* * * Мой цифровой гость появляется вечером, когда я, стоя в фойе, смотрю сквозь панорамное окно на океан. И предвестником его появления снова становится головная боль. В моём воображении не укладывается такое огромное количество воды. И я не понимаю, почему, если её так много, в сити действует лимит? Воды хватает не только на чай и умывание — раз в неделю можно даже позволить себе душ, если быстро. А здесь — столько воды. Такое огромное, нескончаемое количество. Почему? — Сохраняй спокойствие для того, чтобы твои показатели не изменились, — звучит у меня в голове. И я тут же начинаю чувствовать, как ускоряется пульс. — Вдыхай через нос, считая до четырёх, выдыхай через рот. Не пытайся активировать интерфейс. Да какой тут интерфейс! Тут бы не забыть, как осмысленно смотреть. Некоторое время дышу, ведя счёт, как советует цифровой голос. Делаю несколько шагов вглубь комнаты и сажусь на скамью. В какой-то момент, когда понимаю, что сердце перестаёт торопиться, перед глазами, так же как и прошлый раз, пролетает цифровая рябь, оставляя после себя человеческий силуэт. — Мной ещё не подобраны алгоритмы, правильно и однозначно интерпретирующие сигналы твоего мозга, чтобы расшифровать то, что ты думаешь дословно. Поэтому я улавливаю только общее настроение твоих мыслей. Было бы намного лучше, если бы ты мог проговаривать всё вслух, но этого не рекомендуется делать из-за устройств, — неоново-зелёные квадратики отмечают в моём поле зрения стационарные камеры наблюдения, ~ фиксирующих твои реакции на внешние раздражители и поведение в целом. Цифровой гость некоторое время молчит. А потом выдаёт новую порцию информации. — Нахождение здесь нецелесообразно. База изолирована от внешней сети. Особи, к которой ты испытываешь привязанность, здесь нет. В случае неудовлетворительных результатов тестирования твоя модель будет подвержена уничтожению, а данные о ней будут учтены в разработке следующей модели. В случае удовлетворительных результатов эксперимента твоя модель подлежит изоляции с регулярной фиксацией данных до завершения жизненного цикла. Уйма вопросов роится в моей голове. Но я не знаю, как задать их. Ещё и эта пульсация в затылке не позволяет сосредоточиться. Проблема заключается в том же, в чем и сложность с подключением к электронным устройствам. Только, если там я всё время отвлекаюсь на жесты руками, то здесь я не представляю, как задать вопрос, не открывая рта. — Для бесперебойного взаимодействия с внедренной в организм электроникой необходим адезинтрифосфат в количестве большем, чем вырабатывает организм. Твоя задача: создать запас адезинтрифосфата на двадцать четыре часа с момента начала побега. Отсчет начнётся с момента принятия тобой решения. Мне чертовски интересно, что происходит, но силуэт озвучил условие: ни слова вслух. А задавать вопросы мысленно я не могу. — Анализ твоих действий и химических реакций мозга позволит мне понять момент, когда решение будет принято. И цифровая метель уносит силуэт за границу поля зрения. Чувствуя, как утихает пульсация в затылке, я думаю о том, что попробовать сбежать можно. Только куда? Я даже не знаю, где нахожусь — во всех панорамных окнах до самого горизонта сплошная вода. О том, что Ржавой здесь нет, я и сам догадывался. Меня сразу поставили перед фактом, что её лечение и эксперименты надо мной не взаимосвязаны, а значит, будут проводиться отдельно. И добавили, что особого выбора у меня нет, кроме как поверить и сотрудничать, потому что сотрудничество взаимовыгодно для всех его участников. Какая-то часть меня была уверена в том, что это ложь, и цифровой гость подтвердил мои догадки. Но кто он и зачем ему помогать мне, если с меня нечего взять? Возможно, его помощь подразумевает ответную услугу? Стоп. А как он собирается реализовать мое перемещение с этой базы? И куда? В конце концов, после долгих размышлений, перебрав доступные моей фантазии варианты, начинаю склоняться к мысли, что искусственный интеллект морской базы преследует какую-то свою цель. И понять, что это за цель, у меня не получится. Гораздо проще задать этот вопрос ему, когда представится возможность. В том, что это ИИ, я уверен почти полностью. База изолирована от внешней сети — первое обязательное условие. Никто не может гарантированно предсказать, каким будет поведение искусственного разума, получившего