгорода? – уныло спросил медведь. – Я не качал ездового скакуна, уж извини. Скажи спасибо, что хоть так сидишь. – А меня довез бы, – заметила Шанталь, и медведь снова зарылся в траву от смущения, на этот раз всей башкой. – Транспорт отпадает, на дороги соваться – это самоубийство, – размышлял я вслух. – Под землей… В метро не видно файерволла, но лавина передастся туда через ботов. – Река? – предположил медведь, сплевывая землю. – Тут трамвайчик рядом, доплыть можно. – Река даже близко не подходит к Измайлово. Бурелом, ты в школе географию прогуливаешь, что ли? – Я не прогуливаю… Что ты сказал?!