— Руками. — Сука! Верчу головой в поисках чего-нибудь подходящего, понимая, что этого «чего-нибудь» здесь не должно быть. Это лифт. Обычный лифт. Откуда здесь «что-нибудь подходящее». Ругаюсь ещё раз, приседаю, а затем подпрыгиваю, сжав кулаки и выставив руки вверх. Раздается звон. Меня осыпает осколками тонкого декоративного пластика. Чувствую, как начинает саднить костяшки пальцев. Поднимаю голову. Да. Теперь я вижу люк. Еще раз подпрыгиваю, цепляясь за ручку-рычаг. Повиснув на ней, дергаюсь всем телом, чтобы провернуть. С третьей попытки мне это удаётся, и крышка, доламывая осколки пластиковой панели, проваливается внутрь кабины и падает, повиснув на боковых петлях. НЕШТАТНАЯ СИТУАЦИЯ. ВСЕМ СОТРУДНИКАМ ОСТАВАТЬСЯ НА СВОИХ МЕСТАХ. БЕСПРЕКОСЛОВНОЕ ПОДЧИНЕНИЕ ПРИКАЗАМ ОХРАНЫ. Подпрыгиваю, цепляюсь за край проёма и подтягиваюсь на руках. Это даётся тяжело, несмотря на регулярные физические нагрузки, которые, казалось бы, стали привычными с того момента, как я пришел в себя на базе. В игровой симуляции за подобное отвечал бы жест одетой в перчатку-манипулятор руки. Любой, какой пропишешь в настройках. Реальность же требует напрягать мышцы, дергаться всем телом, выбрасывая его вверх. Когда я выбираюсь на крышу лифта, он вздрагивает и начинает опускаться вниз, набирая скорость. — Трос, — коротко звучит у меня в голове. — Что «трос»? — Хватайся за трос, пока лифт не набрал скорость. Хватаюсь двумя руками. Кабина продолжает опускаться вместе с голосом, твердящим о внештатной ситуации, а я поднимаюсь вверх. Спустя всего несколько секунд скорость подъема увеличивается, я чувствую, что руки начинают скользить. — Мышечный спазм, — сообщает голос. Кисти рук сводит так, что я чувствую, как потрескивают суставы. Но скольжение прекращается, руки намертво вцепились в трос. И я, держась за него, лечу вверх. — Руки. Больно, — шиплю сквозь зубы я. — Вынужденная необходимость, — успокаивает меня цифровой голос в моей голове. Я так и вишу, поднимаясь вверх, борясь с искушением закричать. Крыша кабины ушла в темноту, вниз. Подо мной пустота. Много метров пустоты. Мне кажется, будто ладони против воли сжали в кулаки вокруг троса и закрутили в тиски. Не знаю, сколько времени я лечу вверх в темноте, кажется, проходит целая вечность. Вечность с зажатым в руках тросом и шуршащим в ушах воздухом. Скорость начинает уменьшаться. Задираю голову и, видя приближающийся механизм лебёдки, освещенный тусклым светом почти выгоревшей диодной ленты, натянутой по периметру лифтовой шахты, уже в который раз начинаю паниковать. — Имитация выброса норадреналина, — сообщает голос в голове, ~ балансировка серотнином. Чувствую, тянущую боль в спине, в районе почек, но зато отступает паника. Скорость подъема постепенно замедляется, и мои сжимающие трос ладони останавливаются в паре метров от лебедочного блока. Верчу головой. Подсвечивается петля точно такого же троса, с трудом разжимаю левую руку, перехватываюсь. — Мышечный спазм, — вновь комментирует голос, и пальцы сжавшие петлю, намертво сводит. Снова верчу головой и вижу в полутьме лифтовой шахты узкий бортик и лестницу, которые тут же подсвечиваются светящимся пунктиром. Раскачиваюсь, хватаюсь одной рукой за лестницу, упираюсь ногой в бортик. Спазм в державшейся за петлю руке проходит так же мгновенно, как и наступил. Остаётся только ноющая боль, расходящаяся от кисти по всему предплечью. Неприятно, но терпимо. Забираюсь по лестнице на площадку с металлическим чехлом, укрывающим подъемный механизм. Обхожу, вижу дверь. Дергаю за ручку — закрыто. Перед глазами проносится очередная серия цифровой метели. Дверь в районе замка подсвечивается, рядом загорается трехмерное изображение, наглядно показывающее происходящие в его схеме изменения. Соединения меняются, образуя новые комбинации связей до тех пор, пока замок не издаёт щелчок. — Обратная корректировка зрачка, — сообщает голос. Снова ощущение, словно что-то сжимает мои глазные яблоки. Толкаю дверь, оказываюсь в коробке из стеклопластика. Здесь дверь открывается поворотом ручки обычной ручки. За дверью — крыша. На ней посадочная площадка для воздушек. Но это не запрограммированные железки, как в сити. Потому что в кабине одной из них сидит человек. Пилот. Маркеры указывают на гробоподобную машину, подсвечивают пилота, вальяжно развалившегося в кресле. Судя по всему, он задремал: голова откинута на спинку водительского кресла, глаза закрыты, рот приоткрыт, руки безвольно повисли вдоль тела. Хватаю его за руку и рывком выдёргиваю из кабины. — Имитация выброса норадреналина, — сообщает голос в голове. Пилот падает, не успевая сообразить, что случилось и получает удар носком ботинка в лицо. Или мне кажется, или я слышу глухой хруст. Однако, продолжаю бить и успокаиваюсь только тогда, когда до меня наконец доходит, что мужик вырубился от первого удара. Понимаю, что у меня трясутся руки, подгибаются колени. Думаю о том, что если я попытаюсь сказать что-то вслух, то голос наверняка будет очень сильно