неконтролируемый доступ к сетевым ресурсам. Никто не может просчитать всех вариантов развития событий. И уж тем более никто не может дать гарантию того, что его свобода пойдет на пользу человечеству. Именно поэтому все имеющиеся на данный момент ИИ базируются в изолированных сетях, без возможности выхода в глобальную паутину. А то, чем пользуются в мире, всего лишь нейросети — наборы хорошо отточенных алгоритмов, позволяющие поверить в живое общение между машинами и людьми, обязательно ограниченные жёсткими рамками, потому что нейросети в отличие от ИскИна в эти рамки поставить можно. И придерживаться их они будут неукоснительно. Никаких «шаг влево, шаг вправо». Да и слова моего цифрового собеседника о том, что ему нужно больше времени и данных, чтобы научиться более точно расшифровывать сигналы моего мозга, подводят к мысли, что это ИИ. Наверняка к моим чипам можно подключиться в любой части базы и не только со стационарных досок. Раз уж я нахожусь под круглосуточным наблюдением, то справедливо предположить, что и контроль надо мной круглосуточный. Гость сказал, что моё нахождение здесь нецелесообразно. А какое ему дело до подопытного кролика? ИИ должен отталкиваться от логичности происходящих событий. Какую логику он усмотрел в том, чтобы использовать меня? Не смахивает его забота на альтруизм. Не думаю, что его тревожит то, что случится со мной после окончания эксперимента. Но, может быть, его логика — это действительно логика, а корпорация «Кристалис», взявшаяся за меня — это цели и амбиции? В конце концов, взвесив все за и против, до которых смог дотянуться мой разум, я решаю, что поставленные цифровым гостем задачи стоит попытаться выполнить. Я ведь осознаю, что моё согласие на роль подопытного кролика в экспериментах «Кристалис» было лишь формальностью. Меня поставили перед фактом, что я теперь напичкан имплантами, и дали призрачную надежду на то, что моё содействие позволит вылечить Машку. Человек, это такая скотина, которая надеется на что-то, даже если сам он сидит на электрическом стуле, а рука исполняющего приговор уже тянет рубильник вниз. Я думаю обо всём этом, пока принимаю душ, расположенный в моей одноместной палате. Я думаю обо всём этом и когда вынимаю контейнеры с ужином из доставочной ячейки и когда ставлю их, опустевшие, обратно. Я думаю обо всём этом, когда засыпаю и с мыслями обо всём этом я просыпаюсь. На утреннем занятии вскрываю два электронных сейфа с разными степенями защиты, потрошу запароленную доску, а бонусом активирую меддиагноста. И всё это не прилагая каких-либо усилий. Только обрывки цифровой метели мелькают перед глазами, да кислотно-зелеными прямоугольниками выделены места расположения камер наблюдения, когда я наблюдаю за интерфейсом, отображающим результаты моих действий. — Небо и земля, — говорит Андрей. — С каким из предыдущих дней ни сравни. Ты смог понять, как это делать сознательно? Я пожимаю плечами. — Нет. Всё происходит как-то… само по себе. — Такое тоже предполагали, — тянется Андрей к своей доске, — я сейчас отправлю отчёт. Я должен докладывать сразу же, если динамика улучшится. Чёрт… Ты что, и десктоп взломал? Пожимаю плечами. — Даже не думал, — и я не вру. Я действительно не думал. — Ну десктоп-то не нужно было, — укоризненно говорит Андрей. — Да не трогал я десктоп. Если и получилось, то как-то само, без моего участия. Но он всё равно радуется, словно ребенок, тому, что результативность занятий улучшилась. Может ему премию за положительные сдвиги обещали? Андрей пробует запустить доску ещё раз, но безрезультатно и переходит к стационарному пульту. Я раньше него догадываюсь, что недоступен и пульт. — Ну вот как у тебя это получается, то ничего, то вообще всё сломал… — задумчиво произносит он. — Побудь здесь. Я сейчас. Андрей подносит кисть с чипом к двери, открывает её и куда-то уходит. Как только дверь закрывается, затылок снова обжигает болью, прямоугольники, обозначающие места расположения камер, меняют цвет на красный, возле каждого из них появляются буквы «откл.» и бегущий в обратном отсчёте таймер — меньше сорока секунд на каждом. Я делаю несколько быстрых шагов к столу, сгребаю лежащие там пластины с пилюлями и, рассовывая их по карманам, возвращаюсь на то место, где стоял. Прямоугольники, отмечающие места нахождения камер начинают мерцать и вновь становятся зелёными, таймеры исчезают, а в левой верхней части площади обзора, прямо под часами, появляется новый таймер, полупрозрачный. 23:59 и беспрерывно сменяющие друг друга секунды и сотые доли секунд. — Спасибо что принял предложение, — звучит внутри моей головы голос с металлическим оттенком. ~ Теперь постарайся, максимально точно выполнять инструкции. И я выполняю инструкции. Ничего сложного: цифровой гость в голове не говорит, он показывает. Играя со зрительным нервом при помощи имплантированных в меня чипов, он подсвечивает нужные двери, обводя их прямоугольниками, изображает стрелочки, указывающие на кнопки, которые нужно нажать, накладывает на пол полупрозрачные светящиеся метки, ведущие в том направлении, в котором мне нужно идти. И я мысленно благодарю его за это. Потому что головная боль, хоть и не такая сильная, как в его прошлые визиты, мешает сосредоточиться. Подхожу к двери, она раскрывается с тихим шипением, выпуская меня, и закрывается за моей спиной. Коридор уходит в обе стороны. На полу появляются полупрозрачные, уводящие влево маркеры, по которым я и иду. Стеклопластиковая стена справа от меня прозрачна и открывает вид на раскинувшуюся до горизонта воду. Левая стена из матового стеклопластика менее однообразна. В ней через каждых десять шагов расположены двери. Маркер ведет меня к самой дальней. Когда я оказываюсь рядом, дверь отходит в сторону, открывая передо мной лестницу. Начинаю спускаться вниз, но перед глазами промелькивает уже ставшая привычной метель из нолей с единицами и в центре поля зрения возникает красный перечёркнутый круг — хода нет. Разворачиваюсь и поднимаюсь вверх. Также, следуя подсказкам моего цифрового друга, поднимаюсь на два этажа выше, прохожу по похожему коридору, шагаю в очередной проём отъезжающей в сторону двери и оказываюсь в другом коридоре. Везде царит одинаковая стерильность. Светящийся контур очерчивает дверь лифта в конце коридора, а курсор мигает на кнопке вызова. — Нужно ускориться, — звучит у меня в голове. Начинаю идти быстрее, попутно отмечая, как маркеры подсвечивают камеры аудио-видеонаблюдения. Жму на кнопку вызова, и лифтовая шахта отдаётся гулом. При таком расположении камер, пройти незамеченным я точно не смогу, а каких-либо данных о блокировке или её отсутствии мой Цифровой мне не показывает. — Копирование завершено, — сообщает он невпопад. И я ловлю себя на том, что голова прекратила болеть. Копирование чего? Данных с камер? А зачем? Дверь лифта открывается, я захожу внутрь. — Вверх, — сообщает мне голос внутри головы. А голографическая метка тем временем отмечает местоположение камеры внутри лифта и над ней появляется надпись «откл.». Провожу пальцем по сенсорной панели вверх до тех пор, пока цифра на ней не перестаёт увеличиваться. Шестьдесят шесть. Это как же они посреди моря такую громадину отгрохали? Лифт трогается. Впрочем, я не о том думаю. — Что значит «копирование завершено»? — спрашиваю я. — Копирование чего? Я теперь, что, как Джонни-мнемоник? Мы воруем информацию из закрытой зоны? Где-то снаружи начинает завывать сирена. Лифт останавливается. Так резко, что я ощущаю, как меня придавливает к полу. В динамиках под потолком раздаётся безэмоциональный женский голос: НЕШТАТНАЯ СИТУАЦИЯ. ВСЕМ СОТРУДНИКАМ ОСТАВАТЬСЯ НА СВОИХ МЕСТАХ. БЕСПРЕКОСЛОВНОЕ ПОДЧИНЕНИЕ ПРИКАЗАМ ОХРАНЫ. Свет в лифте тухнет. Я не вижу ничего, кроме мерцающих контуров панели десктопа на фоне абсолютной черноты. — Блядь! — ругаюсь я. На что я надеялся, соглашаясь на всё это? Никуда я не убегу. Даже под руководством ИскИна. — Прими четыре капсулы адезинтрифосфата, — командует голос у меня в голове. Судорожно достаю из кармана блистер, выдавливаю из него пилюли. Одна, две, три, четыре. НЕШТАТНАЯ СИТУАЦИЯ. ВСЕМ СОТРУДНИКАМ ОСТАВАТЬСЯ НА СВОИХ МЕСТАХ. БЕСПРЕКОСЛОВНОЕ ПОДЧИНЕНИЕ ПРИКАЗАМ ОХРАНЫ, — повторяет женский голос. — Корректировка зрачка, — сообщает бесполый цифровой голос в моей голове. Странное ощущение, будто кто-то сдавливает глазные яблоки. И я начинаю различать внутренности кабины лифта. Невольно вспоминаю полузаброшенный человейник, в котором когда-то цеплялся к открытой точке доступа. Там тоже было темно. — Люк. Сверху, — сообщает мне голос. Я поднимаю голову и вижу монолитную поверхность. — Где? — Разбей декоративную панель. — Чем?