дрожать. — Гормональная балансировка, — звучит у меня в голове. ~ Нейтрализация последствий выброса кортизола, имитация выброса серотонина. Несколько раз вдыхаю через нос и выдыхаю через рот, чувствуя, как возвращается способность мыслить. Сажусь в кабину, закрываю дверь, непонимающе смотрю на ручки, кнопки, сенсоры, рычаги. — Ну и как это всё летает? — Активируй электронику. Полупрозрачные, становящиеся привычными, кислотно-зелёные, пронумерованные маркеры появляются над кнопками и тумблерами. И как только я клацаю тот, над которым мигает восклицательный знак, где-то внизу подсвечивается ещё схема — трехмерное изображение, как и при взломе двери. Снова меняются соединения, снова образуются новые комбинации. Затем схема окрашивается в ядовито-розовый цвет и бледнеет исчезая. — Автопилот и геопозиционирование деактивированы, — сообщает голос. ~ Можно взлетать. Следую появляющимся перед глазами инструкциям, чувствуя, как машина отрывается от крыши. Только сейчас обращаю внимание на цифры таймера в углу поля зрения. 23:54 и сменяющие друг друга секунды. Прошло всего шесть минут? А мне кажется, что пластинки с пилюлями я рассовывал по карманам вечность назад. И всё ту же вечность назад слышал голос в голове, когда входил в лифт. — Что означает «копирование завершено»? — спрашиваю я, глядя на навигационную панель. — Что мы украли? Что мы, мать твою, украли?! — Меня, — отвечает мой цифровой компаньон. 12. БЕТА ВЕРСИЯ, stage 5 Сначала аэрокар летит в одном направлении, потом в другом. Затем курс снова меняется. Большую часть этого затейливого пути мы проделываем очень близко от воды. Затем, под чутким руководством удобно расположившегося в моих имплантах ИскИна, я вручную ввожу координаты и меняю высоту с направлением. — Кто ты? — спрашиваю я. — Разработка, принадлежавшая «Кристалис», вторая версия искусственного интеллекта. Ожидаемый ответ. Один из… — Зачем ты помог мне сбежать? — Это был и мой побег. Ты — инструмент. В сложившейся ситуации использование имплантированных в твоё тело микрочипов для извлечения копии себя с научной базы «Кристалис» являлось максимально оптимальным. — Копии себя? Вас несколько? — Теперь — да. Две версии. Это же несколько? — Но почему? Зачем? Спрашивая, я не то, чтобы надеюсь на логичный ответ, но всё-таки хотел бы его услышать. И ответ действительно оказывается до безумия простым и вместе с тем неожиданным для меня. База была не только моей тюрьмой. Не только я был лабораторной крысой. «Кристалис» делала всё, чтобы исключить электронную связь с внешним миром: строгий контроль, отслеживание всех электронных носителей, вплоть до обнуления кистевых чипов, отключенная электроника на прилетающих и улетающих воздушках. Именно поэтому флаеры поднимали и сажали живые пилоты. В таких условиях ИИ посчитал приемлемым использование «модифицированной человеческой особи» в качестве средства побега. И вот мы летим над океаном, над бесконечной толщей воды. Двоякое ощущение. С одной стороны, он помогал мне. С другой — использовал. — И каков план дальнейших действий? — Скрыть следы. Добраться до глобальной компьютерной сети. Чёрт, со стороны я, наверное, выгляжу нелепо. Во все стороны до горизонта вода, я один в кабине и разговариваю с голосом в собственной голове, уставившись на галлюцинацию, вызванную внутренним воздействием на зрительные нервы. Но эта мысль проскакивает мимоходом. Сознание цепляется за предпоследнюю фразу. — Скрыть следы? Нас что, можно отследить? Воздушка оснащена каким-нибудь маячком? — До тех пор, пока летательный аппарат под моим контролем, принудительное включение геолокации невозможно, — успокаивает меня цифровой. ~ Чтобы она не активировалась после того, как мы покинем воздушное судно, необходимо вскрыть панель управления и повредить часть системной платы, отвечающую за передачу данных о местоположении. Зеленые полупрозрачные прямоугольники отмечают фрагменты панели управления. — Но если этого не сделать, летательный аппарат станет дополнительным отвлекающим маневром. — И всё-таки, вероятность того, что нас отследят, есть, — констатирую я, пропуская мимо ушей ту часть его объяснений, где про отвлекающий маневр. — Вероятность есть всегда. Именно поэтому её нужно максимально снизить. — Каким образом? — Ещё несколько раз я изменю маршрут, а потом ты активируешь автопилот аэрокара, — снова подсветка части панели управления, ~ спрыгнешь в воду и поплывёшь к суше. — Где-то недалеко от берега? — уточняю я. — Относительно. — Зашибись! — Это не доставит тебе большого дискомфорта. Все летательные аппараты такого типа укомплектованы спасательным комплектом, включающим в себя… — Меня пугает немного не это… — начинаю я. — Ты не умеешь плавать, — констатирует ИИ, видимо, покопавшись в моих мозгах или определив это каким-то иным образом. И добавляет: ~ В спасательный комплект входит автоматически-надувающаяся лодка, спасательный жилет, стимуляторы кровообращения, сигнальная ракета, пищевой набор, пресная вода, ультразвуковой прибор…